Особый счет

Я знаю - у судьбы особый счет
Для тех, кто не приемлет путь пологий.
Пусть катятся в ночи неспешно дроги
И блекнет неподвижный небосвод.

Кому ж спиральный шаг хромых дорог
Наскучил протяженностью в эпохах-
Тот, как Скиталец, будет одиноким
И чуждым для возниц неспешных дрог.

Он в отверженье проклят или свят,
Что в вечности почти одно и то же.
Любое сказанное слово ложно,
Как брошенный под ноги царский плат.

Так, преступив чрез мнение судьи,
Скитальцы вверх уходят по ступеням,
И тело рвется от изнеможенья,
Не в силах душу удержать в груди.

Я - ведьма... Так кричат гнилые рты.
Я - ведьма... Веды, ведать, провиденье...
Мое сознанье и предназначенье...
И цепи... Из молчанья отлиты...

Я - ведьма? ... Все - слова, слова, слова.
Да, ведаю... И в этом только муки -
Покинув вечный мир и Божьи руки,
Спускаться вниз – по принципу родства.

А здесь, в страстях горя, клокочет жизнь,
Переплавляя в тлен тоску и радость,
Нет в вечности понятий –
Смерть и Жалость,
Что ценится на рынке дешевизн.

Чем ниже по ступенькам – злая боль
Нагие нервы скручивает током.
Быть ведьмой – это значит одиноко
Нести в ладонях высшую любовь.

Но, одеваясь в жизни ветхий шелк,
И в кожу тел, в златых волос объятье,
Мы принимаем дольнее распятье...
Я - ведьма... Я - судьбы своей клинок.

Я в грудь беру проклятие судьбы
Народа, суть которого незрела,
Грехи неловкого, как платье, тела,
Эмоций жар и сердце – на разрыв.

Нужны ль пророки в жизненном аду?
Здесь слушают того, чьи крики громче,
Кто океана мировые толщи
Зыбит, крылом касаясь на лету...

Я - светлячок, мерцающий в лесу,
Я - в омуте кусок руды железной.
Я - ручеек в жаре степи безбрежной,
Я - яблоко, что зреет на ветру.

Такая же, как все. Одна в толпе.
С морщинками бессонья под глазами.
Как в день безветренный сухое пламя,
Прозрачное в прозрачной пустоте.

Я - как тугая звонкая струна.
Чуть душу тронь - и я отдам богатство,
Которое неназванное братство
Скопило людям... Но в толпе нема...

Так ветер нем, который не зовут.
Так нем родник, когда его не слышат.
Нем стылый поцелуй –
коль грудь не дышит.
И звука нет из ждущих песни уст.

Как им сказать: Храм Спаса - на крови?
Губ не разжать, идя беде навстречу.
Вновь истекает в сумраке, предвечна,
Любовь моя, взращенная в Любви...

По страху наказанье людям – боль.
Мой путь отмерен. В чем мерило меры?
Сгорят дрова... И искорками веры
В глазах безумца проблеснет любовь.

И будет тонок зов ее в сердцах -
Писк комариный в хмурой чаще леса.
Ее начала будут неизвестны,
Как имя ведьмы, сгинувшей в веках.

Но будут приходить к рассвету - сны.
Сны, от которых слово в горле - комом.
Так колокол, небесный и стозвонный,
Капель разбудит – вестника весны.

И, может, в стороне от злых дорог
Вдруг кто-то, пробудившийся средь лени,
Увидит вверх идущие ступени
И спрыгнет с облучка неспешных дрог.

...Огонь так чист – стихий любимый брат.
Он гладит душу белыми дымами.
Бормочет и вбирает нежно в пламя
Земную ветошь мне не нужных лат.

Он - словно дождь, который смоет грязь,
Земля, вобравшая в себя - земное.
Он - ключник, что чрез миг врата откроет
И восстановит Божескую связь.

И я войду. Так в дом идет весна,
Раскрыв для равных ждущие объятья.
...Над старым, жизнью вытертом канатом
Блестят глаза седого плясуна.

И, обратив к нему свое лицо,
(И на камнях пускают корни зерна),
Я обреченно, медленно, спокойно
В огонь бросаю Вечности кольцо…