Солдату

Погубили брата Ваню,
Погубили молодца.
Мать не знает куда деться
И всё смотрит на отца.
И в растерянности этой: «Как же так?
Не может быть! Ты скажи, отец, хоть слово!
Что молчишь? Прошу, очнись!
Ведь не может с нашим сыном
Так случиться, ну чего?»,
И с мольбою, на колени, ухватилась за него:
Выла, плакала, металась -
Всё в себе изорвала,
Но поверив, как-то сразу,
Замолчала и слегла.

А отец вдруг как-то сдался.
Он заплакал, зарычал,
Обхватив рукой маманю,
Сам завыл, запричитал:
«Что ж ты, баба, нас хоронишь?
Жив наш Ванька. Он герой!
Он с войны домой вернётся,
Он обнимется с тобой!»

Привезли и схоронили.
Как-то быстро, впопыхах.
Честь отдали и забыли,
Запояв солдатских прах.

Я сначала и не понял,
Всё, как будто, в полусне,
А потом дошло: «Ах, гады,
Брата загубили мне.
Надо с этим разобраться,
Надо как-то отомстить,
И за нашего солдата я найду с кого спросить».

Добирался как, не помню:
Путь, дорога, поезда,
А очнулся уже в Грозном -
Здесь служил мой брат тогда.
Я и сам служил когда-то,
Не в Чечне, а под Москвой.
Он -в пехоте, я - в стройбате.
Я уж точно не герой.
Я военный был строитель -
Строил фабрики, дома.
Автомат один раз выдал
На присягу старшина.
Он хороший был парняга,
Он учил меня всему.
Отслужил своё, как надо,
И уехал в Кострому.

Что ж, отвлёкся я, ребята.
Я же в Грозном, я в Чечне,
И такого, я скажу вам,
Не увидишь в страшном сне.
То ли сон, то ль на яву -
Ничего я не пойму:
Крики, возгласы, команды,
Взрыв, шрапнель и всё в дыму.
Взрыв снаряда, и взорвался
Бак ревущего ЗИЛа,
В нём парнишка и остался,
Из далёкого села.
Ну, а может, городской он,
Ну какая в этом суть?
Нет его, и не вернётся
Он вообще куда-нибудь.

Я стоял как истукан,
Мне старик налил стакан.
Но откуда дед от взялся,
Я не понял. Лишь сто грамм
Меня в чувство привели,
И ещё мне поднесли:
«Пей, сынок, я вижу, ты
Не из нашего района,
Не из нашей широты.
Ты зачем сюда приехал?
Не солдат, не боевик.
Да и, вижу, не из наших.
Я уж к этому привык.
Часто люди приезжают:
Братья, матери, отцы.
Только редко вот находят
Потерявшихся концы.
Поезжал бы ты обратно -
Здесь, сыночек, не Урал.
Здесь воюет, между прочим,
Беспредельный капитал.
Не за сёла и деревни,
А за деньги и враньё.
Развязала эту бойню
Чёрной стаи вороньё.
Вижу, горько на душе,
Потерял кого уже?
Да скорей всего, что брата,
Ты в земельку на меже.
Я тебе скажу вот так:
Может кончится бардак,
Вот тогда и приезжай,
А теперь домой давай».

-Вот что мне тогда сказал
Тот чеченский аксакал.
Я, сынок, так и не понял,
Кто с чего всё начинал,
Но так больно мне смотреть,
Что хочу я умереть.
Не в Чечне, и не в России
Не хочу я больше жить.
Просто не с кого спросить.
Так и гибнут наши дети,
Да и кто за всё в ответе?
До сих пор не разобрал.
Я и сам повоевал.
Брал Рейхстаг и ликовал,
Что пришли тогда к победе
Мы великою ценой,
А теперь езжай домой.

Вот что мне тогда сказал,
Этот старый аксакал.
Повидавший столько горя,
До сих пор с собою споря,
Он остался - человек,
Честно проживший свой век!

Так вернулся я обратно,
В ту деревню, на Урал,
Где меня родила мама,
Где я рос и возмужал.
Я не знаю, как мне быть.
Просто не с кого спросить.
Но у нас сегодня тоже
Нет таких людей, похоже,
Чтоб стояли за Россию,
И, похоже, я бессилен
Что-то, братцы, изменить.

«Что ж, простите, будем жить»