Между нами

* * *
Наша жизнь — росинка.
Пусть лишь капелька росы
Наша жизнь — и всё же...
* * *
Тихо-тихо ползи,
Улитка, по склону Фудзи
Вверх, до самых высот!

(Кобаяси Исса. Хайку)



Между мной и тобой
километры кипящей воды —
бесконечный простор, сокрушённый косыми дождями,
что бурлят океаном, где плавают снежные льды,
иссечённых внутри барабанной хандры полостями.
Эта злая тоска глушит разум,
как медный тамтам,
наполняя наш пульс обречённостью и безнадёгой,
естество расчленяя безжалостно напополам,
разрастается язвой... а вширь —
каменистой обло́гой.
Несчастливым критерием меряя призрачный путь,
исчезает наш след в пустоте романтичных фантазий.
Их, как трепетных бабочек, больно бывает спугнуть, –
так, что хочешь застыть
в неподвижной — безжизненной фазе,
и стоит обелиском отвергнутый личный экстрим, 
вкруг него воздвигаются склепы… степные курганы.
На ладошках моих,
не согретых дыханьем твоим
месмерический знак, будто ноют стигматы и раны...
Я не стану соперничать с нежностью тех Лореле́й,
что ласкали твой слух обаянием сладостных песен.
Не ути́шить суровости  стылых седых февралей,
моя сила не в том, —
мой бесформенный дух бестелесен.
Ведь натура моя, словно о́тблеск пасхальной свечи,
он любых дуновений,
спонтанных порывов, боится, –
только свет этот мягкий согреет в промозглой ночи,
потому, как священен и благости Божьей частица.
Время всё перетрёт,
перемелет в муку́ разный хлам
бессознательных сфер и питаемый собственным эго.
На развилках дорог будет много предложено нам, –
Путеводной Звездой в небесах —
раскалённая Вега.





Post scriptum:
Евгений Евтушенко "Судьбы имён"

Судьба имён — судьба времён.
У славы есть приливы и отливы.
Не обмануть историю враньём.
Она, как мать, строга и справедлива.
   
Все люди ей, всевидящей, ясны,
в какой они себя ни прячут панцирь.
Напрасно кто-то на её весы
пытается нажать украдкой пальцем.
   
Как ни хотят пролезть в неё извне,
как на приманку лжи её ни ловят,
в конце концов на мыслящей земле
всё на свои места она становит.
   
В конце концов она клеймит лжецов,
в конце концов сметает дамбы догмы, —
пусть этого её "в конце концов"
порою ждать приходится так долго!
   
Её всевышний суд суров и прям.
Она плюёт на пошлый гомон чей-то.
И возвращает честь тем именам,
которые заслуживают чести.
   
И, перед человечеством честна,
достаточно разборчива и грамотна,
стирает властно с мрамора она
те имена, что не достойны мрамора!

(1962 год)