La Onda

Вспоминая будущее,
точно творожную массу
по тарелке размазанную,
точно неловкость,
точно кассу, которую брали кореша, а ты зассал...
На кухоньках в хрущевках
себя рисуешь
стариком с кожей дряблой,
а потом уже мертв,
в гробу,
и зябнут
те, кто пришли проститься...
Опрятные, с грустинкой во взоре...
Неизбежность -
синоним бесконечного позора!
И воспоминания неразношенными туфлями жмут,
словно предплечье перетянувший жгут,
словно в подъезде спички жгут,
а они на потолке тухнут,
так и все твои истории протухнут:
сауны, ****и, тяжелые наркотики,
бесконечная осень, сдал барыге два фотика,
около помойки всосал поллитру "Невского",
с бомжем справил ****уневского,
до пяти утра играл в маджонг,
чуть хату не поджег
бухой, стихами кормя камин...
Blood out/Blood in!
И волна приходит с запада,
распространяя распада запахи,
когда-нибудь она
поглотит все лица, места, даты, имена,
оставив лишь суть:
Любовь должна была стать спасением,
но превратилась в Страшный Суд...

Нежность прошлого,
словно безобразный оскал;
вспышка: кого-то женского пола
за сиську по пивбару "Уют" таскал...
О, эта беззубая, тупая ****ища,
чем-то отдаленно напоминающая Ванессу Паради!
Безнадежность настоящего,
словно видения непрожитой жизни в коме;
вспышка: ****ись по-взрослому, а после
снежных ангелов делали,
словно дети,
являлись коими...
О, Моей Безумной Любви гортензиевый яд,
которым отравлен я,
обречен имя твое одними согласными повторять:
Б - словно блевотина, носом в которой щенок копошится;
Р - звучит, будто о рельсу виском Михалыч подвыпивший приложился;
Н - точно неоновая вывеска, что с треском мотыльков поджаривает!
Вспышка: мне неуютно с тобой, а жаль -
мой *** великолепно в твоей руке лежал, а ****а пахла
гиацинтом из клумбы твоего паха...

Вспоминая будущее,
точно механическую дрочку за компом,
когда спустил на клавиатуру, пока какой-то негр долбил Адриану Чечик в очко,
точно нейролептики, опустошающие душу,
точно на троллейбусной остановке пиво глушишь
двадцать лет назад...
Закрываю глаза
и замедляю пульс,
в черной русской земле как червяк копошусь,
представляя себя трупом.
Выключат свет и квартиру закроют, когда уйду,
минутой покажется вечность в Аду,
но выхода нет,
точно из старой подлодки на дне,
и мучений единый натянутый нерв
прозвенит, плесень пыточных комнат проглотит стена,
захохочет козлино из тьмы Сатана,
как в панельку на Каркасном,
забросив мою душу в каменный мешок,
чтобы я не узнал -
кому все-таки жить на Руси хорошо...