Современная литовская литература в эксоде

Историческая ситуация

11 марта 1990 года Литва вновь стала независимым государством. Жизнь в стране была неспокойной. СССР объявил экономическую блокаду, резко поднялись цены и налоги, в домах не было горячей воды, транспорту не хватало горючего, была введена система карточек. Граждане Литвы, призывники, служившие в рядах Советской армии, стали дизертировать, поэтому юношей призывного возраста брали в армию круглый год. Соотечественники в других странах их приглашали парней к себе, но уехать было очень сложно. Советсвая армия проводила акты террора. Следует отметить 13 января 1991 года, когда было захвачено радио и телевидение, когда появилась реальная угроза парламенту, даже государству. Именно тогда начал работать отдел телевещания в Каунасе, и мир узнал все новости о событиях в Литве. После путча 19–22 августа 1991 года ситуация стала спокойнее. Литву, как государство, стали признавать зарубежные страны. Советская аримя окончательно покинула Литву 31 августа 1993 года. Процессы и кризисы мира отразились в жизни Литвы. В 1998 году был економический кризис в России, а в 2008 году – во всём мире. Потом произошли не менее важные события: 29 марта 2004 года Литва стала членом НАТО, а 1 мая 2004 года вступила в Евросоюз. Были открыты границы. Важная причина для эмиграции – низкие зароботки, большие налоги (в основном экономические причины), ограничение для частного бизнеса, введение новой валюты (евро).

Особенности четвёртой волны эксода

Большенство решивших покинуть ролину так поступило по экономическим причинам. Молодёжь уже могла учиться в университетах Западной Европы и США, для некоторых причиной покинуть родину стал брак с инстранцами. Уехало не мало перспективных учёных и художником, в том числе и литераторов. Они поселились не только в США, но и странах Западной Европы. Там создаются разные организации, школы. Однако, были и политические эмигранты.
Большиство литераторов уехало окончив литовские университеты, издавшие свои первые книги, но не успевшие о себе заявить на родине. Ясно и то, что на их творчество стало влиять культура западных стран. Очень важно, в каком возрасте литераторы покинули родину. Надо иметь в виду и то, что они, стараясь себя утвездить в других странах, начали писать на иностранных языках, заниматься переводами. Установить их значение в развитии литовской литературы довольно трудно, но речь должна идти о постпостмодернизме, как о новом явлении в литовской литературе. В Литве это ещё называется новым постмодернизмом (как синоним). Это лтературное течение начало формироваться в конце 20-го века, а на Западе это произошло раньше, в середине прошлого века (это заметно в литературе третьей волны литовского эксода). Литераторы четвёртой волны эксода уже нашли готовую почву для творчества (сформировавшийся постпостмодернизм). Они почти не общаются между собой (их немного, живут в разных странах). Некоторые авторы выделяются более ярким талантом, поэтому более известны. Пишутся произведения поэзии и прозы.
5–7 мая 2019 года в Вильнюсе состоялся Всемирный съезд литовских писателей. В нём приняли участие более 30 литераторов эксода. Многие из них – авторы альманаха «Egzodika».

Поэзия

Среди литераторов четвёртой волны эксода есть только поэты и прозаики, драматургов не оказалось. В литовской литературе в Литве появился постмодернизм, а на Западе он существовал с середины 20-го века. Это означает, что новым выходцам не пришлось ничего нового создавать, только углублять. Уже приходится искать новых стихосложений, но трудно оторваться от авторитетов. Поэтому важным становится воссоздпние, когда берётся короткая цитата и уже пишится свой текст. Стихотворение приближается к прозе, часто обрываются фразы, они звучат, как поток мыслей. Довольно часто авторы используют иронию, иногда она близка цинизму. Язык часто приближается к разговорной речи, поэты любят играть словом, создавая новые созвучия и ассоциации (рядом могут появиться похоже звучащие слова из разных слоёв речи и дахе из других языков). Довольно часто отсуствуют знаки препинания, поэтому по-разному можно прочитать тот же текст. Поэтам большие возможности открывает ломанная строка.

Неринга Абрутите (1972 г. р.)

Неринга Абрутите (Neringa Abrutyt;) родилась 27 декабря 1972 года в Ниде, в курортном городе на берегу Балтийского моря. Она – поэтесса и переводчица. В 1991 году окончила среднюю школу в родном городе. В Вильнюсском университете изучала литовский язык и литературу. Окончила в 1998 году. Работала редактором, учительницей в школе. Член союза писателей Литвы с 1998 года. Живёт в Копенгагене, в Дании. Стихи переводились на английский, итальянский, греческий, датский, финский, белорусский и другие языки. Изданы 4 сборника поэзии (1995–2017г.), написала пьесу «Любовь барона Мюнхаузена и др... разочарования» (1998), написано несколько новелл, литературных обозрений, рецензий. В основном делает переводы с французского, греческого, немецкого языков.

...ты не чужой мне...

ты не чужой мне, но инородное тело
ты твердишь, что хорошо знаешь мою душу
но не хочу тебя, твое тело ужасно.
смотри – магазин: КОФЕ
                ЦВЕТЫ
                ПОДАРКИ
                СЕМЕНА

...ты не купил мне шляпу...
...и серги не нужны... безымянное твое кольцо,
но фамилия известная, и то,
что оба мы поэты, поэты...
ничего больше не надо делать со мной!

Что такое поэзия? Заброшенный, тихий, свободный,
когда идёшь гулять не с любовником, с братом,
или узнав знакомое близкое лицо в газете:
какое место или любовь заменят мои ошибки?

В стихотворении не столь важно выразить чувства, а высказать отношение к другому человеку, создать настроение. Для этого важен поток мыслей, их обрывы, недосказаность. Всё же говориться про отчуждённость людей, про одиночество. Их не сближает родство душ, те же занятия. Автор говорит, что душа и плоть – разные категории. Как парадокс звучит последняя строчка: другое место или любовь могут заменяет ошибки. Значит, они не исправлаяются, а просто забываются, когда появляются новые переживания. Стихотворение приближается к прозе.

...на подоконнике на кухне...

на подоконнике на кухне
расцветает печальная герань
твоя добрая жена – свадебный
альбом – теперь с любовником –
теперь я важна для тебя
неутешающие воспоминания.
Мечтаю о более светлой дружбе
беспокойство порой перерастает в ненависть
не потому что ты знаменитость я люблю тебя
и я слышу, как ты говоришь:
«Это я. Я люблю тебя». И её:

«Он не может жить без любви. Каждая
его любовь настоящая и единственная».

Опять стихотворение о любви, вернее, странния история любви, в которой есть четыре участника: муж, жена и их любовники. Все ищут настоящей любви. Жене известны любовные истории мужа, она не может с этим смериться, у неё появляется любовник. Муж часто меняет любовниц. Появлается вопрос: кто кого по-настоящему любит?
Неринга Абрутите и на этот раз остаётся в своём стиле: стихотворение приближенное к прозе, нет загланых букв, обрываются мысли, даже используется прямая речь. Именно это даёт ответ, почему два человека разошлись, хотя жена любит своего мужа, а он всех женщин по-настоящему, но недолго. Чужая женщина в доме мужчины знает всю историю, поэтому чувствует себя неуверенно.
Неринга Абрутите ведёт своеобразный дневник города или горожанина. Её стихи можно считать интимными, личными и женственными. Они несколько нервные, резкие, иногда опасно открытые и наивные, иногда женственные, ироничные, провокационные, отвергающие любые догмы и табу – особенно в отношении тематической линии любовника или любви к пожилому мужчине, что не совсем типично для литовской поэзии.

Сандра Петрашкайте-Пабст (1972 г. р.)

Сандра Петрашкайте-Пабст (Sandra Petra;kait;-Pabst) родилась в 1972 году в Литве, в городе Мариямполе. В 1990 году окончила гимназию. Потом изучала германистику в Вильнюсском педагогическом университете. Окончила в 1996 году. Два года работала учительницей немецкого языка в одной из гимназий Вильнюса. С 1998 года живёт в Германии, в Штутгарте. Её муж – немец. Изучала лингвистику в университете Мангейма. Дипломную работу писала о метафоре в литовском и немецком языках. Она является членом совета литовской общины Германии. Сандра Петрашкайте-Пабст – педагог, германист, лингвист, доктор философских наук, поэтесса. Как педагог, делится опытом с коллегами, особенно в обучении двуязычных детей. Издала один сборник поэзии.

Развивать глубину

И спит, и встаёт ночью и днём, и как семя всходит и растёт, не знает он (Евангилие от Марка 4:27).

Слово за словом
Связывать,
связывать,
идею поймать,
выносить, продолжать,
заблудившуюся искать,
погибнуть не дать.

Налаживать связи с людьми
с мира судьбой
и одиночества стрелой.

Как связать сеть,
нить с нитью
Связывать,
связывать,

чтоб противостоять
если раскроется бездна,

наклонившись

к
раю.
бездны.

Глубину сохранить
душевноые связи –
трещины,

развивать внутри себя
и в других
глубину.

Стихотворение глубокое, философское. Говорится о важных проблемах бытия. Это – не только проблемы, но и цели жизни каждого человека. Очень важна связь человека с человеком, не формальная, глубокая. Если ту глубину достигает один человек, то обязательно это передаёт и другим. Это должно помочь людям жить. Сандра Петрашкайте-Пабст любит играть словом. Очень часто она повторяет то же самое слово или разные по смыслу, но похоже звучащие. Таким образом создаёт новые смыслы, ассоциации. Иногда она на другую строчку переносит часть слова не по слогам (без для этого нужных знаков). Это и ломаная строка служит для той же цели.

С высоты

A; – Аsche*
тёпленький
пучок пепла

не помещаюсь
в стандартные рамы

от притяжения
земли
оторвавшись
разрежённые слои
атмосферы
победив
и открыв

возвращаюсь воздушным змеем
на землю
чтоб любовь
никогда
не исчезла.

*A; (я) на литовском, Asche (пепел) на немецком.

Это стихотворение показывает, какие возможности открывает ломанная строка, как можно играть похоже звучащими словами резных языков. Их созвучие нас наталкивает на хорошо известную мысль из Библии. И всё-таки жизнь человека – своеобразный космос, а для достижения своих целей приходится сильно бороться, даже отрываясь от притяжения земли. Ясно, что такое по силам только неординарной личности. Стихи Сандры Петрашкайте-Пабст философские, но интересно их читать.
Постмодернизм для поэзии открывает новые возможности, и поэты умело используют это.

Проза

Тенденции современного искусства обобщает постмодернизм. Он отказывается от отбора явлений, иерархии, единой структуры, признаёт воссоздание, как творение, а также эклектику и разнообразие.
В литовской литературе наиболее сильным и развитым является реалистическое произведение, описывающее ситуацию или явление, которое выражает идею, отношение, позицию. Проза вообще не может обойтись без реалистичного изображения. Но реалистичное изображение меняется. Она перестаёт быть последовательным, появляются условные образы и персонажи. Стиль прозы определяется не одним способом изображения, а их соединениями, сочетаниями, разным материалом.
Талант и позиция писателя остаются важными. Позиция прозаика более ясная. Поэт меньше показывает себя, как личность, у него могут быть разные маски. Человека постмодернизма вообще можно назвать человеком с маской.

Рута Матайтите (1972 г. р.)

Рута Матайтите (R;ta Mataityt;) родилась 20 декабря 1972 года в Вильнюсе. Она – архитектор, переводчик, поэт, писатель. Написала 5 романов. В Вильнюсском университете в 1994–1996 годы изучала литовскую филологию и норвежский язык. С 1996 года живёт в Норвегии. В университете города Осло изучала норвежскую филологию, в 2009 году окончила Высшую школу архитектуры и дизайна в городе Осло. В 2010 году в Высшей школе города Осло приобрела специальность переводчика и начала работать. Переводит художественную и научную литературу и публицистику, пишет и переводит статьи для разных изданий.

Кольцо
Новелла

Впереди раскрывается деревянная дверь, украшенная резьбой, огромная, как ворота в рай. Каменная лестница насыпана лепестками роз: розовыми, жёлтыми, белыми. А невеста – как настоящий лебедь, изящно изогнув спину, в ослепительно белом платье, как воплощение невинности и верности.
На мгновение я замираю, дрожь пробегает по моему телу. Но из за облака появившиеся лучи солнца ослепили мои глаза, и белая девственность моментально превратилась в чёрный силуэт.
Муниципалитет города Осло: браки, разводы, суды – всё в одном котле. Покинув зал суда, где я сидела рядом с изнасилованной девушкой, в лифте встретилась с родителями, спешашими утвердить свидетельство о рождении ребёнка, после того, как работала переводчиком во время развода, я как раз попала на свадьбу. Более вопиющего абсурда даже при желании не придумаешь. Или, может быть, так задумано, чтобы мы могли понять цену каждого нашего шага, почувствовать тяжесть решений и оценить самые важные моменты в жизни? Или нет. Может быть, здесь нет более глубокой мысли, просто прагматическая идея градостроителей простейшим образом решить проблему.
Выстроившись рядом друг с другом, мы отправляемся в море цветов. Я смотрю на наши начищенные туфли и чувствую, что мы, как будто бы, – трое друзей. А на самом деле мы даже незнаеомы. Мы встретились здесь, у этой двери, и снова расстанемся возле неё – одним что-то уже дано, у других отобрано.
Идущий с нами мужчина грустно волочит ноги, а приближаясь к лестнице, он упал на блестящий гранит. Я и адвокат нагнулись к нему с обеих сторон. Мы молчим некоторое время. Я вижу, как им тяжело: клиент из последних сил старается стоять на ногах, а адвокат волнуется в поисках слов, которые утешили бы, но не вселили надежду, – задача, которую я сама, вероятно, никогда бы не выполнила в своей жизни, даже если бы много лет училась в аудиториях юридического факультета. Но ведь я – не адвокат, мне не нужно сочинять речи – никаких утешений, никаких обещаний, никаких обвинений. Я просто слепая машина, произносящая чужие слова.
Мимо пролетает белый лепесток розы. Несчастный провожает его взглядом, как будто из объятий ускользающую верность. Подняв руку, он подносит ладонь к глазам и замирает, выглядя бесконечно странно, как грустная каменная статуя. Я не понимаю, о чём он думал, но в голове возникла мысль, что он действительно сумасшедший – никого бы это не удивило. Может быть, это совершенно естественно, когда забирают детей. Когда забирают детей? Ведь я сама совсем не разбираюсь в этом.
Солнце снова спряталось за облаком, словно застенчивая красавица. Дует ветер, и лепесток опускается на ладонь мужчины. Он, кажется, ждал этого, поскольку его пальцы мгновенно сжались, а затем снова окаменели, держа лепесток перед опухшими глазами. Лепесток желтый. Я слышала, что этот цвет олицетворяет неверность, предательство, ревность – всё самое худшее в наших сердцах, по крайней мере, на эту минуту для этого несчастного человека.
Адвокат смотрит на клиента, не встретив его взгляд, ищет мой и только после этого решается говорить так, как будто стало бы легче, встретив поддерживающий взгляд другого человека. Оказывается, гуманность иногда нужна даже адвокатам.
– Что ж, пора решать.
Одна за другой на носы ботинок мужчины упали большие капли. Они принимают форму лепестков роз.
Солнце снова выходит из своего укрытия, снова превращая мир в чёрные очертания, как в графической картине Мунка: прекрасная невеста, целующий её жених, толпа гостей. Длинноволосые девочки постоянно рассыпают на лестницу лепестки роз. Лепестки кружатся на ветру, напоминая бешеную карусель. Я чувствую тошноту внутри. Обручальное кольцо болезненно блестит на пальце адвоката. Смущённый он прикрывает украшение пальцем, словно надеясь, что никто не успеет его увидеть. Я импульсивно прячу своё, хотя оно не свадебное.
– Почему? Я не понимаю! Я сказал ей, что отдам всё, но она забирает детей, – изо рта несчастного мужчины потекла река напоминающих плач фраз, за ней последовал водопад проклятий, потом, как покаяние, он стал перечислять имена всех святых и, наконец, всё закончилось скорбным трауром.
Заикаясь, в норвежском языке ищу совпадения для всех его слов. Я вздрагиваю при каждом слове – я знаю, что прежний переводчик нарушил принципы беспристрастности и поэтому был уволен. В конце концов, я тоже могу оказаться недостойным переводчиком, если переведу хотя бы один слог неточно, если я не найду достаточно сильных слов, если я не заставлю себя произнести вслух отвратительные проклятия.
– Не надо, не говорите, – пробормотал мне адвокат.
На мгновение мы все умолкли: клиент уже исчерпал весь колодец мата, защитник уже не знает, что сказать, а мне даже не нужно ничего делать.
– Хорошо, я со всем согласен, – тихо говорит мужчина.
– Вы действительно понимаете, что для вас значит это решение?
– Да, блин, пусть она радуется! Будь что будет! Пусть она одна растит детей, но всё равно они будут знать, кто их отец!
Я перевожу. Губы повторяют слова, произнесённые мужчиной, но мысли текут дальше по-своему. «Защити меня, Господь, у меня никогда в жизни не будет детей. И я не выйду замуж ни за какие деньги».
Адвокат встаёт и направляется к воротам рая. Блуждая по разноцветному морю цветов, мы следуем за ним.
Я знаю, что мне нужно будет это сказать. Когда мужчина выпускает слово из своих уст, никто этого не узнает – только я и он. В этот момент расцветёт всё моё существо, как переводчика, – маленькая привилегия, непосильная ноша. Хотя на этот раз я заранее знаю, что нужно сказать, я, вероятно, буду искать это слово в уме дольше, чем обычно. В этих стенах повиснет тишина, я услышу вздохи, я встречу взгляд.
Нога несчастного дёрнулась, словно застряла в густой грязи, нос ботинка зацепился за лестницу, а его тяжелое тело утонуло в море лепестков – розовых, белых, жёлтых.
Заслонив дверь боком, адвокат поворачивается и смотрит на меня. Мы всё ещё чужды друг другу, но я знаю, что он думает, и он знает, что я знаю. Эта дверь очень тяжёлая, но как только её открываешь, другого выхода нет. Я действительно не могу понять, какой сумасшедший придумал, через ту же дверь пропустить и молодожёнов, и разводящихся.

***
Тема новеллы – эпизод из работы переводчика. Всё происходит в муниципалитете города Осло. Люди туда приходят со своими делами. Все входят и выходят через ту же дверь: и те, кто женяться, и те, кто разводятся, здесь выдаются документы о рождении и смерти, встречаются радость и грусть. И даже жизнь человека становится похоже на кольцо. У всего есть начало и конец. Название может показаться странным. На литовском языке – «Жедас». У этого слова много значений: кольцо, перстень, цветок... Даже «лепесток» на литовском языке «жедлапис» (опять тот же корень). Автор «играет» разными значениями этого слова и раскрывает глубокий смысл произведения. Но следует отдельно прочитать начало и конец новеллы, и сразу станет понятно, что композиция тут кольцевая.

Валдас Папевис (1962 г. р.)

Валдас Папевис (Valdas Papievis) родился 9 июля 1962 года в городе Аникшчяй, на Востоке Литвы. Он – прозаик, переводчик, автор 5 романов и 2 сборников рассказов и других произведений прозы. Одна из главных тем – эмиграция. В 1980 году окончил среднюю школу имени Йонаса Билюнаса. В 1980–1985 годы в Вильнюсском университете изучал литовский язык и литературу. Потом 5 лет работал в ректорате университета, с единомышленниками издавал журнал «Сетинас». В 1990–1992 годы работал в Министерстве культуры и просвещения советником министра Дарюса Куолиса. С 1992 года живёт в Париже (Франция), работает в редакции радио «Свободная Европа», передаёт новости из Франции для радио Литвы. Валдас Папевис является секретарём правления Общины литовцев Франции. Первую книгу (роман) издал в 1989 году. В том же году был принят в Союз писателей Литвы и за свой роман получил литературную премию им. Антанаса Йонинаса и Преимю литературных критиков за журнал «Сетинас». В 2011 году В. Папевис получил премию Института литовской литературы и фольклора и премию имени Людаса Довиденаса, в 2016 году стал лауреатом Национальной премии литературы и искусства. В. Папевис переводит художественную и научную литературу с английского и французского языков.

Кроличьи глаза

Тот старик, как будто, возвращается в детство. Ничего удивительного, что он хочет выделиться среди других, я знаю людей, – сказала хозяйка соседке, которая пришла одолжить то ли спички, то ли перец, и на самом деле поболтать. Потом раздался звонок, хозяйка открыла дверь, но внутрь зайти не пригласила.
– Тебе телеграмма, — сказала она.
«ИДУ В АРМИЮ, ЕСЛИ МОЖЕШЬ, ПРИЕЗЖАЙ. АЛЬБЕРТАС».
Он сложил лист серой бумаги и сунул в карман.
Он вспомнил, как они стояли друг перед другом, прощаясь. Только тогда заметил, что Альбертас был уже мужчиной: голос у него был сочный, а выступающий подбородок делал лицо сдержанным и суровым. Переезд в большой город заставил почувствовать, что они – уже не дети. Становится странно, но думать об этом было не столько радостно, сколько тревожно и печально. Теперь это прощание было похоже на кино – старое, надтреснутое, однажды увиденное и забытое, но вдруг ожившее.
– Я уезжаю, – сказал он ее хозяйке.
– Что-то произошло?
– Нет, ничего особенного.
Он спустился по лестнице, пересёк двор, затем свернул с узкой улицы на проспект и сел в троллейбус.
Его всегда раздражали пробки, может быть, поэтому он так не любил станции, а вместе с ними и весь город, который для него был похож на один большой вокзал. Он не чувствовал себя настоящим жителем этого города, его преследовали тревога и ожидание. Было такое предчувствие, что в один прекрасный день эти грязные уличные головоломки, эти дурацкие рекламны в витринах, эти старомодные скверики, полные собак и стариков, вышвырнут отсюда неясно, куда. И он засмеялся.
У старушки в лохмотьях, сидящей на лестнице у входа в вокзал, он купил цветок. Старушка был довольна, наверное, торговля шла не совсем успешно.
В автобусе было немного людей. Рабочий день. Он сел в конце.
Когда он уехал из города, был в странном состоянии – он вроде никогда там не жил. Как будто он продал в городе кроликов и теперь возвращается домой.
Он вспомнил: однажды открывается дверь и в комнату входит Альбертас. Волосы прилипли ко лбу, вода капает с лица, рубашки, брюк, капают на пол...
«Идёт дождь», — улыбается он. «О, Боже мой, Альбертас, ты совсем пьян», – говорит странница Анна, которую мать неясно зачем когда-то приютила. «О, Анна, Анна, будь моей женою!» – Альбертас начинает петь и хватает её за талию. Она вырывается и ругаясь убегает из комнаты. Альбертас падает на пол. Сначала молчит, а потом начинает громко смеяться! Он смеётся и говорит: «Помнишь, как мы выращивали кроликов? Как мы ходили за травой для них? Как мы возили их на продажу?.. Ни одного не осталось, те наши кролики разбежались, разбежались кто куда… «Альбертас, что-то борматая, открыл окно и выпрыгнул. В комнату ворвался порыв ветра и дождя...
«Воспоминания подобны кладбищу в День поминовения усопших, сближающие на мгновение живых и мёртвых. Мелькает яркое зелёное пламя. Наклоняешься к ним, чтобы посмотреть, что они там освещают», – подумал он.
Он посмотрел в окно: мелькали большие и маленькие города, одинокие дома, дорожные знаки.
Когда он въехал в город, был уже полдень. У водитель попросил остановиться – ведь автобусы здесь обычно не останавливаются. Он сказал, что купил билет до конца маршрута, как будто это было очень важно и что-то значило.
Когда автобус уехал, его снова охватило странное чувство. Всякий раз, когда он приузжает сюда, сначала кажетсяб что он здесь совершенно чужой. Как будто он вышел не на этой остановке. Так или иначе, это чувство быстро исчезало, но его присутствие пугало – первый признак того, что он отдалялся от, казалось бы, незабываемых вещей. Прошлое было окутано туманом – как будто его и не было вовсе.
– Возьми, Альбертас, – сказал он, протягивая цветок. Альбертас смущался. Лицо переменилось несколько раз.
– Спасибо, садись.
Они сели рядом на длинной скамmе. Белизна стены отражалась в их глазах.
– Больше никто не пришёл?
– Нет. Кто ещё мог бы прийти?
Они молчали. Затем Альбертас спросил:
– Как дела?
Его охватила тревога. Стоит на мосту и смотрит на текущую воду. Ходишь по улицам, в основном не покрытым асфальтом, на окраине города... Как дела? Внезапно появилось желание поиздеваться над собой.
– Хорошо, Альбертас, с делами всё хорошо, – сказал он.
- Ты работаешь?
- Но вечера по-прежнему мои.
Он увидел, как тень Альбертаса на стене стала меньше. Оба чувствовали, что им больше не о чём говорить. Разговор крутится вокруг всяких пустяков.
– Может быть, выпьем чаю? – спросил Альбертас. Потом вдруг, даже не дождавшись ответа, стал говорить. – Тебе не кажется, что жизнь – огромный аквариум? Искусственные рыбки, брошенные в воду, вдруг оживают и бьются плавниками в стеклянные стенки, в отчаянном поиске какого-то смысла...
– Слишком философски, Альбертас.
Альбертас рассмеялся.
– Я не пойду ни в какую армию, – сказал он.
Он ухватился руками за край скамьи.
– Как это не пойдёшь?
– Просто. Не пойду и всё.
– Так зачем телеграмму посылал?
Альбертас подошёл к окну и, смотря куда-то в даль, сказал:
– Сам не знаею. Не умею высказать, что чувствую.
– Ищешь утешения?
– Ну, допустим, да. Но зачем эта ирония?
Оба стали молчать.
– Пойдём, кое что покажу, – пригласил Альбертас.
Через двор повернули к большим деревьям. Там было много клеток, в них были белые маленькие животные. Да, там были кролики.
– Зачем ты их растишь? – он спросил.
– Не знаю. Может быть от скуки.
Альбертас схватил одного за уши и вытащил из клетки. Красные глаза были похожи на цветки клевера.
– Что ты с ними делаешь?
– Некоторых везу в городок...
– А с другими?
– Отпускаю в лес.
?!
– Ведь так или иначе в лесу лучше, чем здесь, правда?
Он пожал плечами.
– Ты сегодня вечером уедешь?
– Да. Ведь сегодня я не вышел на работу. Никому не говори, что я был здесь.
– Хорошо.
Они сели на траву.
– Не завидуй, Альбертас мне. Я бы хотел сюда вернуться.
– Правда?
Он кивнул головой. Они оба смотрели вдаль.
– Слушай, возьми одного кролика, – вдруг предложил Альбертас.
Он удивился:
– Куда я его дену?
– Будешь держать где нибудь, возьми.
Теперь оба подошли к остоновке и ждали автобус.
– Почему-то я стал ненавидеть маленьких детей.
Он ничего не новорил. Стало страшно, что придётся уехать.
Заметив, что автобус уже приближается, оба стали прощаться.
По пути он подумал: «Самое страшное – не то, что ничто не повторяется. Самое страшное, что всё забывается, прошлое начинает волновать не более, чем когда-то прочитанная книга или просмотренный фильм».
Когда автобус ехал по лесу, он попросил остановить. Вышел. Пошёл в густоту леса. Открыв брезентовый мешок, увидел белое маленькое животное. Красные глаза – как цветочки клевера. Взяв за уши, положил на мох. Потом мешок положил в карман и вышел на дорогу.

***
Читая этот рассказ, возникает несколько вопросов и несколько возможных ответов на каждый из них. Не всегда удаётся найти самый правильный, ведь и в реальной жизни для каждого поступка есть сразу несколько причин. Почему Альбертас послал телеграмму и соврал, что идёт в армию? Ответа нет в тексте, но мы понимаем, что ему было необходимо пообщаться с близким человеком, а враньё, чтобы тот не смог бы отказать, наконец, чтобы убедиться, что старая дружба ещё жива (хоть и нету, о чём говорить). Гость удивляется, что Альбертас выращивает кроликов и большинство из них отпускает в лес. Он не может оторваться от прошлого, а более надёжных занятий нет. Это – вся его жизнь. Альбертас понимает, что нет более надёжного способа отблагодарить гостя за приезд, как подарить кролика. Гость всё же принял подарок, но ему пришлось повторить то, что делал Альбертас. После этого он вышел на дорогу. Это – намёк на то, что появляется новый выбор. Дорога – символ, но есть и другие – кролики, их белый мех, красные глаза, мох, трава. Все они говорят, что жизнь может быть и приятной, и коварной.

***
В этой книге хотелось, как можно больше сказать о литовской литературе в эксоде. Самое главное, что она всегда была свободной от всяких идеологий, что писатели могли анализировать то, что происходит в литературе Запада, и учиться, но за каждым их шагом наблюдали литеоатуроведы (критики), которым в борьбе с графоманией не всегда удавалось быть достаточно объективными. Как видим, каждый писатель по своему интересный, оригинальный, каждый может удивить читателя. Писатели эксода могли объективно оценить события в Литве в середине 20-го века, кода эта тема быда запрещённой на их родине. Даже постмодернизм в литературе эксода появился гораздо раньше, чем в Литве. Те литераторы, которые покинули Литву после 1990 года уже знали о постмодеонизме, сами представителями этого литературного направления. Им пришлось только углублять свои знания и дальше заниматься творчеством. Но постмоернизм у каждого интересный и своеобразный. Наиболее он яркий в поэзии и в драматургии (особенно Костаса Остраускаса).
В эксоде оказалось очень много поэтов и значительно меньше прозаиков, драматургов и литературоведов (учёных и критиков). Несмотря на довольно тяжёлые условия, литература жила полнокровной жизнью. К эксоду следует отнести и дипломатов. Это были послы молодого государства (1918–1940 г.г.) в зарубежных странах. Они уехали раньше всех по собственному желанию и по доверию правительства, но вернуться не смогли... И даже не было смысла...
Есть несколько способов дифференциации литературы эксода, но самое важное – это делать, опираясь на главные исторические события в Литве. Важно отметить и то, что каждая волна старалась не только утвердиться на чужой земле сама, но и подготовить почву для следующих. Даже те, кто родились в эксоде и в детстве и в молодости отвергали литовский язык, став взрослыми людьми, стали изучать его и на нём писать.
В книге говорится только о творчестве самых ярких личностей эксода и о тех произведениях, которые удалось найти.