2004 год

А ночь длинна и неспокойна, фонари освещают путь, и какие-то скитальцы обескровленные не дают с неспокойных мыслей свернуть,
В безмолвном купе вагона, где закрепилась тишина и грусть,
Кто-то лежал на второй поле у форточки, никак не могущий заснуть.
На поезде том почти никто не ехал, уж не был нужен тот рейс никому,
Ведь кто хотел в ноябре две тысячи четвертого, отправиться из Европы за Колыму?
Пассажир тот негодовал, что-то мучило его изрядно, все переворачивался и крутился в постели он, полностью одежду помявши.
Но не выдержали нервы, вышел из купе в коридор, и опершись обеими руками о перила, в последний раз глядел на город свой,
Уже спало все что могло, и люди, и близкие заводы, и только те, кому терять было нечего, лишали себя этой возможности,
А путник беспокойно прошелся туда сюда, тихо шурша ногами, и шел он сам не подозревая того, что скоро тронется поезд, гремя колесами.
И вот неожиданное движение во тьме, с ног и мыслей товарища сбивает,
Еле нащупав поверхность на мокром ковре, кряхтя встает и идет к своей клади,
Попутно глядит он в пустые купе, радостью какой-то загораясь,
Наверно потому что кричит он во сне, и от того всех перепугает,
Но сегодня никто не услышит криков его и как он гремит чемоданными замками,
Ведь всю ночь работа будет кипеть, потому что дошло наконец осознание.
За окном виднелись горы снега, составы их невзначай счищали,
Город Пенза покрывался белой пеленой, и украшался тихим завыванием,
А тем временем включился свет, глоток чая и хруст баранок,
Это всю что мог позволить себе этот художник на обед и завтрак,
Он все думал и тяготился что же такое талант, почему его творение: "Корабль",
Не было одобрено так же, как, картина соперника Бритвина - "Фасад",
Ведь все одними красками писалось, оба они брали мольберт, но спектр людского внимания предпочел Бритвина цвет.
Достал творец орудия труда, все разложил как надо,
И под покровом ночи, в купе на простыни, держась за кружку чая,
Творил историю искусства полный радости и окутанный отчаяньем,
Покрывался мольберт различными цветами, вагон вздрагивал нарочно,
Но маленький мазок не вызывал печаль, а напротив помогал немножко.
Едет состав по необъятной стране, картину удручающую наблюдая,
Грязные многоэтажки, неубранный вокзал по новому государству расползаются,
Олигархи, бандиты, коррупция, грязь, по не многу активность свою теряют,
Но память о жести былой городские кварталы еще сохраняют.
Не утих и коммунистический пыл, скажут они свое слово,
Демократия - вздор, капитализм - вред, твердят их лозунги,
Я не буду здесь оправдывать никого, искусство не должно быть политикой,
И капитализм и командно-административный уклад - пережитки прошлого.
Куда же так яро поезд спешит, конечную станцию я не видел,
Но где-то в Сибири свой мотор приглушит и выйдут оставшиеся пассажиры.
Художник не спал уже трое суток, картину свою закончить не мог,
Зимнее утро освещало столик на котором стояли баранки и куриный суп,
Ну как суп, сплошная похлебка, плавало пару макаронин в нем, и куриный кусочек мяса на котором был сварен бульон.
И опять остановка, "богачи" идут сладости к чаю покупать,
А творец тем временем смотрел голодно, с чем ему суп жевать,
Как гласит поговорка художник должен голодать, но что делать, когда почти нечем брюхо свое набивать?
Ладно и Бог с ними, пускай покупают себе все что хотят, вот продам свои картины и куплю себе однокомнатных пять!
Внушал художник себе, наблюдая зимнюю картину, где еще неубранный снег, на пароме превратился в глину,
Чуть хлебнув похлебки, да баранкой прикусив, продолжал рисование картины: "Православный мир",
Не думаю, что он хорошо знает лица святых, но получилось вроде похоже,
Правда ни в одной лавре такую картину не разместишь, придерутся отцы Божьи.
А запах всяких беляшей вокзальных все мысли на себя манил,
Черт знает из чего они сотканы, но запах этот ни с чем не сравним.
Тем временем все думал иконописец куда же себя отнести,
Ведь все люди словно страны обладают своими особенными чертами и разного рода талантами,
Кто-то как Франция несказанно духовно богат, может выдержать любые тяжелые истязания,
И не прогнувшись, не отступив ни на шаг, реализует свои фантазии,
А кто-то напротив Испанским недостатком одержим,
Всю свою жизнь на один род деятельности тратит, как в свое время тратил на войну крестьянин, так и нынче одержимый Испанией,
Деньги обычно долго не хранятся, потому как за каждый серьезный шаг, большие пиры закатываются, чтобы спустить все до дна.
Но это европейский манер, некоторые по поведению словно азиаты,
Коллективизм, осторожность, фундаментализм и закрытость,
Точная характеристика Цинской династии.
Но поезд все едет, торопиться на станцию людей привести,
Стучат колеса о рельсы дробью, художник смотрит в окно и грустит, а снег ложиться слой за слоем.
Куда ж ты все рвешься Россия, почему ты постоянно молчишь,
Никто точно не знает что в тебе происходит и страшно от этого руссам и старым и молодым,
Куда же пропала твоя идеология, где нерушимый стержень твой,
Который бы видели все россияне и понимали, что они сейчас с тобой,
Разве не кого нам вспомнить, разве нет героев у тебя, что родились и прославились в народе, в жертву принеся себя?
Мы русские, потомки восточных славян, что в каждом поколении любили и помогали друг другу,
И вставали за землю, отчизну, и всех, когда враг шел на нас,
Сейчас в мире идет потупление, забывается то, что было тогда,
И всякие политики и ораторы с презрением ломают культурное единство спящего богатыря.
Но ведь витязь даже не знает на что он собственно горазд, боязливо твердят ему иностранцы, что он немощный и раб,
И пока работает данное удержание, и в правду славянин себе внушил, что будто бы есть у него хозяин, и не достичь ему никогда вершин.
Расчленили великоросса, каждому дали губительный индивидуализм,
Опоганили истоки и прошлое, так чтоб мыслил, что он пленный иностранный гражданин.
А я говорю, что могут все мои спящие славяне,
Осталось только прийти в себя и задаться амбициозными заданиями,
В мире есть американский фильм, разработанный мастерами?
Так придумай свой, проработав все детали,
Есть какая-то хорошая игра, что заставляет терять года?
Пофантазируй, рассуди, и игру про нашествие монголов роди,
Как на Калке саблями звенели, как наперекор истории Субэдэя одолели,
И от Каспия, до Тибетских гор, раскинулся княжий взор.
Без ироний и упрека, говорю совсем серьезно, что блокаду эту надо пробивать,
И чем быстрее росы начнут этот тезис понимать,
Тем больше положительных событий будем с вами наблюдать.