Высоцкий и Хрущёв

Слияние Истры с Москвою-рекою –
Петрово-Дальнее.
                Там, у развилки
Жил в доме пенсионер на покое.
На даче. Фактически в ссылке.
Хрущёв – персональный пенсионер.
Недавно ещё знаменитый
Руководитель СССР –
Теперь нарочито забытый,
Смещённый с постов. А ведь это при нём
Страна сверхдержавою стала.
Мечталось, что до коммунизма дойдём.
А вышло – отставка, опала.
Осталось одно – мемуары писать,
В саду, в огороде возиться.
Теперь и на даче его навещать
Особо никто не стремится.

Конечно, там скучно ему одному:
Гостей – «не рекомендовали».
Но время от времени, всё же к нему
Хоть редко, но приезжали.
Артисты, поэты… Причём даже те,
Которых ругал он когда-то,
Кому была «оттепель» – свет в темноте!
Та, творческая плеяда.

Хотя и возникали споры снова,
Обиды старые уже не вспоминались.
В какой-то мере, если б не было Хрущёва,
«Шестидесятники» бы вряд ли состоялись.
А вместо поэзии – вольной, шальной! –
Попали бы все «под раздачу».

Владимир Высоцкий однажды весной
Приехал к Хрущёву на дачу.

Март, оттепель, птички на проводах.
Они по дорожкам гуляли,
Беседуя о театральных делах.
Премьеру «Большевиков» обсуждали.
Потом и о песнях зашёл разговор.
Хрущёв посмотрел с удивлением:

– Мне внучка сказала, что Вы же актёр?
А песни – что? Как увлечение?

– Никита Сергеевич, петь для меня –
Не хобби. Это призвание.
– Не знал. Ни о Вас – вплоть до этого дня.
Ни песен не слыхивал ранее.

– Я спел бы для Вас, был бы здесь инструмент…
А песни я сам сочиняю,
И сам подбираю аккомпанемент,
И сам же потом исполняю.
Да Вы же их слышали, наверняка –
На магнитофонах играют.
И люди поют, но вот как-то пока
Про автора не вспоминают.

– Издать не пытались?
                – Возможности нет.
Во-первых, мешает цензура,
И мне говорят: ты – актёр, не поэт.
И песни не литература.

– Ну да! Без цензуры-то вам веселей.
Поэты, художники, да и артисты.
Но вожжи ослабь – из каких-то щелей
Полезут абстракционисты!
Нет, надо их было тогда осадить,
Хотя и осталась досада!

– Никита Сергеевич! А, может быть,
Вожжей-то как раз и не надо?
Цензура – она, как на крыльях чугун.
А творчеству нужен полёт! Как иначе?!
На воле талант – это гордый скакун,
В упряжке – унылая кляча.
К тому же бывает противней всего,
Что тот, кто нам всё запрещает,
В искусстве-то сам – ничего, ничего!
Не может и не понимает!

– Я сам размышляю: такая эпоха…
Бывало, рубили сплеча.
Теперь понимаю, что вышло-то плохо,
Что делали мы сгоряча!
Да, в чём-то Вы правы, товарищ артист.
Художественную ценность
Оценивать должен специалист.
Но, кто же оценит идейность?

– Идейность… Инструкции утверждены.
Но перемен свежий ветер подует –
И станут они никому не нужны.
Их к чёртовой матери сдует!

Подул ветерок – озорно и свежо.
Высоцкий вдруг как засмеётся:
– Никита Сергеевич! Как хорошо!
А выпить у Вас не найдётся?

Хрущёв посмотрел из прищуренных век:
– Пить вредно – не забывайте!
Зачем это Вам, молодой человек?
Но, если хотите – давайте.
                Прошу!
И Высоцкого в дом пригласил.
Открыли бутылку «Московской»,
Никита Сергеевич водки налил,
Чуть-чуть пригубил – за знакомство.

– Я, знаете, пьянства не поощрял.
Когда я был в возрасте Вашем –
То в обществе трезвости состоял,
И был председателем даже!

– И я тоже пьяниц критиковал.
Но, ведь иногда – как накатит!

Хрущёв улыбнулся и рюмки убрал:
– Всё, всё! Вам достаточно, хватит.
И часто приходится Вам выпивать?
Похоже, частенько, наверное?

– Бывает. Но так, напряжение снять.
В театре работа нервная.
Играя – всю душу свою надрывать.
Себя не жалеть. Не жалею!
А нервы беречь и вполсилы играть? –
Не буду! Да и не умею.

– Вот тут я согласен. Работать в поту!
На совесть! И с полной отдачей.
В театре, и на министерском посту.
Да хоть в огороде на даче.
Так все бы! Тогда бы сумели создать
Коммунистический строй на планете!

– Никита Сергеевич! Честно сказать,
Вы сами-то верите в эти…?
Что будет когда-то обещанный рай?
Что сможем весь мир обустроить?

– А как можно строить – хотя бы сарай –
Не веря, что сможешь построить?
Без цели великой – чего ради жить?
Страну из разрухи подняли.
Какая война – а смогли победить!
И космос завоевали!
Да, мы побеждали, но страшной ценой…
Отстраиваем до сих пор
Всё то, что разрушено было войной.

А дальше пошёл разговор
О Сталине, Берии, о лагерях,
О мужестве несокрушимом.
О людях, стоящих в очередях
За самым необходимым.
И в каждой семье о погибших скорбят.
А в НАТО – ракеты на взводе!
Нет, русские новой войны не хотят!

– А, кстати, о чём Вы поёте?

– О многом. О разном. О людях пою –
Мне человек интересен.
О том, что люблю и чего не люблю.
Ещё о войне много песен.
И, знаете, нравится фронтовикам,
Они даже письма мне пишут.
Им кажется – тоже я был с ними там,
Когда мои песни слышат.

– Вот это мне как-то не просто понять.
Вы сами не воевали.
Как можно правдиво о том рассказать,
Чего Вы не испытали?

– Но, я же могу своё слово сказать –
От имени невоевавших.
И дань уважения в песнях отдать
Героям и памяти павших.
Ни словом, ни буквой единой не лгу!
И петь о войне – не робею.
Актёр я. Перевоплощаться могу,
И в образ вживаться умею.
Когда я на сцене с гитарой стою –
Не просто пою и играю.
Я каждую – каждую! – песню свою
Как роль, как судьбу проживаю!
И песни на магнитофонах живут,
И записи «распространяют».
Но залы московские мне не дают.
Концертов не разрешают.
Начальству не нравятся песни мои.
Я больше по «шефским» концертам –
Пою в институтах, в закрытых НИИ,
Профессорам и студентам.
Вот тоже: артисты концерты дают –
И сборы, и полные залы.
А платят-то мало артистам за труд.
Причём, до обидного мало!
Концертная ставка, в театре – оклад.
Минкульт утвердил, мол, и хватит!
Выходит, и платят-то не за талант –
А вроде по должности платят.
И здесь с уравниловкой надо кончать –
Кирпич не равнять с бриллиантом!
Артист тоже должен за труд получать,
Причём, соразмерно с талантом.
Талант – это крест! Он же сам никогда
Себе не позволит халтуры!
Вы знаете, хочется мне иногда
Пойти в министерство культуры,
И высказать, что накипело – сполна!
Что, сразу к министру, быть может?

– Попробуйте. К Фурцевой – может, она?
Но, думаю, вряд ли поможет.
И знаете, что я хочу Вам сказать?
Всё, что накипело – остудят.
Не стоит уже перемен ожидать.
Теперь вот как есть – так и будет.

Высоцкий слегка помрачнел:
                – Как же быть?
И спорить – безрезультатно?
Никита Сергеевич! Можно спросить?               
А можно ли нам Вас… обратно?
Наверное, что-то бы легче пошло,
Свободнее – так, как когда-то?

Хрущёв помолчал…
          – Моё время прошло.
Теперь время ваше, ребята.
Что было – то было… Все наши грехи
История после рассудит.
Призвание? Пойте! Пишите стихи.
Но знайте: легко Вам не будет.

– Никита Сергеевич! Слово даю,
Что если ещё раз приеду –
Приеду с гитарой. И я Вам спою.
Тогда и продолжим беседу.

– Был рад познакомиться. Что ж, Вам пора.
Не пейте! Желаю удачи.

Кивнул и неспешно пошёл вглубь двора
Своей государственной дачи.
…
Полвека прошло. Время быстро промчалось.
И кто-то забыт, кто-то увековечен.
И лишь полустёртая память осталась
Об этой их давней, единственной встрече…

25.01.2022

__________________________________________

25 января – день рождения Владимира Высоцкого