город

И это так по-Ахмадулински,
вот это всё: ушед, взошед.
За мост, за Храм, за скверик Бунинский
январь молоденький сошед.

Явил такую щедрость снега,
что и тропу сыскать - вотще.
Благоустройства игр и бега
не различаются вообще.

Как самотёчно и неглинно,
с холмов спускаясь неспеша,
как переулочно-недлинно
метель застелется, шурша.

Вновь белокамен - ибо снежен.
Мой несказанный персонаж!
Отсель в такой задумке нежной
слились блокнот и карандаш.

Ужель Москве такое нужно -
призвать, а дверь не распахнуть?
Но сплетни селятся окружно.
Их с локотка не отряхнуть.

Протянешь улиц иноверцу,
да всё слывешь среди людей,
Москва, как каменное сердце
своих мощённых площадей.

Сорочий стан. Здесь всё сорочество -
такой избыток мишуры,
что и январь младое зодчество
заносит в тихие дворы.

Как руки верного собрата
склонились ивы над водой,
где участь мостика горбата.
Скрипит арба за слободой...

Все летописные напасти
так цепко помнят словари.
Покамест льнёт к листу запястье,
уж город утро сотворил.