Серебряная карета. гл. 10

10

С тех пор, как на трон взошёл новый хозяин,
Меняться всё стало с большой быстротой,
Он вёл себя словно библейский тот Каин,
Крушил все порядки он «глупой косой».

Он, вместо насущных забот о народе,
Создания мощи великой страны,
Но помня богатства в их, Мнишека роде,
Решил избавляться от всей старины.

Просторный дворец в ожиданье Марины,
Велел он построить в пространстве Кремля,
В нём стены из брёвен для пущей картины,
Парчой обить, бархатом, средств не щадя.

Пусть видит супруга те метры материй,
Из коих парадные шили платья;,
В Москве обивают и стены, и двери,
Здесь хватит на всё дорогого тряпья.

Ему будет чем позабавить супругу,
Из окон высокой «избушки-дворца»,
Видна хорошо, на всю ре;ку округа,
Задумка его, всей затеи творца.

Построена крепость на льду, для веселья,
Из пушек по ней от кремлёвских же стен,
Любили палить, мастерство в упражненьях
В себе развивая, на скуку в обмен.

И парк лошадей всех менялся поспешно,
Покупкой красивых пород скакунов,
Царицу Московскую чтобы престижно,
Ездою сверх быстрой лишить всех оков.

Казаться героем в глазах же царицы,
Придумал её он совсем покорить,
С медведем намерен «нарушить границы»,
В итоге, конечно, его победить.

Лесной исполин появлялся в загоне,
Спускали ему для знакомства собак,
Когда свирепел в диком рёве и стоне,
С рогатиной Дмитрий входил словно маг.

К восторгу собравшихся он – победитель,
А значит, в глазах её он – богатырь,
К тому же и русской земли повелитель,
Но он же – монах, значит тоже – пасты;рь.

Забота возникла в его гардеробе,
Хотелось природу ему обмануть,
Одеждой же должен он царской особе
Всю мощь и величье фигуры вернуть.

Приземистый ростом, с короткою шеей,
Он в талии также широк, как в плечах,
Нескладность фигуры, как вся эпопея,
Печально смотрелась в обычных глазах.

Царю полагалось иметь привлекательный,
Внушительно грозный, пугающий вид,
И быть в то же время на вид обаятельным,
И в ход не пускать недостойных обид.

Из меха высокие, длинные шапки,
Бывало – венгерскую, с длинным пером,
Свои же уродцы – две ножки, что лапки,
Скрывал сапогами с большим каблуком.

Кафтаны из ярких и бархатных тканей,
Богато отделанных мехом зверей,
Особый раскрой их, к фигуре вниманье
Скрывал, что рука одна была длинней.

Он в латы любил облачаться, как рыцарь,
И удивлять видом всех горожан,
Фигурой такой словно ею, что бряцать,
А вид его в них, будто он – прокажён.

Портрет заказал он в таком облаченье,
Могла бы Марина его оценить,
Её не угасло бы им увлеченье,
Сильней продолжая его бы любить.

Была и иная по жизни позиция,
Её обязательно нужно скрывать,
Которая может воздаться сторицею
И крепко придётся потом отвечать.

По части любовных деяний был прыток,
Как только вступала в права свои ночь,
Казалось, как царь, должен стать уже кроток,
Но в этом никто не решался помочь.

Давал себе волю в любовных деяньях,
Все женщины были предметом атак,
Помощники в этих, его злодеяньях
Ему находили – за деньги и – так.

Те жертвы его неуёмных амбиций,
Давал кто разбойнику резкий отпор,
Кто силе разврата не мог подчиниться,
Над ними висел лишь отмщенья топор.

Они пропадали, они исчезали
Бесследно все в тайных покоях дворца,
Где им непременно их волю ломали,
И имя, и честь уберечь подлеца.

Однако молва о тех царских геройствах
Текла шепотком средь народа страны,
А этих сверхдоблестных, рыцарских свойствах
Простить не могла вся мораль старины.

Столь любвиобильные все похожденья
Голландец Иса;ак Масса; осветил,
Ведь их результатом явилось рожденье,
Десятков внебрачных детей свет явил.