К Элишеве. Версия 3

На окне в этот пятничный вечер
две свечи. Мы молчим, как леса,
и кажется, будет вечно
лихорадить в наших трусАх.

Белый саван луну укутал.
Дотянулся к окну фонарь.
Мы помним любую секунду
путей, проделанных встарь.

Вот мы, покрытые шерстью,
повисли на мудрых ветвях
в ленивом зверином блаженстве,
плоды набрякшие рвя.

В голове никогда не остынет
путь в обманчивом мареве дня
за дымным столбом по пустыне,
а в ночи – за столбом из огня.

Деливших с тобою труд и
хлеб под твой огненный смех
ты манила тяжёлой грудью;
влёк их твой мясистый «орех».

Забыт кибуц неприметный.
Миллион столетий вперёд
мы бредём по далёкой планете,
где другое солнце орёт,

не похожи на тех, кто остался
на голодной и голой Земле, –
как паучьи лапы наши пальцы,
а глаза привычны ко мгле.

Это мы царя расстреляли.
Это мы убили Христа.
Мы уместными станем едва ли,
но победа на наших устах.

Не герои мы, но и не трУсы.
Мы помним жалобный хруст
в глазах зверей пьяноусых,
воплотивших древнюю грусть.

Мы помним замшелые сказки
о геройских крутых мертвецах.
Наш закон босяцко-дикарский
королям не раскрыл лицА.

Чешуи молчаливой зову
непокорны наши смертные лбы.
Монотонно топтал нас кирзо;вый
сапог толстозадой судьбы.

Товарищ, двигай костями,
ведь смертен не только ты.
Отважней орудуй локтями –
здесь места нет для мечты.