привал

и сели.

Но Ру И долго не просидел. Сначала откинулся назад, опираясь на локти, улыбаясь, хитро щурясь поверх своего длинного носа . Но почти сразу тело словно провалилось между напряжённых плечей, между лопаток, и легло на землю, а за ним последовали и бока-рёбра-ключицы, затылок коснулся сухой короткой травы, и глаза закрылись.

Он подумал, что солнце сильно жжёт скулу, что можно обгореть, что надо бы перевернуться на бок, или протянуть руку и прикрыть чем-то лицо, но от живота до кончиков пальцев нежное тепло шептало “не шевелись”, не хотелось открывать веки — а в розовой темноте за ними ощущалась малейшая перемена в освещении, и он знал, что в густом синем небе маленькие белые кудряшки движутся так медленно, как минутная стрелка часов.

Пришла мысль -- “Что больше, облака или солнце? Конечно, сразу можно сказать…”, но в теле отозвался быстрыми  толчками топоток босых женских ног, и остановился рядом. “Ну мы идём?”, - спросила