Каков он русский бог

Пётр Вяземский (1792 - 1878) не самый талантливый и знаменитый русский поэт, но самый родовитый - прямой потомок Владимира Крестителя по отцу. Друг Пушкина и Александра Первого. В Бородинском сражении принимал участие будучи поручиком, картечью под ним было выбито две лошади и он вынес с поля боя раненного генерала. Картёжник в молодости. Однажды проиграл в карты бешенные деньги - 500 000 рублей, почти всё отцовское наследство. Но при этом освободил своих крестьян. Руководил министерством финансов России. Отец восьмерых детей.

Двести лет прошло, а написано как будто сегодня.

Бог метелей, бог ухабов,
Бог мучительных дорог,
Станций - тараканьих штабов,
Вот он, вот он, русский бог.

Бог голодных, бог холодных,
Нищих вдоль и поперек,
Бог имений недоходных,
Вот он, вот он, русский бог.

Бог грудей и жоп отвислых,
Бог лаптей и пухлых ног,
Горьких лиц и сливок кислых,
Вот он, вот он, русский бог.

К глупым полон благодати,
К умным беспощадно строг,
Бог всего, что есть некстати,
Вот он, вот он, русский бог.

Бог бродяжных иноземцев,
К нам зашедших за порог,
Бог в особенности немцев,
Вот он, вот он, русский бог.

Досталось от Вяземского и либералам, точнее как бы либералам.

Послушать: век наш — век свободы,

А в сущность глубже загляни

Свободных мыслей коноводы

Восточным деспотам сродни.

У них два веса, два мерила,

Двоякий взгляд, двоякий суд:

Себе даётся власть и сила,

Своих наверх, других под спуд.

У них на всё есть лозунг строгой

Под либеральным их клеймом:

Не смей идти своей дорогой,

Не смей ты жить своим умом.

Когда кого они прославят,

Пред тем — колена преклони.

Кого они опалой давят,

Того и ты за них лягни.

Свобода, правда, сахар сладкий,

Но от плантаторов беда;

Куда как тяжки их порядки

Рабам свободного труда!

Свобода — превращеньем роли —

На их условном языке

Есть отреченье личной воли,

Чтоб быть винтом в паровике;

Быть попугаем однозвучным,

Который, весь оторопев,

Твердит с усердием докучным

Ему насвистанный напев.

Скажу с сознанием печальным:

Не вижу разницы большой

Между холопством либеральным

И всякой барщиной другой.