Галерея трубадуров. Из Пейре де Алаверньи

Вольный перевод со старо-провансальского, или окситанского

Cantarai d'aquestz trobadors
Que canton de mainas colors
E-l pieier cuida dir mout gen ;
Mas a cantar lor er alhors
Qu'entrametre-n vei cent pastors,
Qu'us non sap que-s mont'o-s dissen.

Peire d'Alvernhe

Трубадуров восславлю я тут,
Что свои нескладухи поют,
Да играют для нас, да пускаются в пляс,
Свои глотки дерут до темна,
Так в Оверни у нас всяк споёт свинопас,
Если дёрнет баклажку вина.

Громко воет Пейре де Роже,
Своим пеньем достал он уже.
Так орёт о любви сочинитель кансон,
Что охота прогнать его вон.
Лучше в храме бы он пел церковный канон,
Канделябром большим освещён.

Вот заныл Гираут де Борнель,
Самый главный он из пустомель.
Так старушка поёт, когда воду несёт…
Я скажу про него не со зла:
Не красивых пород, не за розу сойдёт, -
За сушёную шкуру козла.

Третий – самый крутой трубадур,
Он зовётся Бернар Вентадур.
Мамке он помогал, - в замке печь растоплял,
Тятька дичь для хозяев стрелял…
Был Бернар ещё мал, но стихи сочинял,
Когда хворост в лесу собирал.

Лимузинца из Бривы мне жаль:
Охватила беднягу печаль.
Наш бродячий жонглёр пилигримом идёт
И тоскливые песни поёт.
Так несчастный поёт, будто нищенский сброд
У кладбищенских хнычет ворот.

Монсиньора Гильема Рива
Незаслуженно хает молва:
«Хуже пса он поёт» - слух по свету ползёт.
Нет! Он громче собаки орёт!
Глазом он поведёт – за святого сойдёт,
Только святость ему не идёт.

А шестой - Гримоарт Гоусмар,
Не певец он, а просто фигляр.
Клоун он – не поэт, сам собою воспет,
И поёт он визжа и рыча.
Ничего, что жонглёр весь в лохмотья одет,
Жаль лохмотья с чужого плеча.

Трубадур де Монсо, наш Пейре,
Жил в Тулузе при графском дворе,
Как-то раз в темноте, ни за что – ни про что,
Кто-то срезал его кошелёк
Ну а всё же, друзья, лучше б срезали то
Что висит у него между ног.

Попрошайка Бернар де Сайсак,
Чаще всех попадает впросак.
Голос словно пила, слуха нет вообще
Но напыщенный, словно гусак,
Вымогатель идёт в допотопном плаще,
Что отдал ему граф Кардильяк.

Вот мессир Раймбаут – пустозвон,
Всем кричит, что он в пеньи силён…
Музыканты шагают за ним,
А у всех уже смех на губах…
Он поёт с вдохновеньем таким,
Словно певчий на похоронах.

Наш великий – Эблес де Санья,
Не поёт, а визжит, как свинья.
Говорили приятели мне,
Тумаки получал он от жён
И, продавшись одной стороне,
Предается другой из сторон.

А храбрейший Гонзаго Руис
Похвалялся, смотря сверху вниз,
Что во многих он битвах бывал,
Но теперь предпочёл он вокал.
Он за скорость выигрывал приз, -
Всех быстрей с поля боя бежал.

И ломбардец – старик Косессон,
В чьих стихах заграничный фасон.
Про талант я сказать не решусь,
Он у нас сладкопевцем слывёт,
Но скажу однозначно: - он трус,
Хоть других этим словом зовёт.

Про Овернца не скажешь верней,
Что он всех трубадуров главней.
Наш Пейре был всегда и везде:
В Пюивере, в Тулузе, в Бордо,
На турнирах, как рыба в воде, -
Брал все ноты от «си» и до «до».

Блеск слова и мотивчик красив.
Сочинен под волынку мотив.