Незнакомка или Рождение Вселенной. Глава 8

– Сестрёнка, а может, замутим вечеринку? Ну её эту драку.
– Что боишься, желудок растрясти? – Насмешливо произнесла девочка.
– Да-а-а! Ой, ля-ля-ля, как нравишься ты мне, красавица. Красивая у нас девочка. А, Петь? Сестрёнка, твоя улыбка сладка, как десерт, который я только, что ел.

– Ты сейчас договоришься, получишь, как Бахтимир. – Ответил ему Петя.
– Скажи, о-ля-ля, сестренка. – Произнёс Слава, снимая кроссовки.
– Да, счас прям. Ты  направо, я налево. –
Произнесла она и вслед за Славой сняла обувь. Красивые туфельки полетели верх с каждой ноги по очереди и плавно и приземлились рядом с кроссовками Славы.

– Как скажешь. – Ответил Слава.
– Поворот и встряхнемся. – Продолжила она.
Они виртуозно развернулись, Михаил и не заметил, как они разлетелись в разные стороны и какой-то миг, они летели друг другу навстречу.

Михаилу вновь стало трудно дышать, ему стало страшно за неё. А все смотрели и улыбались, убрав в сторону с одной стороны красивый расписанный под цветы  занавес, там где не было лиан, а росла старая большая яблоня.

«Неужели им не страшно за неё? –  Думал Михаил. – Хотя мечи тяжелее во много раз шпаги, и их было два. Ох, и девушка, настоящий воин!
Конечно, как и в поединке с Бахтимиром, так и со Славой ничего бы не случилось.
Умом я понимал, что это простое  соревнование. Ведь это не настоящий бой, но оружие-то настоящее. Понимал и понимаю, в поединке должны как-то выбить друг у друга оружие. Или же другой какой-то финал, поражение кого-то или же ничья. А почему босиком?»   

На обед она пришла в красивом сиреневом платье. Волосы её были уложены в локоны. А когда после поцелуя убежала вся в соусе, вернулась в брючках, вишнёвого цвета и в тон им тунике. волосы были собраны в тугой узел на затылке.

Впервые он смотрел такое. А раньше где? Только в фильмах.

– Славка! Не халтурь! Не смей мне подыгрывать, думаешь, я не чувствую?

Услышал Михаил, и увидел, как она развернулась каким-то трюком и ударила его ногой, так, что он упал на спину.

– Ах, ты малявка. Ну, держись пигалица. – Разозлился Слава или сделал вид? Не понятно, но лицо стало пунцовым.

Славий вскочил, понёсся на неё, но не так-то её легко было обезоружить. И понеслось! Михаил только и успевал следить за ней с замиранием сердца. И наконец, вздохнул с облегчением. Она всё же выбила у Славы шпагу, и свою отбросила.
И как Михаил понял, Слава хотел уже без шпаги применить какой-то приём. Какой, Михаил и не смог заметить, как она увернулась. И пошла рукопашная борьба, Михаил  не знал эту борьбу. Одно молниеносное движение с её стороны и Слава вновь на земле, а её нога на его груди кончик шпаги приставлен к груди.

«Когда она успела её поднять?» – Удивился Михаил
Хотя она летала, что тот самурай в фильмах.

– Славочка, братишка, признаёшь себя поверженным?
– Признаю, признаю. Богиня! Ты, заслуживаешь ещё одного поцелуя.
– Ещё чего! А может, бельишко подпортить?
– Тогда точно ещё поцелую и не раз. Солнце наше ясное. – Рассмеялся Слава и повернув голову обратился. – Дядя Будимир, ты, когда так её всему обучил?

– В отличие от некоторых, она не отлынивает от занятий. У тебя, Слава, было много ошибок и не верных выпадов, и в фехтовании, и в борьбе. Придётся заняться тобой. А ведь ты не новичок, а ещё надеешься к Кириллу с Саней, в их группу. По всей вероятности и с Сергунькой такое же. Да, Серёж?

Кашинский кивнул головой, а Будимир продолжил.

– Что и говорить, из-под присмотра вас ещё рано выпускать. Чтобы в понедельник были оба здесь, надо   возобновить занятия, пока нам всем Ефим шею не намылил, братья Кадомцевы вернутся скоро.

– Дядя Будимир, да всё эта учёба в институте. Она мне мешала. Говорил же, для чего мне поступать в институт? Ума не прибавилось, знаний  тоже, я и без него больше знаю, только лишь всего-то, диплом красненький. – Рассмеялся Слава.
– Не финти, знаем как ты, лентяй учился. Подсматривал в пространстве. – Ответил Будимир.
– Правда, дядя Будимир. И года мои уже прошли, я же не недоросль  какой-то, военная подготовка есть.  И почему дядя Саня не взял меня в свою группу, а заставил идти в институт?

– Он и с изнову  не возьмёт, если не додумаешь. – Ответил ему дед Владимир. –
Запомните молодёжь, переростки вы или недоростки, но подумать и осознать надо, проанализировав свои мысли и поступки, допустить, что иногда  необходимо случиться плохому, чтобы потом было гораздо лучше и яснее.

А вечер был и в песнях и танцах, в воспоминаниях и рассказах.
И вновь удивила Михаила эта девочка, пластикой в красивом танце. И одна танцевала, по просьбе дедов, и с братьями. Таких красивых танцев,  Михаил ещё не видел. И вместе с женщинами  пели на голоса. Ох, как красиво звучали песни. А как понравилось ему, когда она пела с отцом своим с Петей-Камяном.

У Михаила за всю свою жизнь не было таких впечатлений, как за эти несколько дней набрал в этой удивительной семье. А девушка ему снилась каждую ночь, пока был в гостях, с сияющей  улыбкой. Спать ему отвели комнату с портретами. И ему казалось, что с каждого женского портрета смотрела на него она. Улыбалась и манила его в неизвестность, а он бы пошёл за ней, но сделав шаг каждый раз просыпался.

Погостили ещё несколько невероятно увлекательных и интересных дней,   наполненные интересными разговорами, которые ведут к осознанию. И в конце недели поехали домой. Михаилу очень понравилось общение с такими людьми.
Когда прощались, к нему она подошла в последнюю очередь.

Она подошла к Михаилу посмотрела ему в глаза, вдруг отчего-то глаза её расширились, как бы в удивлении, даже губки приоткрылись в удивление. Так стояла она, молча несколько секунд, затем поднялась на носочки, обхватила его щёки мягкими ладошками, и ему вновь подумалось.

«Как она фехтовала мечами и шпагой? Ведь это такие тренировки! А у неё  ладошки мягонькие и ни одной мозоли на ладошках.
Ладошки мягкие, тёплые, нежные, что мои щёки загорелись, а она сделала судорожный вдох, будто бы набиралась смелости и нежно касается моих губ своими вкусными ароматными губками. Поцелуем это не назовёшь, слишком невинно, неуверенно и нежно, но мозги мои вновь потекли».

Не знаю, как у других, она целовала всех их, в щёки и они её. Они все же родственниками были. Всех поцеловала, кроме Славки, того она оттолкнула, произнесла.

– Обойдёшься.
Славка рассмеялся и что-то ей шепнул, она улыбнулась и едва прислонила свои губы к его щеке, притом произнесла, вроде бы обидчиво, но с нежностью

– Тебе и такого бы не стоило дарить.
А он рассмеялся и ответил.
– Ладно, сестрёнка, мир?  – И обнял её.
– Мир. Ты за всё уже уплатил. – Ответила она и тоже обняла её.

Она улыбалась радостно, но посмотрела на меня, в глазах её скользила грусть. А у меня помутнение ещё долго отходило. Всю дорогу она стояла перед глазами. Виделась ему стоящей у самого забора, она отошла, дав остальным с нами распрощаться.

Было солнечное утро, ночью прошёл дождь, и в каждой капельке росы были радуги и кроме того над домом сияла большая радуга в полнеба. Она стояла в цветочной радуге, и это очарование запомнилось надолго.

Приехали к Кашинским, Сергей остался дома. Я, Слава и ещё гость Кашинских Вестгар, ехали в машине Дмитрия  Кашинского в город, он нас отвозил. И видя мой задумчивый вид, толкнув меня в плечо, Слава спросил.

– Что понравилась моя кузина? И когда вырасти успела, малявка? Она ещё молоденькая, девочка, ещё и пятнадцати лет нет, в сентябре будет, а выглядит божественно. Да? А, вот подрастет, расцветёт.

– Ты в неё влюблён?
– Это ты о поцелуе за столом? Да, подразнил я её, я  всегда её дразню. Она с самого рождения не любила, чтобы её целовали. Но, как не целовать такое чудо прекрасное?  Правда, ведь она красивая? Как картинка.

– Красивая. – Со вздохом ответил Михаил. – А здорово она тебя.
– Да, согласен, я даже не ожидал от неё такого. Думал Бахтимир неумеха провинциальный, а нет, это она весьма, весьма сильно продвинулась, пока нас дома не было. Чудесная малышка.

– А ты не боялся её ранить? Вдруг невзначай?

– Ранить? Нет, нет, здесь должен кто-то выбить оружие, и тело не задеть, чтобы и даже царапины не воспроизвелось, за царапины попадало. Я её никогда не пораню, это так же, как в своё сердце нож самому вонзить. Мы же тоже вначале учились на бутафории, затем на настоящих, но лёгких, это уже позже переходили на боевые.   
Нас с раннего детства обучали, у нас это  в крови, наверное, в днк записано, так как нас быстро переводили на настоящие мечи. Но не знаю никого из всех поколений, а я всех знаю, у меня память полностью раскрыта. Помню все свои жизни. Ты помнишь хоть одну  свою жизнь?

– Нет. Откуда? – Изумлённо ответил Михаил.

– А я помню, и не только свои. Знаю и вижу глубоко в древность, все светлые рукава знаю. Но никого не знаю из наших белых родов, чтобы свои знания, и умения применил во вред человеку. Даже в обороне, старались не причинять увечье, а лишь отключить. Дед Владимир, да и дедушка Борис Кашинский, они у нас ого-го! Если дедушки Ефим и Ефрем только лишь появляются там, где надо срочно отрегулировать, а младшие дедушки они были непосредственными участниками на таких войнах, что обычному человеку такое не осознать своим умом. Мистики, как воспринимает обычный ум, было много. А на самом деле это знания и связь с Родом. И эти незримые войны продолжаются, и по сей день. И всё более изворотливее.

Дед Владимир  был против мечей и прочего, говорил, лучше бы русский бой с энергетическими вплетениями. У нас тётушка одна, здорово владеет им, но и ножи метать умеет, и прочее. С ней даже разговариваешь, и сознанье твоё  освещается Истиной с высоких планов, так ощущается способность видеть больше, чем видишь на самом деле. Тётя Лидия у нас вообще феномен! Но мы,  младое поколение, как нас дедушка называет, всё успеваем и русбой освоить и мечи, и шпаги. Здесь не забалуешь. Серёга Кашинский не хуже меня владеет мечом….

– Я так и не понял, кому ты родственник? Как-то всем ты брат.

– Я, Воротынский, только другой ветви, У нас сложно разобраться в родстве, некоторые из нас сами-то не очень знаем, кто кому. Но родственность ясна, кровь не смешивается, но все мы единый род.  Кашинские – это тоже наш род, но только другая ветвь, из Воротынских вышла, но очень давно.
Воротынские, Кадомцевы, Кашинские. Позже поймёшь наш род, дед Андрей твой, тоже из нашего рода, чуть в сторону ушёл, слился с другим родом. И свой обозначил. А  Воротынских много, и у каждого своя вселенная.

– Как это у каждого? Мы чать все в одной? – Удивлённо спросил Михаил.

– В одной. – Улыбнулся Слава. – Позже поймёшь, нас было бы ещё больше, если бы не войны разные. Вообще-то у нас много вечно живущих, много, но если вовремя не помочь в смертельных ранах или увечьях, то человек уходит в иной мир, и там продолжает жить,  а если всё нормально, то живи сколько захочешь.

– Как это? Шутишь, что ли?
– Нет не шучу. Истина.
– Слава! – Раздался голос Дмитрия Кашинского. Он вёл машину и разговаривал с Вестгаром, иногда делал замечания Славе.
– Я помню, дядь Мить. Но всё хорошо,  живём в разных измерениях, мирах, живём в единстве, во  всеобщей любви отца и матери. Знаешь, как интересно познавать, то, что показывает тебе создатель, познал одно, расшифровал, испробовал и новое тебе готово. Я вот ещё в этой жизни не пробовал пройти по беЗконечности, дядьки не берут,  Ефим запрещает, да ещё дед Георгий. Дедушки местные здесь за нами следят, а те дедушки там наверху. А так всё хорошо, навещаем друг друга.
– Как это?
– Да просто, ничего сложного здесь нет, купол пронизать, нет сложности, не все из молоди ещё умеют, но малявка умеет. Эта пигалица всех обошла, даже своих братьев Ника и Геора. А уж в боях не сравнить теперь. А они старше меня, занимались чуть ли не с пеленок. Нас дядя Будимир тренировал. Это тот,  который бросился её от Бахтимира оградить.

– Я уже знаю, кто Будимир, а Ник и Геор – это кто? Они там, на обеде были?

– А-а-а, нет, их не было. Николай и Георгий, они в командировке кажется, вместе с дядьками Кадомцевыми, а может с дедом Георгием. Я тоже там был, но меня, дядя Саня отправил назад, говорил, окончи институт пока не поздно. Ну, вот окончил и что с того? Что он мне пригодится? Там институтские навыки вовсе не нужны, Но дед Ефим строгий, на малявку так не наседают, учиться не заставляют, хотя… она сама всему учится. Вот малявка! А?
Она с первого дня рождения красавица. Я её обожаю, как только увидел, сразу после рождения. Ей и имя дали такое красивое. Дивия. Она удивительно похожа на свою родную тётку и ещё на нашу пра, пра какую-то, с таким же именем. Она часто нас посещает, вот  ей малявка разрешает целовать. Совсем маленькая она терпела поцелуи, а потом, как подросла, пресекать стала все поцелуи, и сказывать стала, что у неё есть жених. Когда маленькая была, смеялись, жених, так жених. Так, что тебе, Миша, не светит здесь.
Славий увидел, как Михаил сморщился, словно от зубной боли, продолжил.
Не волнуйся, ты, друг, может, пройдёт у неё. Там всё таки Севербож у неё мистический. И нас его никто его не видели. Сказывает, потерялись в жизнях, но обещает найти. Сердечко её полностью в свете, да и сама полностью свет. Её все любят и предки с тех миров и с этих. Она упрямая у нас. И в кого только такая? Ищет своего Севербожа, по мирам, бегает из одного мира в другой.

– Как это по мирам? – Удивился Михаил?
– Как? Только же рассказывал, мы почти все можем. Обыкновенно….
– Славий! – Послышался вновь голос Дмитрия Кашинского.
– Да, что тут такого, дядь Мить, Миша свой парень.

– Угомонись. Не грузи парня. У него уже перегруз идёт. Ознакомится постепенно, сначала пусть попадёт к Киру с Саней. Пусть там уловит истину с идеей, из которой выстроен мир, раз не сумел принять от деда своего. Познает образ Бога и всё лежащее внутри Него. Пусть сам распознаёт, где настоящее, а где внедрённое и нелюдью привитое.

За окном разгорался рассвет, в открытом окно послышался какой-то гул, Михаил очнулся от воспоминаний, сел на диване и произнёс.

– Это что же получается? Выходит к Кадомцевым мы с Гришей попали не случайно? Выходит так. Всё, что я сейчас вспомнил не плод моего воображения. Было на самом деле.  А Дивия? Стоп! Дивия….

Михаил, в каком в потрясённом состоянии от влетевшей мысли в осознание, снял с себя кулон и раскрыл его. И на него с портрета смотрела девушка очень похожая на Дивию. У него задержалось дыхание и смотрел на портрет, не дыша.
Дивия?
Или очень похожая на неё? Черты лица, такие же, хоть портрет был маленьким, но Михаил чувствовал, сердцем чувствовал, Дивия это.

Как же мне её найти? Я не помню адреса ни поместья Кашинских, ни Воротынских. Но где-то не так далеко от деревни деда.  Надо ещё просмотреть свою память. Может, поехать в дедову деревню и оттуда воспроизвести маршрут?

Михаил долго сидел, размышлял, а затем пришёл к выводу, что маршрут можно проследить в  сознании и отсюда.
Вновь вспомнился тот её поцелуй, едва прислонилась своими губами к моим, но он, оказывается, был крышесносным, что и сейчас в этом времени, мой мозг взрывается на миллиарды осколков, лишь только вспомнил.

– Что здесь тешить себя. –  Произнёс Михаил. – Столько времени прошло. Вероятно уже замужем. Поди она давно нашла своего Севербожа и счастлива. Но я её люблю несмотря ни на что. А в то время я был не искушённым мальчиком.
Можно подумать, ты сейчас искушён. – Рассмеялся над собой Михаил.

Михаил  пошёл в душ и стоя под душем ощущение того невинного поцелуя не проходило. Включил ледяную струю, произнёс.

– На самом деле это или нет, но ты не меня выбрала, а Севербожа. И как под сводом вселенной узнать всю правду о ней?
Был забыт аромат её губ, а сейчас вот снова вспомнилось. Там, в мире Богов, повстречал её, она назвала два имени. Слава и Севербож. Слава был с нами, а Севербожа не было. И как рассказывал Слава, его никто не знает, а она о нём твердила, с малых лет. Зачем и для чего вспомнилось это?

Михаил вышел из душа, холодная вода взбодрила, но она не смыла воспоминания о той девочке. И он продолжил размышлять.

– А всё же, опьяняющий аромат был стёрт из памяти. Ничто это или Небытие, стирает память и отнимает разум. Но, что же происходит? Всё в обратном порядке? Значит не совсем стёрто это в памяти застрявшей, осталась лазейка?
Происходит восстановление? Это определит мою дальнейшую жизнь в плане и жизни Земли? Дуальность или полярность? Нет, весь мой смысл жизни в дуальности, где я должен сделать свой выбор. Но я его уже сделал. Сделал в тот год, когда забрал документы из института, чем-то заразившись от Кашинского и Славы. Но заразился прекрасным будущем, где славно свободно и легко.

– Так всё это хорошо. И воспоминания и главное я вспомнил, вспомнил кто я на самом деле, но пока я ещё живу в мире, где есть ещё и материальность, мне надо поспешить на работу. Сегодня я один без Гриши.

Одеваясь, произнёс Михаил, но мысли никуда не деваются, они продолжают течь в свободном полёте и залетели вновь к нему.

– Двойственность надо рассеять, много в нашем мире бессмысленного, как и в моей жизни. Это так, но трудиться я должен, чтобы жить достойно в этой дуальности,
И чтобы жили другие тоже достойно, от нас, а в данный момент от меня зависят все, кто трудятся в нашем с Гришей деле. Так мне стоит поторопиться. Гриша вернётся, подумаю, как найти Кашинских или Воротынских.

Продолжение следует.....
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.