Небольшой бунт в тихой колонии

Так вышло у меня. Я не хотел, честно. Сначала в 18 лет взяли во внутренние войска, не спрашивая, хотя я мечтал служить в танковых войсках или радиотехнических. В ВДВ не прошёл бы из-за миопии(близорукости), хотя и слабой степени, это было понятно, а вот в любых других войсках – вполне.

Вряд ли кто мечтал служить в Красноярском крае и охранять колонию строгого режима. Дураку понятно, что это мало того, что непрестижно, так ещё и рутинно-нудно.

Человек, отслуживший в такой системе, по сути, ходил теми же тропками, что и зэки, которых он охранял, точнее, параллельными.

Да и жили-то через дорогу, метрах в ста пятидесяти. За одним забором – они на двухъярусных кроватях в двухэтажных деревянных зданиях, за другим забором – солдаты на таких же кроватях, в похожих казармах.

И у них был дневальный, и у нас стоял дневальный. У них сидел на табуретке возле стола или тумбочки, у нас стояли «на тумбочке», несколько человек, меняясь.

А дальше – по принципу: каждый кулик своё болото хвалит. Кто-то стал патриотом погранвойск, морфлота, а тот, кто служил в ВВ, не будет же восхвалять стройбат или ракетчиков, он патриот своего рода войск.

После армии настолько очертело всё с этим связанное: каждую ночь слышать звуки срабатываемой сигнализации, караулы, конвоирования, зэки, тайга   (мошка, комары, грязь весной, сырость и морозы под 50 градусов) – всё.

Даже автомат, с которым редко, когда расставался. Его уже и не замечал, как часть одежды. Стрелять, и то было неинтересно. По несколько раз в месяц стрельбы, даже в сильные морозы в шинелях и сапогах, валенки и полушубки давали только в караулы, плюс занятия разные с оружием: тактика, спецподготовка, а помимо этого политподготовка и строевая. Наряды: суточный и кухонный. Ну и сами караулы – основное.

Сейчас этим занимаются только контрактники, которые относятся к ФСИН и никакого отношения к Росгвардии, бывшим внутренним войскам, не имеют.

Думал, что никогда, ни за что не пойду работать в уголовно-исполнительную систему.

Но быстро подзабылось всё. Поэтому, сам не заметил, как снова ходил в погонах.

А потом, после довольно большого перерыва, снова, точнее, уже опять. Тем более, что времена такие настали, что было не до выбора. Найти б работу.

И хотя в целом проработал в системе не так долго, получилось, что в нескольких колониях, при разных режимах, на разных должностях в разных отделах. Да к тому же на обще-обыскных мероприятиях объездил весь «куст», в котором располагались учреждения.

И с учётом этого вышло, что сложилась определённая картинка на фоне не одной, а нескольких зон.

И довелось даже посмотреть так называемый бунт, выразившийся, скорее, в саботаже, дезорганизации деятельности учреждения, так называемой, в полном отказе всей колонии от выполнения требований администрации.

В 2015 году. В это время уже работал вольнонаёмным на производстве, но какая разница. Рано ушёл на пенсию, по минималке. Если кто-то думает, что участвовать в шмонах (копаться в личных вещах, проводить личный полный и неполный обыск, рыскать по всем щелям и закуткам, заглядывать во все тумбочки, ящики и кладовки), читать личные дела, письма, постоянно писать характеристики, справки и прочий ворох нужной и ненужной бумажной и электронной документации, часто дублирующей одна другую да и вообще быть и режимником, и оперативником и нянькой, то есть работать начальником отряда – это приятное занятие, тот глубоко ошибается.

Наконец, из жилзоны перебрался на промзону, сначала мастером, потом инженером производственного обучения.

И вот, летом, в июне, когда вокруг зелено и солнечно, сначала один отряд отказался от приёма пищи в столовой, не пришёл на обед. Потом второй. А на третий день отказалась от приёма пищи в столовой учреждения вся колония, все отряды, и отказавшись сначала от приёма пищи, отказались потом от работы, а потом вообще, полностью перестали выполнять требования администрации.

Буквально перед этим произошли массовые неповиновения в колонии соседнего города. Там произошло всё жёстко, жестоко и началось с избиения актива осуждённых. В результате  более двадцати человек были сильно побиты, получили травмы, многим понадобилась медицинская помощь.

Хорошо, что хоть это чему-то научило, и здесь весь актив быстро изолировали от основной массы контингента, эвакуировав их на промзону, отведя один из цехов под жилую секцию, разместив там кровати.

Вышедшие из повиновения осуждённые сломали все замки в калитках локальных участков, в дверях запасных выходов, перестали соблюдать не только распорядок дня, но и полностью отказались выполнять требования режима отбывания наказания.

Написали крупными буквами на простынях: «Спасите нас от произвола администрации» и вывесили их на стены зданий со стороны, где проходила проезжая часть так, чтобы их было видно с внешней стороны колонии, с улицы.

В ответ на требования администрации, прекратить противоправные действия (замызганный пародийный штамп), прекратить массовое неповиновение, стали выдвигать свои требования: выпустить из ШИЗО осуждённых, конкретных, разрешить спать, отдыхать на кроватях сразу после работы, увеличить количество товаров в магазине, снизить цены на них, прекратить передвижения строем и ещё ряд самых разнообразных, подчас нелепых, предъявленных для выполнения условий, большую часть из них невыполнимых.

Было ясно, что всё это организовано не внутри, а снаружи, с воли, как говорится. И понятно кем. Не случайно же сначала в одной колонии вспыхнуло, потом в другой. Цель – провести ряд этих самых бунтов, дезорганизовать деятельность ряда колоний региона , чтобы сломать давно установившийся красный режим и вновь, как в былые времена, восстановить режим чёрный.

Долго объяснять тем, кто не знает, о чём речь, в чём здесь суть, но сразу понятно тем, кто хоть немного в теме данного вопроса.

Вкратце – красный режим, когда управление в колонии осуществляется администрацией при помощи актива из осуждённых, соответственно, воровские понятия уходят на второй план, по формальным больше признакам. Никаких общаков, смотрящих, воровских сходок и так далее. При таком режиме на самих сотрудников нагрузка ложится большая, нужно большее их количество, для этого необходимы определённые условия, важно создать правильный актив по всему учреждению из числа так называемых старших дневальных, дневальных, бригадиров и прочих законопослушных, трудолюбивых, лояльных к администрации и к требованиям режима отбывания наказания осуждённых. Это та ещё морока. Надо удерживать равновесие. Чтобы актив не обнаглел, не насоздавал себе привилегий, чтобы не было притеснений с его стороны других осуждённых. Чтобы сотрудники не переложили на них большую часть полномочий, тех, которые перелагать не положено по закону, и так далее, и так далее и тому подобное. При таких режимах, как правило, процветает стукачество, то, что неприемлемо при чёрном режиме, при красном – в порядке вещей. Зато простые работяги не отдают ничего в общак, никому незазорно работать как на производстве, так и работать чисто на администрацию, выполнять общественную работу.

Постоянные проверяющие, в том числе прокурорские проверки, в отрядах и в целом по учреждению требуется чуть ли не идеальный порядок во всём. Это всё ещё вкратце.

При чёрном же режиме управление осуществляется при помощи блатных, как раз, смотрящих, стремящихся и прочих осуждённых, живущих по воровским законам, понятиям, не лояльных к администрации, но как бы заключивших с ней приемлемые соглашения, компромисс. Вы нам вот это, типа, менты, а мы в ответ вам за приемлемые условия вот это. Общак, воровские сходки, будто бы самостоятельные, но на самом деле под контролем оперативного отдела – в порядке вещей. Меньше стукачества, даже сотрудников сдавать – западло. И так далее, и так далее и тому подобное. Это игра такая. Кто кого обхитрит. Казалось бы, игра в поддавки, но наоборот, хитрая и тонкая стратегия воров, блатных с одной стороны, в том числе  за пределами колонии, и администрации с другой: хозяина(начальника учреждения) и его гвардейцев – оперативников(кумовской отдел), потом, во вторую очередь режимников, то есть сотрудников отдела безопасности, и в третью очередь уже всех остальных служб. Начальники же отряда что при том, что при другом режиме – это что-то вроде кочегаров, чернорабочих, находящихся между теми и теми, и теми, между молотом и наковальней. И если что, внутри колонии их всегда выставят крайними.

Какой режим лучше? Это трудно сказать. Смотря в какой колонии. Потому что при любом режиме, несмотря на определённые конкретные различия, общее руководство осуществляет администрация, она должна всё контролировать, соблюдая определённый баланс, держать обстановку управляемой, читаемой, предсказуемой и спокойной. Никаких чрезвычайных происшествий быть не должно. Чуть что уже ой, ёй, ёй.

При красном режиме от оперов не вылазят активисты, а выходя из их кабинетов, будто красными флагами машут, и чуть ли не кричат: «Ура, ура, я первый после опера, и даже второй после зама по БОР, а начальник отряда – так, я ещё пару раз его подставлю и он за плинтусом, пехота – вообще отстой, вот они где у меня».

При чёрном из их кабинетов тихо выходят блатные, смотрящие или их посланцы, выходят с хитрым выражением лица, прищурив глаза и всем своим видом показывая: всё нормально, поставили на место хитрого кума, будем жить, как жили, только вот эту мелочь ему подсунули в качестве наживки, он слопал. О том же думают и опера, режимники, когда от них выходят блатные: «Дали блатным мелочь, поблажку, зато у нас всё под контролем, узнали-то вот какую хитрую штуку. Ха, ха, ха…».

К тому же, часто воровские группировки конкурируют между собой. Дезинформируют представителей администрации, сливают им ложную информацию вообще или друг на друга, чтобы устранить властвующий в зоне клан и занять его место.

Это такая байда, что просто, наскоком её не понять. И в каждом лагере, в каждом учреждении, в каждой колони, даже в каждом СИЗО она своя. Хотя имеются и общие тенденции. И всё совсем не так, как в кино, особенно в современных дешёвых сериалах.

Если же ЧП или не дай бог неповиновение, бунт, всё – это крах. Администрация полностью облажалась, упустила нить, упустила ситуацию, контроль над ней. Именно на администрацию сразу ложится мазутное пятно. Потому что так и есть, только некомпетентность её приводит к подобным провалам. В нормальной же обстановке, используя здравый смысл и законные основания можно избежать и неповиновения, и саботажи, и бунты.

Хотя, конечно, бывают ситуации, когда в силу определённых, как говорится, субъективных и объективных причин, администрация просто не в состоянии удержать контроль. Это либо при стихийных вспышках, либо, когда возникает просто неблагоприятная обстановка вокруг, как это бывало в девяностые.

Так вот, вкратце-то, вкратце. Но пора уже немного рассказать и о том, о чём собирался, о небольшом бунте в колонии, который мне довелось увидеть.

Развесили они простыни с надписями, позвонили родственникам, и не только они, но и те, кто этим делом руководил со свободы. Кто мог, начал снимать, что возможно, на видео или с балконов рядом стоящих домов, или с крыш гаражей.

Всё вокруг зоны, все подъезды сразу оцепили полиция и спецназ. Сразу же прибыли близлежащие подразделения. ФСИНовский спецназ, спецназ внутренних войск, нынешней Росгвардии. В оцеплении уже встали БТРы. Стали ждать остальных из ближайших регионов. И оные стали прибывать.

И что же. На второй день нас, вольнонаёмных, тоже не отпустили после работы до дому, до хаты, а оставили на сутки, при этом всем, кто имеет право на ношение установленной формы одежды, а это, считай, всем пенсионерам, сказали, надеть форму. Правда, ещё задолго до этого вышел такой приказ начальника учреждения – вольнонаёмным пенсионерам носить форму, связали это с оптимизацией, а в управлении даже провели как внедрение передовых, инновационных форм работы. Но, кто носил, кто не носил. Я и до этого носил, и потом, до самого моего увольнения где-то через месяцев восемь, я так и ходил в форменном камуфляже. И не только я.

До этого я работал начальником отряда и в этой колонии, и в той, в соседнем городе, где был бунт накануне. Всех там знал. А тут стали приезжать сводные отряды, в том числе и ГБРовцы из колоний, и из соседней приехали, среди них - много моих знакомых.

В общем, понаехало через несколько дней народу полным-полно из нескольких регионов, нашлись даже такие, которые прилетели самолётом до ближайшего областного центра, а до нас уже на автобусах. Одних БТРов только штук шесть набралось, да ещё несколько Тигров. Встали табором возле зоны. Смотрелось всё это хозяйство довольно впечатлительно. Кто в «горке», кто в касках и  при полной амуниции, с наколенниками, налокотниками и наплечниками. Прямо рыцари.

В общем, понагнали народу. Зачем? Можно было вполне обойтись собственным спецназом, как в начале девяностых, когда был первый бунт в колонии. Тогда было всё жёстче, хотя и без такого количества спецназа и без стольких БТРов.

В крайнем случае, если мало одного собственного спецназа и ГБР из зон, неужели не хватило бы усиления ещё одним, двумя, плюс ОМОН, плюс спецназ Росгвардии и силы полиции. Но начальству ведь виднее. И вот стояли они, как цыгане, стояли. Я уж несколько раз захаживал к своим, у них там автобус был и палатки, как и у других – тоже большие палатки. Кормили их регулярно в нашей столовой. Одному сотруднику из прибывших, вместе работали, дал взаймы сто рублей, на семечки, второй хотел тоже сначала подзанять, потом передумал. Стояли, стояли, а в зону всё не заходили. Перед КПП тоже БТР поставили.

Я в армии столько бронетехники не видел. В полку было несколько БТРов старых, на ходу лишь пара, в сержантской школе - штуки три, но какие-то такие, всё стояли, как музейные экспонаты. Один вообще ещё на базе ЗИЛа 157-го. А в батальоне в тайге, так вообще ни одного. Правда, и необходимости-то в них почти не было тогда.

Мы в зону после того, как начались беспорядки, не  заходили, находились или в штабе за зоной, или в своих машинах, в курилке, где угодно. Ладно хоть на сутки больше не оставались. У меня ещё и поллиноз начался, аллергия, да как раз, когда дежурили, хорошо, что в этом временном военном лагере и медчасть организовалась, пошёл туда, мне со всей добротой таблетки дали. Помогло.

В зоне работали только дежурная смены.

Но у нас на промзоне делали автозаки. Загоняли шасси, то есть автомобили без кузова, КамАЗы и Валдаи, там на них устанавливали будки, которые полностью изготавливали, собирали, а потом уже ставили на шасси в одном из цехов производственной зоны. За них-то и беспокоился директор. Из-за них не отпустил домой тогда, боялся, как бы их не раскурочили, а там дорогое оборудование, думал: выгнать за зону, не выгнать…
Но тоже что-то не мог определиться.

От нечего делать мы заходили и к нему в кабинет, там стоял огромный, то ли телевизор, то ли монитор, чуть ли не на всю стену. А так как зона вся была в видеокамерах, можно было наблюдать полную картину. Только смотреть там было нечего, не интересно. Но как-то так совпало, что в один момент я оказался в числе других в кабинете директора, когда в зону зашли два генерала, наш начальник главка и ещё один, присланный Москвой для координации действий. Точнее даже, для руководства, пожалуй.

И вот нам довелось наблюдать довольно любопытную картину. Правда, без звука. Стоят два генерала, рядом с ними ещё свита из сотрудников разных и перед ними толпа осуждённых. Переговоры. Но самое забавное, что в этот момент главным переговорщиком почему-то оказался немой. Этот немой что-то там руками  и пальцами показывает, а другой зэк его жесты озвучивает, а генералы что-то ему там отвечают. И на этом фоне, чуть вдалеке то появляется, то исчезает поп с группой из осуждённых же, человек в тридцать. У каждой уважающей себя колонии есть священник, который регулярно приходит в зону. Раньше были молебные комнаты, где они занимались своими церковными делами. Потом во многих учреждениях построили и церкви, и мечети. В том числе и в этой.

И завсегдатый священник по такому важному случаю организовал крёстный ход. Сам шёл впереди, за ним остальные. С иконами, с крестом. Всё, как положено. Они ходили вокруг общежитий отрядов, жилых зданий. Там было не такое уж большое расстояние, поэтому одним кругом они не обошлись, а как-то всё ходили, то появлялись на горизонте, проходили, уходили, то опять появлялись.

И нарисовалась такая картина: два генерала, один толстый, второй худой, толпа осуждённых, среди которых впереди один что-то пальцами вертит, а второй переводит, размахивая руками и чуть дальше то появляется, то удаляется группа с крестом во главе со священником. При этом ничего не слышно, всё происходит, как в немом кино.

Потом, наверное, на пятый день, директор всё же решил выгнать готовые и почти готовые автозаки за зону. Таковых было тридцать штук. Надо сказать, чтобы не срывать план и не тянуть время, загоняли шасси в зону, а выгоняли изготовленные автозаки из зоны не только шофёры, имеющиеся по штату на производстве, они чаще всего были заняты другими делами, а все сотрудники производства, которые умели водить грузовые машины. В том числе и я. В момент, когда директор решил вывезти эти машины, тоже нашлось лишь два водителя и трое из нас, кто периодически этим занимался: загонял-выгонял. Мы и побежали выполнять распоряжение.

Я  сначала один КамАЗ выгнал через КПП и уехал на нём на стоянку с обратной стороны колонии, возле пекарни, там было много места, где раньше располагалась воинская часть ВВ, рота охраны. Оттуда на легковой машине нас привозили к КПП, мы бежали за следующими. В одном месте, в небольшом цеху, как в гараже, было наставлено штук десять КамАЗов, всё в тесноте.

Я стал вслепую разворачиваться задним ходом, зная, что машин там нет. Директор, полковник внутренней службы по званию, с главным инженером чуть в стороне стояли, уже на улице.
Ещё посигналил зачем то раз, другой. Потом потихоньку стал сдавать с разворотом. Тихо, тихо, но что-то тревожно как-то было на душе, вдруг: «Дзиннь!»
Как по нервам, такой звук громкий, железо об железо. Директор: «Аааа», - и матом. А главный инженер рукой махнул, типа – мелочи.
Оказалось один из мастеров, бывший оперативный дежурный, притащил туда свой сварочный аппарат довольно больших размеров, подремонтировать что ли хотел, там он и стоял незаметный, его-то я и зацепил кузовом. Ерундовина, но было неприятно, я весь день об этом думал потом. Директор ещё предупреждал, мол, смотрите, машины не побейте. Хотя, там ничего серьёзного и не произошло, но всё же.

После этого я выгнал ещё четыре машины. В общей сложности – три КамАЗа, три Валдая. Так и получилось на пять человек по шесть машин. В обычном режиме на КПП только одну машину досматривают до двадцати минут, а тут тридцать штук за час прогнали.

Ну а что дальше. Стояли пехотинцы, стояли возле зоны огромной военной шоблой, наконец, поступила долгожданная команда на вход в зону. Ночью. Первыми заехали два БТРа и встали, один между жилой и производственной зонами, а второй в конце жилзоны возле БПК(бани).

Затем зашёл спецназ. Не все, конечно. А лишь часть. Как всё происходило, никто не видел. Но известно, что всё произошло по-тихому. Осуждённые же не дураки, как только пошёл спецназ, они все дружно улеглись на свои кровати, повыключали свет и укрылись одеялами. Так и лежали, тихие и мирные, пока спецназ, типа, работал.

Зато на следующий день колонию было уже не узнать. Прямо с утра. Яркая, солнечная погода, летняя, июньская. Музыка из динамиков задорная: песни военных лет, марши, «Прощание славянки» и прочие, прочие, как на День Победы. Отряды дружной чередой направились в столовую. Вот только еда в столовой была не праздничной, а обычной. А за штабом на промзоне, там, где осуждённые проходили на работу и с работы, стоял автозак, небольшой. В него помещали кое-кого из тех, кого вежливо, но уверенно выбирали из общей массы, здесь без подробностей, и помещали в этот автозак. Затем он уезжал за зону, там этих кое-кого пересаживали в другой, а этот возвращался за следующей партией.

В итоге определённое количество осуждённых, так называемых, зачинщиков и организаторов массового неповиновения, было вывезено из этой колонии и увезено в другие колонии, в другие совсем, в других областях . Кто-то из них потом был осужден  по статье 321 УК РФ «Дезорганизация деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества», кто-то по другим статьям, кто-то, возможно, пошёл свидетелем. Но это уже другая история.

Было найдено и изъято большое количество заточек, причём, довольно крупных, в виде железных остроконечных прутьев, изготовленных на промзоне и благополучно доставленных в жилзону. Я о них слышал тогда, но увидел лишь в одном из документальных фильмов, которые были сделаны как раз о бунтах в колониях в тот период. Там рассказывалось о трёх или четырёх зонах, в том числе и об этих двух наших.

Генерал, присланный Москвой, который рулил во время беспорядков, оказался не совсем чистым, и через какое-то время был осуждён за взятку. Об этом стало известно из СМИ. Начальник главка после этих бунтов отправился в отставку, то ли из-за них, то ли уже по возрасту. Об этом можно только догадываться.

Но жизнь в колонии изменилась. Режим стал другим. Лучше или хуже – это уже тоже другая история. Я то знаю, каким он стал, и в этой колонии, и в той, но об этом стоит ли рассказывать. Хотя раз уж начал…

В нашей стране всегда и везде происходят постоянные реформы и реорганизации, из одного в другое, из другого в третье, потом обратно, а потом снова здорова и так далее. И поэтому я видел разные учреждения, в разны периоды, с разными режимами, и с чёрными, и с красными, и общие, и строгие, и с первоходами, и с многоходами, и вместе, и по отдельности потом. Режимы эти то менялись, то устанавливались. И ещё в советские времена в армии видел, и в нынешние. И городские зоны, и лесные.

По-разному было. И кормили по-разному, и одевали по-разному. Бывало, одно время, что вообще в гражданке ходили. А кормили, бывало, что так себе, а бывало, что даже некоторые могут не поверить, насколько хорошо для исправительных-то учреждений. Но всё ж не на столько, чтоб хвалить, всё же не пионерские это лагеря, немного другой направленности.

Бывало, что строем ходили так, что на 9 Мая устраивались конкурсы строя и песни, топали так, что за зоной было слышно, как вышагивают, а бывало, что брели, как полусонные.

Разные зоны довелось посмотреть, лучше б их не видеть никогда. Но одно хорошо, ни в одной из них я не видел настоящего беспредела, как с одной, так и с другой стороны. В этом немного свезло. Во всех был в большей или меньшей степени надлежащий порядок. С недостатками, с определёнными издержками, но всё же не до крайностей. И даже бунт случился и завершился без больших погромов, без применения силы с обеих сторон. Без мордобоев и столкновений.

Так вот в этот раз на промзоне про строй вообще забыли, в столовую, в баню ходили уже полустроем, полутолпой скорее.  Обходы сотрудников стали другими, особенно в ночное время. А проверяющие, если раньше готовы были до ржавого гвоздя докопаться, а за два гвоздя сотрудник уже строгий выговор мог получить, то и в этом смысле стало чуть по-другому. Лучше стало или хуже? Кому как. И смотря с какой колокольни, под каким углом поглядеть.

Вновь появились смотрящие, хотя ещё такие, из местных, своих кандидатов. Откуда ещё было других-то взять. Изменения определённые произошли, конечно. Надолго ли. Не могу сказать. Потому что в начале следующего года, в феврале-месяце, уволился из системы УИС.

Как сейчас, знаю по рассказам знакомых, с кем раньше работал. Но рассказывать об этом не буду, потому что знаю лишь приблизительно, со слов бывших сослуживцев. Хотя были и нападения на сотрудников, и многое другое. Но и это тоже уже несколько другая история.

Да, знакомые ребята ГБРовцы ещё долго жили в полях, больше месяца в целом. Не у нас. В соседнем городе несколько зон. Чтобы быть готовыми к вновь возникшим беспорядкам в других колониях, а предпосылки и мелкие вспышки, которые прошли по нескольким учреждениям региона, были. Потом всё планомерно утихло.