дверью

и до чего же невозможно грустно,
что для людей открыты все пути.
я перед закрытой дверью. пусто.
наивно снова попрошу простить.

они идут, куда глаза глядят,
прикасаются побольше к нужным.
имеют то, что и кого хотят,
и не стегает их ночами стужа.

а я стерег тебя за дверью,
что наглухо забита была мной...
чтобы открыли, притворяюсь тенью,
хотя и выдаёт меня опять же вой.

и если бы увидел путь-дорогу
снова обратно и к чертям,
остался бы я всё же на морозе.
не суть, что в тьме окутывает страх.

я выписан давненько из проблем,
меня здесь больше, честно, нет.
"если что, ещё других полно здесь тем"
- наполнен музыкой беспечною ответ.

в убежденьи, что назад - это похуже,
и снова, к сожалению, выбираю путь.
динамик, мол, затяните пояса потуже;
холодный ветер окутывает грудь.

меня не судят, я не обвиняю, в общем.
а бюрократия из слов жива.
и вроде ясно, так уже положено,
но вянет от моих следов трава.

молчаливый и такой же жалкий,
проделываю шаг в трамвай.
закрытый, на один взгляд падкий,
молю каплю в окне: "не стекай!".

"что такое осень?" - на вопрос
я отвечаю другим кратко...
предложенье есть, а как же спрос?
только пишу. при том и марко.

и ты не спрашиваешь больше,
не просишь прочитать блокнот,
а ручка высыхает и всё тоньше
выглядит из букв мой милый сброд.

я не хотел стоять в сторонке,
что получил теперь тебе взамен.
иду с закуской к книжной стопке,
вспоминая просьбы встать с колен.

бессовестный с бессонницей дурак,
стою под твоей дверью нагло.
от квартиры отделяет мрак,
а время, потоптавшись, вовсе встало.

я вычеркнул себя из фото,
куда я прежде свою рожу рисовал.
стал дорогих мне снов пилотом,
сражён мечтаньем новым наповал.

засыпаю, стоя в очереди за билетом,
и вижу с птичьего полета:
смешное стадо в шапках и беретах -
до чего же это оказалось просто!

теперь не следую за каждым шагом,
я просто куда больше стал молчать,
ты этому, конечно, несказанно рада,
и наши все занятья нам под стать.

и вычеркни меня, не медля, тоже,
прошу и разрешаю, теперь - можно.