Рассказ о лени, скуке и тд. 2021

В городе в полдень я становлюсь его тенью.
С моего шоссейного велосипеда на лесных тропах все цепи слетели. Спасибо Джа, что после падений лицо и ладони целы. Привычки скучают по зарплате сдельной. Я же впустил скуку на порог с другой целью. Выпить с ней холодного пива, обсудить непрочитанные книги и показать вместе зависти фигу. Пускай нас сглазят за добрые  дела языки злые. По ним ногами умело пляшет свой бесконечный танец Шива. Между жизнью и смертью пропасть, которую руки умело нитями любви сшили. Согрелось уже пиво и мы умело и лихо перешли со скукой на вино. С ним мы все истины поймём как скоро, как долго и что будет гореть огнём. Снова слезы от смеха делают в бетонной плотине пробой. Нам со скукой некогда грустить. Ведь мы здесь и сейчас курим на двоих сигарету жизни без фильтра. Нас не дождутся финальные титры. Мы люди на болоте, поэтому варим уху из тины. После трех бокалов красного скука стала унынем. Ну а с такими только тёплая водка, чтобы поджарились все кадыки и сгорели все глотки. Мы остались вместе с зарытой собакой втроем в одной лодке. Честные разговоры отмечают 9 дней по ненужным ссорам и склокам. Моё отношение к миру как сон на колкой прошлогодней соломе. Или же погружение с головой сонной с горящего пирса в холодную водную гладь. Нам так недолго с унынием и в бесконечный запой впасть. О скуке уже либо хорошо, либо ничего упоминать. В такие мгновения только лишь революцию брать за толстую прядь. Однако мы с унынием успели спрятать внутренних революционеров глубоко в сырой землянке. Там они спели после третьих суток все песни с Таганки. Когда мы их выпустили, то попали под их травлю, а после меня били за правду палками, а уныние за грех. Правда ведь сильнее всех, поэтому меня били меньше. Успели уныние до смерти покалечить, мы вызвали на всякий случай скорую и они увезли его в закат по встречной. А мне оставили медсестричку хандру. Я не стал, умываясь колодезной водой, перечить и попросил её растопить печь чтобы было тепло к утру. Из мед препаратов у нее оказались лишь бинт и нашатырь. А вот и встреча с холодной Луной под тёплым дождём, который намочил все запалки. Теперь только белый зрак наш поводырь. Затерли мы с хандрой её к полуночи до дыр. Благо закончилась водка и моя спутница словно по наводке звёзд и протертой Луны достала из коротеньких шорт немного травки. Вот это настоящий спектакль, хоть стой хоть падай. Я и упал, глядя на дальний фонарь, который хотел отыскать своим светом хоть одну живую душу словно волк падаль. А мы с хандрой громко смеялись и снова падали, пока не услышали трель соловолья к 5 утра. Каждому бы после скуки и уныния попадалась в обьятия такая хандра думал я. А она молчала и крепко меня обнимая, после сказала, что страх лишь начало всего нового. В поле крапивы я долго после босой прокладывал новых идей тропы и думал о многом. Хандра тот ещё философ, если твой ум ещё не совсем плоский. Фонарь уловил силуэт старого мужчины, что собирал по деревне молоко на повозке. Он сказал мне подальше бежать от стен, потолков, полов и людей скольких. Я выпил с ним по нольпять парного молока залпом до дна. Балогурили мы опять до полудня, а когда я вернулся в дом, хандра сладко спала. Усталость разнесла её в пух и прах. Такие дни у нас в родных и тихих от городов краях... (с)