Чудо Адмирала о весне. Г5. Второй

                Второй

Зима.
Тёмные бессознательные рассветы,
Дни еле-еле собираются в туманные пятна.
Алюминиевая чайная ложка, тусклая,
Как зимняя жизнь,
Вязнет в развалинах сахарных замков.
Когда-то, ели варенье
Давно иссохшие  осы,
В полосе отчуждения,
Между оконных рам.
Нейтральный холод пустот.
Нет и не было никогда солнца
В самом дальнем углу
Скатался пыльный комок
Вялый, сухой и серый-
Хватит ли жизни Вселенной на то,
Чтоб он приобрёл историческое значение,
Хотя бы в атласе не завершивших               формирование звёзд.
Никогда не вспомнится то, чего не было
Но могло бы теперь
Простираться далеко к сияющим перспективам.

Лето.
Бессловесные шорохи,
Отдалённые взрывы,
На крыше скрежещет закат,
В ящиках письменного стола
Бесятся песчаные бури,
Из-под циферблата рвётся протонное зарево,
Лопасть гребного винта
Вспорола ковры,
Небо сорвало с окна и намотало на вал,
Он опять не узнал
Новый адрес Империи.
Они снова завтра придут.

Зима.
В этом городе нужен личный инструктор,
Тот, кто будет настаивать каждое утро
На смене имени и лица.
У здешних сетей изощрённые крючья,
Еле заметный уклон притворно путаных улиц
Комфортно-пологой воронки
И тихая дрожь
Неприкаянной, печальной приманки.

Лето.
-Там нет ничего,-
Сказали ему ветераны,
Привычно отрабатывая улыбку,
Глядя на трещины в корпусе Солнца,
Они смеялись, когда он ссылался
На учебник астрофизических сказок...

Зима.
И это ещё не ледниковая эра,
Хотя, уже и теперь
Резко подорожали услуги солнечного удара.
Слишком много тёмных фигур,
В каждой нише стоят, прислонясь,
Их непроницаемо-чёрные призмы.
Хаотическое сопротивление
Разрозненных картин Мироздания,
Иллюзорный, безобидно исцарапанный лезвиями, плацдарм,
Немногочисленные победы
Способных светиться внутренним светом.
Ничего не осталось,
Чтоб заплатить за повтор,
А их поезда каждую ночь
Перевозят ужасную тяжесть
Прошлых столетий
В начало.
Долго тянутся перед глазами
Платформы с песком из пустыни,
Барханы вздрагивают на стыках и дымятся
Пылью цивилизаций,
Истолчённых в циклических ступах.

Осень.
У окна,
Второго брали целую вечность,
Каждым осенним утром,
Беззащитного за тюлевой моросью
На тонком стекле.
Каждый раз, когда он вспоминал,
Как на той стороне,
Через дорогу
Когда-то начиналась Империя:
Плоская лестница перехода
Преломлялась надёжной тягой восхода.
Воздушные замки сияли сквозь Солнце,
Золотоносные волны натекали на двойную сплошную,
И достигал почти предельной достоверности
Перевод абсолютных названий
На очередной сомнительный
Псевдоязык компромиссов.

Теперь там глухая стена
Без признаков архитектуры и фресок,
С перекрестьями мегапарсеков в качестве арматуры.