Слышен скрип открываемой двери

Слышен скрип открываемой двери.
На пороге возник силуэт.
Петухи на деревне запели.
И зависло в молчаньи "Секрет"
Погубил ты невинные души.
Лишил жизни родные сердца.
Тишину незнакомец нарушил.
Для тебя я отлил уж свинца.
Кто ты, парень? Скажи бедолаге.
Проходи же, не стой у двери.
Сам устал я от жизни - бодяги,
А обрез свой на стол положи.
Да не бойся ты, я не кусаюсь.
Инвалид я, в коляске без ног.
Да и рак у меня, загибаюсь.
Прошлых лет тяготеющий рок.
Хорошо, я присяду и слушай.
Это было довольно давно.
Ты убил всех и все мне разрушил.
И сестру даже бросил в окно.
Кто ты мразь, что жестоко и дерзко
Порешил маму, дядю, сестру?
Мне общенье с тобой даже мерзко
Подлежишь ты геене костру.
Пот пробил инвалида холодный.
Память прошлого била волной.
Молчаливой слезою свободной
Он беззвучно рыдал, как немой.
Как зовут тебя парень? Серега.
Ты сейчас, как на сердце елей.
А я ждал. Ждал и долго и много.
Как рассвета все ждет соловей.
Ты дослушай. За что ты так с ними?
В грудь вонзал и вонзал маме нож.
Дядю первым, как только открыли.
Ну а ты был на зверя похож.
Я молчал и лежал под кроватью.
Взгляд застыл мой и ужас в груди,
Вместе с ними в смертельных обьятьях,
Я в себе говорил, уходи.
Вот сестренка вернулась из школы.
Беглый взгляд и застыли глаза.
Но в твоих с пузырями от крови
Бушевала от молний гроза.
Ты приподнял ее, словно куклу.
И в глазах появилась слеза.
За окном ты разжал свою руку.
За измену, измену, все за...
Над убитою мамой склонившись,
Все шептал ей на ухо слова.
И завыл, как бухла перепивший.
Был над пропастью - виснет скала.
Убежал ты услышав сирену,
Избежав правосудья людей.
Я не мог говорить из за шока,
Потеряв дар на множество дней.
Я молчал. И молчал эти годы.
Месть ковала орудье суда.
Посмотреть на тебя, на урода,
Только злобы вот нет и следа.
Школа жизни в детдоме не сахар.
Быстро рос, хулиганил и крал.
Убегал часто в лес и там плакал,
Дорогих мне людей вспоминал.
Поносило меня по притонам.
Насмотрелся всего на пути.
Но не знаю, спасал кто от зоны,
Да и Бога хотел все найти.
А тебя я узнал, ты все тот же.
Но какой то другой и печаль.
Убивать то мне даже не гоже,
Как то странно, немножечко жаль.
Я пришел наказать и унизить,
Надругаться и выместить зло,
Что то колет под ложечкой жизни,
И на сердце родное тепло.
И в последнем, какое желанье?
Покурить? Или выпить стакан?
Может хочешь облегчить страданье?
Я послушаю подлый обман.
Достал портсигар, папиросу,
И на стол вдруг упал амулет.
А чей и откуда в вопросе,
На это "Отца" был ответ.
А где твой отец, ты не знаешь?
Я его никогда не видал.
Побледнел вдругв коляске безногий,
И горько он вдруг зарыдал.
Рычания, вопли и стоны,
Как только проснувший вулкан.
Набата в церкви перезвоны,
Так плакал седой старикан.
Как только закончились слезы,
Дед начал души монолог.
Внутри амулета две розы.
И значит, что ты мой сынок.
Как по отчеству ты? Харитоныч.
А родился когда? В ноябре.
Я этапом уж сын шел на зону.
И не знал ни чего о тебе.
Перед сроком купили квартиру,
Но вьезжали в нее без меня.
Я в бегах был и мне не до пиру.
Под ногами горела земля.
Дашка дочка, она же кровинка.
Что я делал? Себя убивал.
А вы с нею картинка к картинке,
Я последний по жизни шакал.
Мать скрывала как ей одиноко,
Поднимать вас растить и кормить,
И с твоим в этот мир появленьем,
От меня все пыталася скрыть.
Писем нет. И на сердце, измена.
Думал я, что сошлася с другим.
Месть из яда, как липкая пена
Зародилася матом благим.
Дни летели, летели недели,
Незаметно промчались года.
Пробудились весною капели.
По УДО лагерь выгнал тогда.
Вот и дом, и родимая хата.
Захожу, открывает другой.
Помутнился рассудок внезапно,
Сразу стал я тогда сам не свой.
Что потом, ни чего я не помню.
Может просто боюсь вспоминать.
Но изранено сердце все кровью,
И уставшее смертушку ждать.
Думал все. Правосудье и точка.
Но спустя год прочел из газет,
Брат с сестрою убиты и дочка.
Сын живой и ему восемь лет.
Думал то, что дитя от порока,
Пока я находился в тюрьме.
Ни к чему про рожденье по сроку.
И сейчас пред тобой я в дерьме.
Через день, я в угаре блевоты
Мной убитых любимых людей.
Решил с жизнью свсти своей счеты,
И под поезд метнуться скорей.
Вот больница и белы халаты.
Вопиющий на совести Бог.
Врач заходит с осмотром в палату.
Дорогой, вы остались без ног.
Потом мать и пути вереницы.
Что случилось, я все рассказал.
Ты подонок, мерзавец, убийца,
Мне сказала, что час не настал.
Жизнь покончить решил отравленьем,
Или вздернуться где на шнуре.
Мать на страже со словом и бденьем,
Ты живи, еще рано тебе.
Дверь открылась и вплыла старушка,
Вся седая, в морщинах лицо.
Здравствуй внучек, молчи и послушай,
Я тебе помогала давно.
Как похож ты на милого сына.
Тот же нос, те же губы, вихор.
Но в тебе внучек добрая сила.
Божий дар и спортивный задор.
Это вы сберегали от зоны?
Деньги, вещи и Новый завет?
Откликались на муки стоны
И из тьмы выводили на свет?
Да мой милый, вставай, собирайся,
А обрез свой оставь на столе.
Ты довольно по жизни скитался.
Завершить монолог нужно мне.
Вот сынок и твое осужденье.
День последний твой, жизни, настал.
Твоей ревности все ослепленье,
Да и смертушку ты ждать устал.
Ты, Сережа, внучек не печалься.
Рук не пачкай от крови его.
Верь, люби и добром наслаждайся,
И оставим отца одного.
А в завете, Христово прощенье,
Да и с Богом уже я знаком.
И для бати есть тоже спасенье.
Он покаялся, значит прощен.
Ба, мне больно, но что то случилось.
Я простил и мне хочется жить.
И по новому сердце забилось.
Верю, пап, я сумею забыть.
Слышен скрип закрываемой двери,
Опустела внезапно изба.
И рыдания в небо летели.
Бог простил и закрылись глаза.    16.08.1997г