Пушкин

Ах, как он часто, как он часто
Клокочет - памяти родник...
Я вспомнил, как под Скуодасом
Рыдал над книгами старик.
Как возле глиняной посуды,
В горячем пепле и пыли,
Чернела траурная груда
Сгоревшей мудрости земли.
Ну ни единой книги целой,
Кругом листочки да клочки.
И вдруг с обложки обгорелой
Сверкнули Пушкина зрачки.
Такие близкие, родные,
Такой знакомый с детства взор,
Как будто матушка-Россия
В лицо мне глянула в упор...
То был истерзанный "Дубровский",
Что я держал тогда в руке,
На непонятном мне литовском
Или латышском языке.
И погрозил старик со стоном
Куда-то в сторону войны:
"Страшись, о рать иноплемённых!
России двинулись сыны...".
Услыша пушкинские строки,
Мы не могли уже молчать,
И стали, словно на уроке,
Стихи поэта повторять.
И в поднебесье прибалтийском,
Как слово мудрое в веках,
Звучал поэт на украинском
И на аварском языках...
О, Пушкин!
С нами сквозь метели
Ты шёл, как воин и поэт.
Мы вместе были на дуэли,
Где у барьера тьма и свет.
Мы и в Берлин с тобой входили
Под грохот танков и мортир,
"И нашей кровью искупили
Европы вольность, честь и мир"...
К заре пленительного счастья
Была дорога нелегка,
Но "на обломках самовластья"
Мы прописались на века.