Знакомый незнакомец. Любовный треугольник

Смотрите  1 часть   по  ссылке :  http://stihi.ru/2022/01/23/8291

В период, когда у Вячеслава  Иванова   и Маргариты только зарождались романтические чувства, Волошин воспылал любовью к драматургу  и  поэтессе Елизавете  (  она  же  -Лиля)   Дмитриевой  .

 Лиля познакомилась с Волошиным в 1908 году  в  Париже на одном из литературных вечеров после окончания Императорского пединститута, где Елизавета Дмитриева изучала староиспанский и старофранцузский язык. И причем, познакомил пару поэт Николай Гумилев, питавший романтические чувства к Лизавете.Несмотря на то, что прихрамывающая и слегка полноватая девушка не была красавицей, Волошин был очарован ее непосредственностью, остроумием и добротой.   Он  сразу обратил на нее внимание:  «Лиля Дмитриева. Некрасивое лицо и сияющие, ясные, неустанно спрашивающие глаза  ».
 
После отъезда Волошина  они стали переписываться. Он присылал ей свои стихи, книги, познакомил ее с сочинениями Штейнера, дарил подарки: сердоликовые четки, венок из коктебельской полыни. Она рассказывала ему о своей не слишком веселой жизни,  наполненной  муками  и  страданием.В своих дневниковых записях   Лиля  признавалась, что мечтает увидеть Бога и дьявола. А еще хочет, чтобы в ее жизни появился человек, который бы стал ее зеркалом. Таким зеркалом и был поэт Максимилиан  Волошин.
 Он был старше девушки на десять лет, и эта его опытность, внушительная фактура и жизненная мудрость окончательно вскружили ей голову. Поэтому самым счастливым отрезком своей жизни Елизавета Дмитриева считала именно свои романтические свидания с Волошиным. И это при том, что в это время он был официально женат!  Встреча    с Волошиным  изменит жизнь скромной Елизаветы Дмитриевой, сначала вознеся ее на пьедестал, а потом резко сбросив вниз. И падение это, надо сказать, было очень болезненным. А случилось это так.


 Как-то раз Максимилиан Волошин обнаружил на морском берегу старую корягу из корня винограда, на которой угадывались очертания мордочки. Да и вообще он напоминал чертенка из сказки. В итоге поэт принес найденыша к себе домой и вместе с Лизой даже дал ему имя  — Габриах. Так называли доброго демона, охранявшего дом от злых духов. Какое-то время чертенок жил в доме Волошина, а потом Лиза уехала вместе с ним в Петербург. На какое-то время о находке забыли.

 Вскоре Волошин и Дмитриева создали самую известную литературную мистификацию XX века-  прекрасный   образ  Черубины де Габриак. Волошин придумал легенду, литературную маску Черубины и выступал в качестве посредника между Дмитриевой и редактором  журнала «Аполлон» С. Маковским.Стихи  в редакцию  поступали от имени  Черубины де  Габриак,  но  под этим псевднимом писала только Лиля.

Идея придумать несуществующего поэта и публиковать под его (её) именем стихи принадлежала, конечно же, Волошину. Неодолимая тяга к мистификациям жила в нём изначально, впитанная, что называется, с молоком матери, которая, судя по её воспоминаниям, тоже страдала склонностью к розыгрышам и мистификациям. Вот весьма характерное стихотворение, написанное Волошиным в 1911 году.

Обманите меня... но совсем, навсегда...
Чтоб не думать, зачем, чтоб не помнить, когда...
Чтоб поверить обману свободно, без дум,
Чтоб за кем–то идти в темноте наобум...
И не знать, кто пришёл, кто глаза завязал,
Кто ведёт лабиринтом неведомых зал,
Чьё дыханье порою горит на щеке,
Кто сжимает мне руку так крепко в руке...
А очнувшись, увидеть лишь ночь и туман...
Обманите и сами поверьте в обман.

Волошин   играл роль режиссера и цензора, подсказывал  ей темы, выражения, давал задания, но писала только  Лиля . Ей  в то время было девятнадцать лет. Это была  девушка   небольшого  роста с внимательными глазами и выпуклым лбом. Она была хромой от рождения и с детства привыкла считать себя уродом.   Но  несмотря на хромоту и некрасивость, Лиля Дмитриева  не была обделена   мужским  вниманием. Тут и философ  Радлов, и какой-то Леонид, и переписка со студентом из Тюбингена… и  НИКОЛАЙ   ГУМИЛЁВ...

В последних числах мая 1909 года Лиля и Гумилёв приезжают к Волошину в Коктебель. Молодые влюблённые (Лиле – 22 года, Гумилёву – 23) словно попадают в логово хитрого волшебника. Максимилиан Александрович был на десять лет -  на полпоколения -   старше Лили, поэтому она всегда смотрела на него – уже известного поэта, переводчика, художника – снизу вверх. А когда поняла, что он увлечён ею как женщиной,  то попросила  Гумилёва  уехать.    Шансов  на дальнейшее  общение  с  ней   у Гумилёва не было, хотя выбирала Лиля   мучительно. («Мне всё казалось: хочу обоих, зачем выбор!»). Лиля  осталась  с  М. Волошиным.

В неверный час тебя я встретил,
И избежать тебя не мог -
Нас рок одним клеймом отметил,
Одной погибели обрек.
И, не противясь древней силе,
Что нас к одной тоске вела,
Покорно обнажив тела,
Обряд любви мы сотворили

Влияние Волошина на жизнь и творчество Лили Дмитриевой было  огромно. В стихотворении,  посвящённом  М.Волошину ,   Лиля  писала :

Давно, как маска восковая,
Мне на лицо легла печаль...
Среди живых я не живая,
И, мертвой, мира мне не жаль.
И мне не снять железной цепи,
В которой звенья изо лжи,
Навек одна я в темном склепе,
И свечи гаснут... О, скажи,
Скажи, что мне солгал Учитель,
Что на костре меня сожгли...
Пусть я пойму, придя в обитель,
Что воскресить меня могли
Не кубок пламенной Изольды,
Не кладбищ тонкая трава,
А жизни легкие герольды —
Твои певучие слова.
1909-1910

 Кем   же   для неё был  Волошин М.  – добрым духом или злым гением? Наверное, однозначно ответить на этот вопрос нельзя. Но её  отношение к Волошину во многом определялись   безусловным восхищением, признанием превосходства его ума, опыта и таланта, т. е. имели интеллектуальную природу.

Размышляя о судьбе  Елизаветы Дмитриевой, нельзя обойти вниманием личность   Николая  Степановича    Гумилёва – слишком важное место в её жизни занимали эти отношения. Через два года после первой мимолётной встречи в Париже судьба снова сводит   Лилю  и Гумилёва   вместе в Петербурге. Вот как сама Лиля описывает их вторую – судьбоносную – встречу:

"Я была в большой компании на какой-то художественной лекции в Академии художеств... На этой лекции меня познакомили с Н. С., но мы вспомнили друг друга. – Это был значительный вечер моей жизни. – Мы все поехали ужинать в «Вену», мы много говорили с Н. Степ. об Африке, почти в полусловах понимая друг друга, обо львах и крокодилах. Я помню, я тогда сказала очень серьёзно... «Не надо убивать крокодилов». ...эта маленькая глупая фраза повернула ко мне целиком Н. С. – Он поехал меня провожать, и тут же сразу мы оба с беспощадной ясностью поняли, что это «встреча» и не нам ей противиться..."

Так начался бурный роман, в который оба бросились очертя голову. По пылкости характера Н. С.  Гумилёв  не уступал своей избраннице. В её альбоме, им же подаренном, он пишет:
Не смущаясь и не кроясь,
Я смотрю в глаза людей.
Я нашёл себе подругу
Из породы лебедей.

  Запутавшись в сложных отношениях с Гумилёвым и Волошиным, Лиля страдала сама и приносила страдания тем, кого любила. Если учесть,   что на этот  же период приходится знаменитая мистификация с Черубиной де Габриак, то смело можно сказать, что любовный треугольник трансформировался в другую, более сложную геометрическую фигуру. Личные и литературные страсти разрастались, как снежный ком, затягивались тугим, неразрешимым узлом.  С того дня все двери литературных салонов перед девушкой закрылись, ее стихи объявились вторичными, хотя раньше таковыми не являлись. Вся жизнь некогда успешной поэтессы с загадочным именем пошла под откос. Психологический удар был настолько сильным, что Елизавета не написала ни строчки в течение пяти лет. К тому же ее значительно подкосила дуэль, которую устроили Максимилиан Волошин и Николай Гумилев, не поделившие ее любовь .

22 ноября 1909 года между Волошиным и Гумилевым состоялась дуэль на Чёрной речке. Согласно «Исповеди», написанной Елизаветой Дмитриевой в 1926 году незадолго до её смерти, основной причиной стала нескромность Н. Гумилёва, который, якобы,  повсюду рассказывал о своём романе с Черубиной   де   Габриак.  НО   надо заметить, что  граф  Алексей Толстой волею судеб был свидетелем всех событий, имеющих отношение к «рождению» Черубины де Габриак, ибо он отдыхал в Коктебеле в доме Волошина тем летом, когда сложился любовный треугольник. Вот   как он объясняет поведение Николая  Гумилёва  в своих воспоминаниях:

"Мистификация, начатая с шутки, зашла слишком далеко, – пришлось раскрыть. В редакции «Аполлона» настроение было, как перед грозой. И неожиданно для всех гроза разразилась над головой Гумилёва. Здесь, конечно, не место рассказывать о том, чего сам Гумилёв никогда не желал делать достоянием общества. Но я знаю и утверждаю, что обвинение, брошенное ему, – в произнесении им некоторых неосторожных слов – было ложно: слов этих он не произносил и произнести не мог. Однако из гордости и презрения он молчал, не отрицая обвинения, когда же была устроена очная ставка и он услышал на очной ставке ложь, то он из гордости и презрения подтвердил эту ложь..."

Волошин вступился не за свою литературную мистификацию, а за честь близкой ему женщины – Елизаветы Дмитриевой,  дав Гумилёву публичную пощёчину в мастерской художника Головина.
 
 Пощёчина  была дана по всем правилам  дуэльного искусства,  как  некогда  сам   Гумилёв, большой  специалист   в дуэльных делах,    когда-то  учил  Волошина этому    искусству:   бей  сильно, кратко и неожиданно.  Вот как об этой  истории  вспоминает  М. Волошин :
"  <...>   я подошел к Гумилеву, который разговаривал с   графом Алексеем  Толстым, и дал ему пощечину. В первый момент я сам ужасно опешил, а когда опомнился, услышал голос   И. Ф. Анненского:   "Достоевский прав, звук пощечины - действительно мокрый".

Гумилев отшатнулся от меня и сказал: "Ты мне за это ответишь". (Мы с ним не были на "ты".) Мне хотелось сказать: "Николай Степанович, это не брудершафт". Но тут же сообразил, что это не вязалось с правилами дуэльного искусства, и у меня внезапно вырвался вопрос: "Вы поняли?" (То есть: поняли ли - за что?) Он ответил: "Понял".

   На другой день рано утром мы стрелялись за Новой Деревней возле Черной речки, если не той самой парой пистолетов, которой стрелялся Пушкин, то, во всяком случае, современной ему. Была мокрая, грязная осень , и моему секунданту Шервашидзе, который отмеривал нам 15 шагов по кочкам, пришлось очень плохо. Гумилев промахнулся, у меня пистолет дал осечку. Он предложил мне стрелять еще раз. Я выстрелил, боясь, по неумению своему стрелять, попасть в него. Не попал, и на этом наша дуэль окончилась. Секунданты предложили нам подать друг другу руки, но мы отказались.
   После этого я встретился с Гумилевым только один раз, случайно, в Крыму, за несколько месяцев до его смерти.

   Нас представили друг другу, не зная, что мы знакомы. Мы подали друг другу руки, но разговаривали недолго: Гумилев торопился уходить ".

В итоге некрасивая хромоногая девушка стала причиной, по которой Волошин и Гумилев устроили дуэль на Черной реке. После скандального поединка, в ходе которого чудом никто не пострадал, жена  Волошина - Маргарита  Сабашникова- сообщила погруженному в омут амурных страстей мужу о намерении развестись,  а  Елизавета Дмитриева (Черубина де Габриак)  не смогла остаться с Волошиным, но навсегда сохранила к нему доброе отношение. До конца жизни они состояли в переписке, в последнем письме к Волошину от 8 сентября 1928 года Елизавета Ивановна пишет: «Ты всегда помни, Макс, что я тебя люблю».
В декабре 1928 года Елизавета Дмитриева умерла от рака печени. Но все же успела войти в историю как женщина, из-за которой стрелялись два великих поэта.