Господи, прости!..

Утро или вечер… Где сегодня я?
Только сильный ветер разбудил меня.

Рано или поздно, как тут разобрать.
Что ж так неудобно, где моя кровать?

На полу валялся, как приблудный пёс.
Я себе же клялся, стоя у берёз.

И зачем родился, я не знаю сам.
Видно, заблудился, помоги мне, мам.

Некому ответить, некому помочь.
Как в себя поверить, разогнать всё прочь.

На душе так тошно, хоть в петлю залезь.
Это мне не сложно, вот такой я весь.

Хватит балаболить, лучше я пойду.
Что с судьбою спорить, накликать беду.

Я спустился к речке по траве густой.
Лучше бы на печке я нашёл покой.

Дым костра туманом над рекой плывёт.
А заря над лесом что мне принесёт?

Почему не брошу водку пить с утра?
Я, наверно, душу проиграл вчера.

Стало ещё хуже на душе моей.
Затянуть бы туже мне петлю на ней.

Я и сам не знаю, как сюда попал.
Вот иду, гадаю, видно, я пропал.

Влажные туманы над рекой стоят.
Драные карманы из портов висят.

Ничего не вижу в метре от себя,
Лишь большую лужу, и стою в ней я.

Я иду на ощупь по траве густой.
Где-то рядом топь тянется за мной.

А тропа, петляя, кажется змеёй.
Мне тумана дымка стала западнёй.

Я перекрестился и пошёл смелей.
Точно заблудился в жизни я своей.

Вдруг туман растаял, скрылась пелена.
Церковь предо мною встала, как стена.

Купол деревянный, крестик золотой,
А у церкви белой дед стоит седой,

В чёрном капюшоне, с посохом в руке,
Крест, что на ладони, протянул он мне.

Взял его руками и к губам прижал.
А с небес над нами гром загрохотал.

Весь промок до нитки, тело всё дрожит.
Плохо без накидки. А душа горит.

Я в глаза боялся посмотреть ему.
Даже растерялся, всё уж к одному.

Слёзы покатились по щеке моей.
Как хрусталь разбились, стало вдруг светлей.

С роду слёз не зная, думал, всё — игра.
Жизнь моя пустая смысл обрела.

Он плеча коснулся, стало мне тепло.
«То, что ты споткнулся, знаю я давно.

Ты, сынок, не бойся, подними глаза.
На зипун, укройся, глянь на образа».

В руки дал иконку: «На вот, сохрани,
Позабудь про водку, жизнь свою спаси».

Смотрит на меня, небо — на глазах.
И в тот миг уж я позабыл про страх.

Я забыл, что было. Всё перечеркнул.
Жизнь свою постылую, словно грязь, смахнул.

«Ничего, родимый, очень счастлив я,
Что из блуда, милый, вывел ты себя.

Долго шёл ко мне ты, долго ты блуждал.
И, пройдя полсвета, ты свободным стал.

Дай свою мне руку, в храм пойдём, сынок.
Ты доверься другу, наступил твой срок.

Встань здесь на колени, голову склони.
Всё, что есть плохое, от себя гони.

Попроси у Бога, чтоб простил тебя.
Ты найдёшь в нём друга, как когда-то я».

С роду слёз не зная, думал, всё — игра.
Жизнь моя пустая смысл обрела.

Слёзы — на глазах, капают на пол.
Всё в моих руках, вынуть острый кол.

Раны вновь затянет, боль с груди уйдёт.
Жизнь меня поманит, новый день взойдёт.

И душа родная снова запоёт.
Вон, смотри, заря на поля зовёт.

Господи, помилуй! Господи, прости!
Господи, родимый, смилуйся, спаси!

Шилкин Андрей 6 марта 2011