Наталья Егорова

НАТАЛЬЯ ЕГОРОВА
(род. в 1958 г.)

Сини очи бабушки моей.
Васильков синей, морей синей.
Туч синей в ручьях речной волны.
Звёзд синей. Синее синевы.

Отвожу от снимка влажный взгляд,
Как всегда почувствовав: «Ты – тут!»
Так в России больше не глядят.
Так в России больше не живут.

А несла ты эту красоту
Сквозь нужду, рождённую войной,
Принимая данность, как мечту,
В кофточке потрепанной одной.

Я смотрю на мягкие черты,
На лицо без хитрости и зла.
Больше нет в России красоты –
С вашим поколением ушла.

Сквозь чугун толпящихся оград
Васильков синей, морей синей,
Из могилы светит синий взгляд
Родины утерянной моей.

ЛАМПА ГАГАРИНА

Бродит смерть по военным дорогам.
Пахнет кровью в колодцах вода.
Догорает в землянке убогой
Керосиновой лампы звезда.

Над темнеющим Клушиным небо —
В четких фарах немецких машин.
Над краюхою черствого хлеба
Плачет мальчик — Гагариных сын.

Он убогий фитиль керосинный
Выдвигает и стеклышко трет,
И рассвет в его лампе старинной
Загорается, рдеет, растет.

И великий огонь Алладина
В мир выводит из творческой тьмы
Звездный космос, плывущий лавиной
Над фронтами военной зимы.

Спешно сходят на помощь солдатам
Силы Неба со звездных орбит,
И Земля, как мерцающий атом,
За Победою к Солнцу летит.

В быстрой вспышке немецкой ракеты
Жерла танков ревут в никуда,
Что пределов для подвига нету:
« Я — Восток! Отзовись мне — Звезда!»

А в святых, чужедальних, венчальных
Снах — нельзя навсегда умереть.
И Сатурн над колодцем печальным
Все горит и не может сгореть.

И вминают, буксуя, машины
Звезды в грязь, вдоль воронок руля,
Чтобы стали однажды едины
Древний Космос и наша Земля.

* * *

Всё меньше их, детей русоволосых,
В дыму высоток, тонущих во мгле.
Всё меньше русских роковых вопросов
О вечном смысле жизни на земле.

Других племён беспечный отпрыск сытый
Посмотрит вскользь, толковник сжав в руке:
О, что за надпись на могильных плитах
На русском позабытом языке?

Гниют на свалках золотые книги,
Которые лишь ветер и прочтёт.
Влачит судьбу по свету, как вериги,
Писатель, переживший свой народ.

Он знал ещё и Пушкина, и Блока,
А нынче вечно молвит не о том.
От русских знаний слишком одиноко
Пить горькую во времени чужом.

Не жаль ему ни дней с налётом тлена,
Ни старых песен вольную печаль.
Лишь Божьих слов, пленённых во вселенной
Чужих наречий – как России, жаль.

* * *

В большой стране, которой больше нет,
Я родилась на снежный белый свет.

А вера, что веками грела род,
Таится, дремлет, но вот-вот уйдет.

Чугунный мост. Озябшие дома.
Чужая жизнь, сводящая с ума.

Чужой Москвы — сухой, чужой снежок.
Поддену снег на алый сапожок.

Ты прав, Господь: сама я прах и тлен,
Но больно мне от вечных перемен.

С продрогшей шубки сдую иней дней.
…Оставленная вечностью Твоей…