Уоллстритянка

  Аня Гурт, которой принадлежал контрольный пакет акций сухофруктов, была в самом соку, в каком именно предстояло ещё определить, что являло собой неправомочное яблоко раздора в зале где шли биржевые торги.
  Не всё ещё потеряно подумал Оплеухин - рынок закрывается в четыре вечера.
  Но сноровистая не давала перевести ему дух из одной валюты в юани, не ощущая сопричастности к событиям.
  Обменявшись любезностями на мандарине, он почувствовал себя непривычно обойдённым с ног до головы, когда Аня пообещала замолвить за него словечко в совете пекинских директоров, возможно считая его глухонемым.
  Похоже на какой-то момент её душевная щедрость затмила китайскую жажду к деньгам.
  Уловив словесную расточительность дамы, он было поспешил откланяться, но отказался от этой затеи, подумав, что его клан (не путайте с "Кланом" Адриано Челентано) недооценит столь опрометчивый поступок.
  И тут его осенило, а не пригласить ли её гуртом в японский ресторан "Варварская кухня" на Бродвее.
  Там смышлёныши подают под фуги Баха рискованный деликатес - фугу ядовитую.
  Осталось только поинтересоваться приемлит ли она сырую рыбу, завёрнутую в женские трусики палеозойского периода.
  И он решился, не зная как она расценит его деловое предложение.
  Учуяв подвох, Анюта вспылила, и Оплеухин пожалел, об оставленном дома пылесосе.
  А может быть, подумал он, её не впечатлил его потенциометр, который он старательно эксгибиционировал в течение их мимолётного общения и она предпочитает акт любви со значительным опозданием?
  Как назло стал накрапывать дождь, и ни одного свободного от предрассудков такси.