Письмо о привыкании к святыне

Дорогой друг! Ты, охваченный смятением, пишешь мне о сцене, свидетелем которой стал. Ты просишь меня опровергнуть невольно увиденное тобой, найти этому рациональное объяснение, избавить тебя от соблазна осуждения. И я была бы рада утешить тебя близоруко-дальнозорким диагнозом, но увы. Твои глаза не врут.

Семинаристы действительно сидят в телефоне на службе. Конечно, не всегда и не все, но сегодня я расскажу тебе о тех, кто сидит.

Я могла бы тебе сказать, что с помощью телефона они просто выполняют свои послушания, находя забытые ноты прокимна, или ведут прямую трансляцию для семинарских соцсетей. Так действительно бывает, но ещё чаще бывает несрочная переписка и листание ловушечно-бесконечной ленты. Да, друг, прямо на службе.

Я пишу не для того, чтобы разбудить в тебе благочестивый гнев или сожаления о потерянном поколении и последних временах. Просто… Ах, как же я досадую на человеческую невозможность передавать прожитый опыт посредством слов! Как, как описать тебе опыт пребывания в храме не только по воскресеньям и вдохновению, а ежедневно, между будничными делами?..

Представь, что у тебя есть белая рубашка, которую ты надеваешь два раза в год: на торжественную первосентябрьскую линейку в школу и на Пасху в храм. Накануне мама гладит её, не давая шанса выжить даже самым маленьким складкам. Ты, пока никто не видит, смотришься в зеркало и думаешь: «Ай да хорош!» Весь день ты ощущаешь свою белоснежность и даже отказываешься от ароматно пахнущей из киоска шаурмы, мотивируя это своим нежеланием оставить на рукаве жирное майонезное пятно. Ведь белая рубашка – это так красиво, так празднично, так по-особенному.

А теперь представь, что ты устраиваешься в офис, где белая рубашка – обязательный дресс-код. Ты закупаешься в солидном мужском отделе, аккуратно гладишь свои обновки, вешаешь их в шкаф и предвкушаешь новую жизнь с ежедневной красотой. Так и происходит: теперь, когда в твоём гардеробе нет футболок с человеком-пауком и свитеров с оленями, ты ежедневно похож на бизнесмена или принца. Опрятный и собранный, ты производишь на людей самое приятное впечатление. Но для тебя градус торжественности от ношения белой рубашки начинает стремиться к нулю.

Ты позволяешь себе «слабости». Начинаешь стирать рубашку не руками, а в машинке. Убираешь утюг, обнаружив, что рубашка, аккуратно высушенная на плечиках, почти не отличается от поглаженной. В этом «почти» спрятано много мелких складок, но они в любом случае появились бы во время носки, так зачем тратить время?

Вероятно, читая это, ты думаешь об избалованности хорошим и привыкании к святыне, но я скажу тебе кое-что ещё: носящий (пусть и не идеальные) белые рубашки уже не может их не носить. Ведь когда привыкаешь к ежедневной, пусть и с некоторыми послаблениями, красоте, то твои глаза и сердце не могут принять не-красоту. Не ощущая свою будничную белоснежность, начинаешь очень остро ощущать её отсутствие. Живя в Церкви, ты задыхаешься за её пределами.

Семинария – это ежедневное хождение в белой рубашке. По сравнению с бушующим вокруг джинсово-футболочным миром, ты – собранный и цельный, всегда готовый к пиру своей брачной одеждой. По сравнению с самим собой, носящим благочестие только по выходным, ты – несобранная размазня, испачкавшая белоснежные рукава духовной жизни в майонезе ежедневных привычек.

От моих слов ты мог загрустить, но знаешь, друг… Как же я рада этому всему! Ведь когда будни смывают с души декоративную косметику и обнажается усеянная подростковыми угрями кожа, то появляется очень веский повод заняться не внешней красотой, а внутренним здоровьем.

Чтобы со временем – не сразу, нет-нет, – научиться носить ежедневные белые рубашки не пачкая рукавов. Чтобы очистить кожу своей души изнутри. Чтобы не играть благочестивое стояние в храме пару раз в неделю, а ходить перед Богом каждое мгновение своей жизни.

Такие вот у меня мысли, друг. Жду не дождусь твоего поступления, чтобы узнать твоё мнение обо всём этом изнутри. А пока что прощаюсь. Твоя Маша.