Влюблённый паяц

            ВЛЮБЛЁННЫЙ ПАЯЦ
     (Рукопись, найденная в антресоли)

   ПРОЛОГ

Намедни, в руки мне попал
Прелюбопытнейший предмет,
Как, то, — зелёная тетрадь.
И в ней, среди бесспорно хлама,
Я отыскал сей поучительный рассказ.
Хочу без промедленья
Донесть его до вашего вниманья.

Тут есть, послушать что,
Вы в этом сами убедитесь
Лишь первые пройдёте строки.
У нетерпивцев, попрошу прощенья
За слишком долгое вступленье.
Сих хроник долгое повествованье
Я, предварить обязан всёж.

Гласит оно о страсти небывалой,
Такая быть могла, лишь
В древности благословенной.
Теперь иные времена,
Уже не грезят ныне так;
Весьма все стали прагматичны
В век сумасшедших скоростей.

Кто был героем данной саги,
Предположить едва ль возьмусь.
Но, коль инкогнито, осталось тайной,
Пускай же будет он,— Паяц.
Я нахожу его порою многословным,
Он, брызжет словно гейзер,
Сплетая в кучу всё подряд.

И мне пришлось, немало сил отдать,
Чтобы его сумбурный бред,
Приправленный к тому ж, злословьем,
Хоть как-то в рамки уложить.
Чтобы культурный человек
Мог прочитать сие писанье.
Итак, рассказ пойдёт от первого лица.






ЗАТМЕНИЕ

Воздев, кристалл гранёный,
Горького вина, друзья,
Провозглашу, что ныне я узрел
Судьбы, божественной знаменье.
Меня настигнул сладкий рок.
Я встретил ангела,
А может и богиню.

Она? О, это та ещё особа.
Я в жизни многое видал
И мало чем, меня ты удивишь.
Но, тут я был в остолбененье.
Где встретились? Сие неважно.
Я расскажу подробнее о ней;
С чего ж начать? Ага, —

Цветок дурманный, диких джунглей,
Глаза Горгоны змеевласой.
Походка, профиль, стан имперский,
Не доведут, возможно, до добра.
Судьба встряхнула адский микс:
Надменный гонор, шляхетский,
И кровь, горячая ордынских воевод.

Характер дерзкий, — Саломея.
Случайно мы, столкнулись взглядом,
А там, ну это просто, надо видеть.
То, хлад английской стали, ледяной,
Затем, янтарный мёда цвет,
И вдруг внезапно изумруд.
Тут право нечего сказать.

И как бы, не был бы ты пьян,
Всё это просто, чёрт возьми.
Я был ударен молнией, разрушен;
И восстановлен вновь, тотчас.
Она ж, в ответ, потупив томно взор,
Невинно улыбаясь, знаете ли, так,
Меня ладонью гладит по щеке.

Люблю порядок в доме, тишину,
Внезапно, вдруг произнесла.
Но, и развлечься тоже обожаю,
Никто не сможет, лучше быть, чем я,
И лучше с ней тогда не спорь.
Не то узнаешь, кто ты есть,
Откуда шёл, куда, зачем, пойти.

А если  вдруг, ты оказался невпопад,
Не дай тебе, конечно, это бог
То, лучше будет, быстро уклоняться,
Стараясь этикетно улыбаться.
А если ж не успел, ну что ж, не обижаться,
Оно само пройдёт, поверь.
Тут нужно лишь терпенье.

И вновь, торнадо станет штилем.
Глаза не будут больше молнии метать;
Она остынет, рассмеётся.
Простит, грехи, и улыбнувшись,
Извинится, скромно за цунами.
В такой момент, готов друзья
Я, на колени встать,

Да, на колени встать!
Обнять ей руки; бог ты мой,
Или чего другого, суть не в том.
Обнять, и нежно прошептать:
О страсть, о, ангел, ты богиня…
Я,  в упоенье растворяясь
Взмываю вверх веретеном…

Всё это вкупе с остальным,
Приобрело законченный нагляд.
И, я намерен полагать,
Что в состоянье, что-то предпринять.
И, если да, то честь мне и хвала.
Вот так, я думаю друзья
И возраженья слушать, не намерен.

Хоть есть, один момент сомненья,
Он, гложет словно червь, меня,—
Она, злорадно может рассмеяться.
И, в этот миг злосчастья,
Клянусь, готов я встать, о небо;
И взяв её за плечи
На равные две части разорвать.

О, это право слово да уж.
Понятны Гамлета переживанья
Ведь мне такой же, в сущности, вопрос
Безотлагательно придётся разрешать.
Но, выбит я из колеи.
И, вот теперь, в раздумье тяжком,
Я жду, что скажет мне судьба.



ВОЖДЕЛЕНИЕ

Я снова, думаю о ней.
Характер, стиль и темперамент,
А, своенравна, а упряма, ну, нету сил.
Но, кажется порой, мне иногда,
Что к ней, я смог найти подход.
Хотя, и мнилось мне, — се невозможно.
Сложнее вещь, чем похищение руна.

Я, был на грани пропасти распада.
Я даже, рифму, ненароком починил.
Возвёл мостки отхода, — безнадёжно.
Готов признать был полное фиаско.
Совет спросил уж у Бахуса,
Припомнил всех забытых гейш;
Но, пронесло, вдруг сдался бастион.

Облил, тот несуразный мост,
Горючим маслом, и поджёг.
Пускай горит, ко всем чертям.
Мы будем вместе, наконец-то!
Как Солнце и Луна,
Как Небо и Земля,
Как Воздух и Вода.

Как смысл знака даосистов,
Как дым и пламя сгоревшего моста.
Я вновь воодушевлён
И смею верой тешить самолюбье,
Что, будет полностью она
Со мной единодушна, пора бы уж,
Ведь, сколько можно, воевать?

О, небо, боги, вразумите,
Достаточно сломали копий.
Пора, на мирную ступить стезю:
Быть мягкой, доброй и послушной.
Да-да, я знаю, что, не просто,
И, знаю, что, придётся самому,
Мне заплатить немалую цену.

Но, что цена, приемлема она.
Зато в награду получу
Любовь, прекрасной дамы несравненной,
Как лотоса цветок благословенный.
А, что строптива, не беда,
То, страсть, не знает выхода, пока.
Пока ещё, но, то вчера.

А завтра я, с рассветом,
Разрушу храм своей свободы.
Взорву, хрустальный грот эгоцентризма.
Прощай, манящий символ одинокой славы.
Поставить я, решил ва-банк.
И, в жизни новую главу начав,
Немножко обернуться вспять.

Я снова думаю о ней.
Не сон ли, это ль, явь?
Ужель, я в жертву, независимость
Готов принесть, вот это да!
Не я, ли, желчный скептик был?
Не я ли сам, высокомерно,
Своей свободой наслаждался?

Ведь, это я, злокозненным желаньем обуян
Измыслил план иезуитский.
В согласье с ним, неукоснительно,
Для деликатных флиртов, донжуанских,
 Я посвятить, намеревался жизнь.
Узнал, наверное, тысячу уловок,
Психоанализ применял не раз.

Но, что-то, где-то дало сбой.
Я не пойму причины.
Ведь, шло, всё как по маслу, будто.
Быть может, колесо слетело с оси,
Возможно, кармы повернулся круг.
Возможно всё. Не спорю.
Но, я попался на простейший трюк;

Тройной, стальной, зазубренный крючок,
Почти, что без наживки,
Я проглотил, как одичавший кот,
Зачем то глупо улыбаясь.
И, даже, сам себя, позволил взять
За жабры, жёсткою рукой.
Ну, что сказать тут в оправданье?

По всем приметам я влюблён,
Хотя, ещё, возможность есть  бежать,
А, впрочем, сдаться лучше сразу.
Да, я тебя люблю, чёрт побери
Я в этом вынужден признаться.
Ну, что ещё сказать, тут можно,
Прими, таким, какой уж есть.



НАВАЖДЕНИЕ

Зардел восток, печальной страстью,
Холодным светом, озаряя небосвод.
Покрыт, туманной дымкой горизонт,
Зимы, зной леденящий наступил.
Не время для любви, тоска,—
Пронизывает ветер до костей.
Ночь бесконечна, мёрзлый снег.

Земля одета в белый саван,
Посыпанный алмазной пылью.
Холстом, закрыто небо, насовсем.
Здесь жизни больше нет,
Как, словно наважденье, наступил,
В бреду горячечном, бессвязном
Апофеоз седых лапландских стариков.

Лишь только теплится надежда;
Надежда, что ещё не поздно.
(Свеча уж скоро догорит).
Судьба сыграла злую шутку.
Ведь это ж надо ж ухитриться
Суметь попасть в капкан,
Самим собой поставленный.

Не до азарта стало вдруг,
Теперь лишь мордой на луну.
Что, я, наделал идиот!
Судьба кидала козырной билет,
А, я не смог, пойти ва-банк.
О, бог ты мой, ну как же так?
Зачем, зачем, ну почему не смог.

Вздохнуть, сглотнуть, расправить плечи;
И попросить руки и сердца у неё.
Тут, спору нет, поверьте,-
Она, умна, изысканна, прекрасна,
Стройна, нежна и чуть лукава.
Другой такой не может быть.
Ну, что теперь греха таить

Наверное, сам я виноват,
Боялся слишком слабым показаться.
Как Беллерофонт быть хотел могучим.
На деле слишком тонок, инфантилен;
И не могу, ногою твёрдой встать на грудь.
К тому же быть отверженным страшился,
Как мрачный, желчный эгоист.

Мечталось быть неотразимым,
Вообразил, что, я небезразличен ей.
Презрел всех женщин на земле
И отказался от друзей…
На этой вот основе, хотел
Уж смысл жизни возвести,
Уже собрался воскричать: ура!

Но, всё исчезло вдруг.
Судьба, как-будто подмигнула,
Лукаво улыбнулась, вот – вот,
¬¬И через миг расхохоталась.
Разбито сердце, как хрустальный шар
На миллион сверкающих осколков;
Такой безжалостный удар.

Забвения искал в вине,
В гульбе, в гетерах беспринципных.
Но,  тщетно всё, вина дурман,
И гибкость тел покорных
Печаль тоски сокрыть не могут.
Наверное, смысла нет уже
Искать с тобою примиренья.

Хотелось мне кричать
На весь подлунный мир:
Я изменюсь, я стану лучше!
Я брошу пить, гулять, и ухмыляться,
Я прекращу смотреть на полную луну.
Заброшу мрачный мир
Своих болезненных иллюзий.

Хотя отлично понимал, хрусталь
Не подлежит восстановленью.
Хотел без промедленья
Сей неуютный мир покинуть.
Но, передумал, ещё никто и никогда
Не обманул свою судьбу;
Пусть, будет всё как есть.

Пусть кто-нибудь другой,
Пытается с тобой
Связать свою судьбу.
А я, судьёй быть не хочу,
И дай вам счастья бог.
Засим позволь, я удалюсь;
Всё это было, право, очень странно.



ЭПИЛОГ

Вот и закончен, сей долгий,
Нравоучительнй, печаьнй сказ.
Едва ли стоит автора судить,
Ведь он писал о собственных терзаньях
К которым, свыше был приговорён.
Хотя сей сказ не Илиада,
Не Одиссея, не Кентбрберрийские рассказы.

Пожалуй, стоит, вникнув глубже,
Пытаться автора понять.
О, как же был вначале он самонадеян,
Себя, изысканным Нарциссом возомнил.
Но, как, же он жестоко был обманут.
Попав в ловушку собственных коварств
Он был, с коня низвергнут.

Однако же, едва придя в себя,
Он вновь свои нападки начал.
К чему, зачем, все эти дикие,
Жеманные и странные поползновенья?
Начав замысловатую игру,
Он был обыгран хладнокровно
Как всякий начинающий игрок.

Он оказался одурачен,
Как говорят: натянут носом,
Вкруг пальца обведён,
Надут и околпачен.
Признаться вынужден, был сам,
Что, наступил в капкан
Самим  собой поставленный, внатяжку.

Со скрежетом сомкнулись
Стальные челюсти судьбы,
И, наступил расплаты час.
Едва не преступив черту
После которой нет спасенья,
Ты, получил заслуженный урок.
Прости, за горькие слова, Паяц.