Тропы. Триолетно-октавный сонет. Р. Славацкий

.




ТРИОЛЕТНО-ОКТАВНЫЙ СОНЕТ
к 100-летию формы

Роман СЛАВАЦКИЙ




      Сонетное наследие Фёдора Сологуба (1863 – 1927) невелико. И он явно не входит в число сонетистов «первого ряда». Ему трудно тягаться в этом отношении с Бальмонтом или с тем же Брюсовым. В основном он вошёл в историю русской литературы в качестве автора триолетов. Однако, именно благодаря ему мы получили интересную форму, которая до сих пор открывает новые творческие возможности. Называется она – триолетно-октавный сонет.
      С точки зрения блюстителя «сонетной чистоты» это название звучит почти кощунственно. В древнем классическом сонете существовал запрет на повторение одного и того же слова в стихотворении. А здесь мы видим повторение не то что слова, а целых строчек – настоящий балладный рефрен, «совершенно «недопустимый» в пределах сонета.
      И тем не менее «сонет Сологуба» существует, и доныне являет собой некий вызов потомкам: «Попробуйте сотворить что-то похожее»!

      Здесь трудно обойтись без исторического экскурса.
      Тема неизбежно отсылает нас к Предвозрождению, к провансальской балладе. Роскошное многообразие этого куртуазного рыцарского жанра и сегодня вызывает изумление. Десятки блестящих поэтов соревновались между собой, стараясь превзойти соперника виртуозностью и причудливой строфикой.
       Иногда эти строфы застывали, превращаясь в каноническую форму. Существует мнение, что такие жанры как сонет, рондо, триолет первоначально были именно строфами баллады.

       Так это или нет – не суть важно. Главное, что сближает все эти поэтические формы с балладой – это система повторов, в каждом каноне различная. И каждая из них по-особенному трудна. Это целиком относится и к триолету, прежде всего из-за его кажущейся «лёгкости». В сеемом деле: из восьми строк четыре вообще одинаковы, остальные построены на тех же рифмах.
       Как «легко» сочинять! И как легко скатиться к банальному словесному чириканию светских салонов эпохи барокко и рококо…
       Тут напрашивается сравнение с японским хокку. Казалось бы: лишь три строчки, рифм искать не надо. Всего делов-то: слоги правильно сосчитать. Но, хотя в Японии хокку пишут все, настоящих поэтов можно перечесть по пальцам. Нужно десятки лет учиться, прежде чем у тебя получится хорошее стихотворение…
        В сущности говоря, лишь в России Серебряного века удалось поднять триолет на достойную высоту. Здесь он приобрёл особую цельность, красоту и философскую мощь.
Заслуга Сологуба в том, что он рискнул добавить к триолету один катрен и двустишную коду. В итоге получилась сложная, но очень заманчивая схема, сулящая авторам необычайно богатые возможности.

Процитируем произведение полностью.

……………………..Нисходит милая прохлада,
……………………..В саду не шелохнётся лист,
……………………..Простор за Волгой нежно-мглист.
……………………..Нисходит милая прохлада

……………………..На задремавший сумрак сада,
……………………..Где воздух сладостно-душист.
……………………..Нисходит милая прохлада,
……………………..В саду не шелохнётся лист.

……………………..В душе смиряется досада,
……………………..И снова облик жизни чист,
……………………..И вновь душа беспечно рада,
……………………..Как будто соловьиный свист

……………………..Звучит в нерукотворном храме,
……………………..Победное колебля знамя.

       Итак, перед нами весьма прихотливая структура, в которой два первых катрена складываются в триолет, причём одновременно завершающее двустишие второго катрена является началом следующей октавы!
 
       Хотелось бы обратить внимание на некоторые особенности «сонета Сологуба», придающие ему необычную притягательность.
 
Эффект «остановленного времени».
      
 Рефрены и повторяющиеся рифмы создают отчётливое ощущение постоянно длящегося события – живого, но в то же время неизменного.
       О.И. Федотов в своей монографии «Сонет» заметил эту особенность. В частности, он говорит о сонете «Нисходит милая прохлада…»
       «Многочисленные лексические повторы, предусмотренные в строфическом устройстве триолета, но противопоказанные сонету, усиливают статическую замкнутость внешнего и внутреннего мира, застывших в полном безветрии и в совершенно не свойственном сологубовскому мировосприятию душевном спокойствии».
       Эту «статическую замкнутость» можно видеть в картинах старых мастеров, каждая из которых представляет собой своего рода «космическую капсулу», в которой время течёт по своим законам.

«Гипнотизм»

Действительно, все эти повторы, убаюкивающий ритм стиха, завораживают. Сознание погружается в некий полусон, в котором ощущается «иная реальность». И вроде бы простая реалистическая картинка становится глубоким художественным пространством. В нём наша мысль скользит и как бы «схватывает» некую истину, но не рассудком, а интуитивно.
Этот эффект давно известен и осознанно практиковался, например, в буддийских коанах («хлопок одной руки» и т.д.)
Такой же приём Фёдор Сологуб, возможно – неосознанно, перенёс на российскую землю.

Смогут ли современные поэты создать нечто подобное стихотворению, написанному 19 июля далёкого 1920 года?

Решимся ли мы ответить на этот вызов, брошенный сто лет назад? И, если решимся, то получится ли ответ?
Будущее покажет.


___________________________
Роман СЛАВАЦКИЙ (15 сентября 1957 - 21 июля 2021) – поэт, прозаик, переводчик, церковный историк и краевед, теоретик сонета. В Союзе писателей РФ с 1999 года. Автор двух десятков поэтических книг, опубликованных отдельными изданиями или в антологиях, а также повестей, рассказов и множества исторических очерков. Зам. гл. редактора «Коломенского альманаха», зав отделом газеты «Благовестник». Участник международного научно-творческого семинара «Школа сонета». Лауреат нескольких поэтических конкурсов. Удостоен многих церковных, светских и литературных наград.