Александр Логинов

АЛЕКСАНДР ЛОГИНОВ
(род. в 1948 г.)

Жил поэт и темы подбирал.
За окном кипел весны аврал.

Дотемна в обломках перестройки
Копошился зло народ наш стойкий.

Закатилось солнце за бугор.
На большой дороге рыщет вор.

Рыщет вор, себе поживу ищет.
Новой перестройки ветер свищет.

А пробьют часы двенадцать раз…
Пустота и темь, хоть вырви глаз.

Лишь бомжи на боевом посту
Слушают людскую немоту.

Да поэт, зевая, чешет темя
В поисках пера достойной темы.

***

Опричники и скоморохи.
Стальная ночь. Каленый лед.
В России жить не так уж плохо –
Не каждого сбивают влет.

Когда смежит ресницы вечер
И полночь распахнет глаза -
Взлетают стаи птичек певчих…
И голоса, и голоса!..

Они не прятались по схронам
В руинах рухнувшего дня.
Над душами непокоренных
Бессильна власти пятерня.

И пусть грозна ее десница,
Но в роковой священный час
С врагом Отечества сразиться
Придется каждому из нас.

Забыты старые обиды,
Коль честь и слава за спиной.
И впереди Денис Давыдов -
С гусарской саблею шальной.

А вороные и гнедые
Несут наметом нас туда,
Где песен свитки золотые
Рождает русская звезда.

Человек без пользы

Улыбаюсь. Руки жму.
Тихий и не борзый.
Я живу себе, живу –
Человек без пользы.

А без пользы –
Не в цене.
Но зачем – вожжами! –
В нарисованной стране
Добрыми вождями.

Не хлещите!
Вас прошу –
Всё-таки не лошадь.
Я живу себе. Шуршу.
Я ношу калоши.

Ждите в гости, господа, –
Тихий и нестрогий,
Человеком из дождя
Встану на пороге.

И калоши – в уголок.
Пустите бродягу?
Как потухший уголёк
В уголок прилягу

Я уже не наслежу…
Помяни мя, Боже…
На ладони подышу
И умру в прихожей.

***

Помню, в детстве, как только ступлю за порог —
Золото солнышка течёт по вискам.
Засмотрюсь на небо: а где ж там Бог?
Поклонюсь в пояс ромашкам и василькам.

И — по росному полю, к оврагу, где
Изойду слезами под черёмухой белой-белой…
Выплачусь в одиночестве.
И при первой звезде —
К дому огородами, тихий, несмелый…

Жутко мне, жутко. Уханье сов.
На крылечке мамка. Улыбается горько:
— Много ли изловил, сынок, ночных светлячков?
Выверну карманы: а там гнилушки — и только.

— Завтра из дому ногой ни-ни!
И учти, на засов тебя запирать не стану.
Солнечных зайчиков будешь ловить — они
Тебя не обманут…

По утреннему туману ушли и отец, и мать.
Вычернились цветы и новые дали всходы…
А я всё ловлю, ловлю солнечных зайчиков…
и не могу поймать.
Зимы проходят, вёсны… Годы.

На вечернем крылечке, по осколкам собрав зарю,
Как младенца её на груди, возле сердца, прячу.
И всю ночь напролёт в суровую даль смотрю,
Перед словом заветным склоняя чело, плачу.

***

В неоглядной России, в перелетной России моей
Жизнь неплохо я прожил -
Без высоких хором и без щедрых богатых друзей,
Без завистливой дрожи.
Я летел вместе с ней в сумасшедших ее поездах
От вокзала к вокзалу,
Портвешком заливая под сердцем таящийся страх.
И она это знала.
Но поделать со мной ничего, ничего не могла,
Перелетная птица.
Только взгляды бросала тревожные из-под крыла –
Вдруг плохое случится?
Ничего не случилось.
Просто кто-то вдруг дернул стоп-кран:
- Не туда, братцы, едем!
Расплескался портвейн, и разбился граненый стакан,
И проснулись соседи.
Вышел в белую ночь. А народищу, Боже ж ты мой! –
И все — как онемели.
В чистом поле стояли, как я, сирота-сиротой.
А составы гудели
И вблизи, и вдали, и за далью - на все голоса,
Просто с дьявольским остервененьем.
Зазывали назад пассажиров своих поезда...
Но волшебное пенье
Проливалось с небес. И спускалась на землю светло
Серебристая птица.
И один за другим мы взошли на тугое крыло.
Каждый смог разместиться.
Мы опять обживали пустые свои города,
Поднимали вновь пашни,
И растили детей, и сажали их на поезда –
И нам не было страшно.
...Высоко-высоко Птица-Русь над землею парит –
Величаво и гордо.
Отчего ж мое сердце все чаще и чаще болит?
Отчего мне так горько,
Если всё позади - эти стоны осипших осин,
Вьюг морозные осы?..
...Я очнулся и вздрогнул. Вращалась небесная синь.
Грохотали колеса.
В этом общем вагоне гуляли всю ночь дембеля –
Наши воины и наши дети.
И с пугающим свистом неслась за окошком земля.
И в мерцающем свете
Я увидел Его. Он припал к материнской груди.
Ах, как сон Его сладок!
Не срывайте стоп-кран, что бы ни было там, впереди,
Не срывайте. Не надо!