Я, Анна, лежала желанная - 73

Пятьдесят шестая глава. Персиканский.*

Время движется нелинейно, потому главы книги Галиной жизни так случайны и запутаны. «Ни один персонаж не является реальным.
Прототипы героев реальны. Но ни один не соответствует описанию полностью. Это всё перемешано, как в колоде опытного дилера хорошего казино.
Эти образы собирательны. Это – Пелевинская щука "Графа t"», писала Галя в свой «Что-нидень».
Она шла по Москве и радовалась жизни. Карл временами отпускал её из своих железных тисков, а Принц всё ж не закрыл ей всех каналов поступлений, как ни старался. И то, что ей немного оставалось, ей было предостаточно вполне.
Галя ходила по Москве, но не совсем как по столице, а как по городу, ну хоть немного отличающемуся от ВотЧо. Особо отличался центр. И даже не беря сюда Кремля, и прочие нарядности – Арбат, Никольская, Солянка, -  центр отличался сильно, архитектурой и архитектоникой. Ещё там было много исторического и кинематографического. Почти весь Центр был съёмочной площадкой, весь город – театр военных действий. На кладбищах – погибшие и немцы, и французы, участники тех войн. Всё это было очень интересно разглядывать, и она очень много обходила пешком, иногда с утра до вечера. Любопытно было то, что мегаполис всё ж воздействует на людей, совершенно по-иному, чем провинциальные городки. «Чувство локтя», взаимопомощи, узнавание своего, из «понаехавших» сюда, в «нерезиновую». И ей приятно было, если её, прожившую в Москве два года, приехавшие только вот, принимали уже «заслуженно» за местную: «И почему у вас тут, в центре нет ни одной скамейки? Мне ночью только ехать домой, вот где мне здесь присесть, ведь я уже устала! Ну, москвичи!», а Галя улыбалась, и дальше двигалась по легендарным местам.
Конечно же, она совсем не походила на москвичку. Не смотря на пройденные ею километры и посещённые места, она всё равно оставалась чужой, совсем не по неприятию столичного уклада, а по зажатости мышц, по напряжению тела, по страху жизнивообще.  Она стеснялась спросить у знакомого контрамарку из-за самого этого слова. Она говорила про оперу так, будто ей только что разрешили произносить слово «писька».
- И тем не менее, - говорила она Климу. – Я всё же благодарна Москве. Мы всё же выжили. И кое-что она в нас поменяла.
- Ничего она в нас не поменяла, - буркнул усталый Клим.
- Тогда я говорю о себе.

- Ну, это не картина, это упражнение.
- Что? Вот эта, абсолютно законченная картина, написанная гением, по всем канонам живописи – всего лишь упражнение?!
- Если я научусь волшебно очищать воду, будет ли моя моча считаться чистой водой? И гений тоже испражнялся, что же делать.
– Вот эта реалистичность...
– Она ужасна.
- Художник изображает правду, а реалист – факты.
В каком ещё музее захолустья услышишь такие диалоги? Москва вообще была полна – самыми разными людьми. Которые все, не все – но подавляющее большинство из них – что-то творили.
Не те, что бизнесмены, хотя и в бизнесе стал проявляться творческий подход, а просто – люди, они ходили, как она, искали что-то, ловили, будто бабочек, идеи из воздуха…
Она переходила дорогу, где стояли грузовые машины, стоял автобус – никто не нервничал, один водитель улыбался: «Идёт... Индийская корова. Священная... Да нет, божественная! Божественно-индийская корова». А Галя шла, настолько сосредоточенно-в-себе, что никого не замечала, особенно машин, лишь ощущала как помеху. Не контролируя себя, а будучи собой.

Игорёша любил задать глупый вопрос, вроде того, почему у Горького был такой псевдоним, или куда делся Маленький принц после того, как его укусила змея. Гале было непонятно, зачем он так глупо выспрашивает, и так настоятельно, радуясь, что никто не может ответить. Сама она всё понимала, и когда он с пафосом сам себе отвечал, она думала: «Какая пошлятина. Иные вещи произнести нельзя, они должны откликнуться в собеседнике – и ты поймёшь это». Как раз Москва настраивала на такое. Точней, её настраивали люди, съезжавшиеся сюда. Индейцы и индусы, китайцы и французы, иранцы и японцы, со всех сторон земли. Как можно было в этом прожить вот так, чтобы все эти люди не оставили след? Все эти культуры…
- Вот тарантайкино племя, - выругался Клим на проезжающих байкеров.  Галя вытянулась в рост и помахала им рукой, сняла куртку и махала им курткой, и кричала им:
- Ребята, передайте Польше привееееет!
- А ты что, их знаешь? – Удивился ей Клим.
- Нет, откуда?

*Да хрен его знает, чтоэто за слово. Приснилось, и всё тут.