Быть может. Поэма. Глава 23. Признание ошибок

Голова ль ты моя удалая,
До чего ж ты меня довела?
С. Есенин

И вот учёба, наконец, пошла -
Виталий смог отвлечься от соблазнов.
Теперь уже диплом — не кабала,
И время есть поразмышлять... О разном:

«Пора признаться: я зашёл в тупик!
Умён, красив, но — есть чему дивиться! — 
Я ничего, по сути, не достиг...
Мне кажется, пора остановиться.

Мелькают, как на ярмарке товар,
Красивых женщин жаждущие лица,
От пышных тел меня бросает в жар...
Как в этой суете не ошибиться?

И в самом деле — ярмарка и есть,
Коль выбираю спутницу для жизни,
Условий и претензий к ним не счесть,
Ведь нам придётся жить при коммунизме!

Товар мы выбираем по деньгам,
И выбор сделать хочется наверно.
Мы знаем: курс, проложенный неверно,
Приводит нас к скалистым берегам.

Как много женщин за короткий срок!
Я ими словно запасался впрок,
Как будто бы мне жить чуть-чуть осталось,
А результат — в душе родился хаос.

Я чувствую, что в главном был неправ:
Не с женщинами надо разбираться —
Меня подводит собственный мой нрав,
Что не позволит душам притираться.

Чтоб выбраться скорей из тупика,
Я должен разложить — себя! — по полкам...
Придётся начинать издалека,
Мозаику составив по осколкам.

Правдивость — это лучшая среда,
В которой прорастают зёрна знаний,
И честным я обязан быть всегда
Перед самим собою в час страданий.

***
Со мною регулярно происходит
Типичная история одна,
Которая меня в тупик заводит,
А значит, в этом есть моя вина.

Я с девушкой знакомлюсь, и она
Ко мне всегда вначале благосклонна,
Была она красива иль умна —
Ведёт себя со мной довольно скромно.

Но надо отношенья развивать —
И с ней метаморфоза происходит:
Девицу совершенно не узнать —
Капризничает и меня изводит!

Расценивал я это как каприз,
Чтоб показать ко мне неуваженье,
Дешёвый фарс непризнанных актрис...
Но больше всех Алины достиженье!..

Я недоумевал: что здесь не так?
Я соблюдал приличия обряда
И никогда не делал первый шаг
К знакомству с ней, её не видя взгляда,

Который, без сомненья, говорил,
Что девушка со мной знакомству рада,
Что ей я, как мужчина, очень мил —
И для меня тот взгляд был как награда.

Чтоб эти парадоксы объяснить,
Решил я, что, в своё не веря счастье,
Решает вдруг она себя винить
За взгляд, что выдаёт её пристрастье:

А вдруг я плохо думаю о ней,
Её считаю слишком уж доступной? —
И хочется казаться ей скромней,
Считает взгляд свой выходкой преступной.

Так я считал... Был слишком увлечён,
На них свои дозируя затраты,
И был я здесь как будто ни при чём,
А девушки всё время виноваты.

Уверен был, что девушка — моя,
Которая мне отвечает взглядом...
Мне не хватало тонкости, чутья,
Я был отравлен самомненья ядом.

***
А чувствует ли девушка вину
За взгляды, что вонзаются в мужчину,
Как стрелы? Коль пропустит он одну,
Что пущена в глаза, — получит в спину!

Неужто и с Алиной было так?
Ведь я, один из теннисных «рубак»,
Ей тоже приписал вину за взгляды.
Я помню её взгляд, её наряды:

Изяществом наполнен стройный стан,
Взгляд синих глаз — открытый, безмятежный,
Каштановых волос густых Сессон,
Рисунок губ затейливый и нежный.

К причёске — туфли, дорогой текстиль,
Подобрана одежда безупречно...
Отметил я, что у неё есть стиль.
Всё это уважал я бесконечно.

Невольно восхитился: «Какова!
Красива и изящна — совокупно.
Но это, к сожаленью, лишь слова:
Мне с ней не быть — уж слишком недоступна!»

Я сразу вынес смертный приговор
Любым возможным нашим отношеньям:
Они — как несмываемый позор,
Как для потомства — грех кровосмешенья.

Я так решил, чтоб силы поберечь:
Уж начались занятья в институте,
И надо дать событьям плавно течь,
Не отвлекать себя от главной сути.

И вдруг меня как будто спутал бес:
Пренебрегая собственным запретом,
К Алине я знакомиться полез,
И был весьма назойливым при этом. 

Знакомился от скуки, просто так,
Чтоб не терять свой навык обретённый:
Знакомиться я был уже мастак,
И времени запас был неучтённый.

Казалось мне, что я, ей вопреки,
В знакомые насильно навязался
И сделал это ловко, мастерски...
Но, видит Бог, я сильно ошибался!

Запрет меня надёжно защищал
От всех возможных с курса отклонений,
А гордый вид Алины запрещал
Саму возможность к ней поползновений.

Она ходила мимо по делам —
Каким-то недоступным пониманью,
Даря своим явленьем повод нам
К нескромному, вульгарному вниманью.

И вдруг я вижу откровенный взгляд!
Он для меня как мостик через пропасть,
На дне которой бурный водопад,
И я мгновенно забываю робость!

Какой девице в голову придёт
Корить себя за взгляд, судьбу решивший?
Известен мне теперь древнейший код:
Был первым женский взгляд! — хоть я и «бывший»...

Всегда он будет первым — женский взгляд,
Уж так распорядилась Мать Природа:
Ведь женщине мужчину выбирать,
Пригодного для продолженья рода.

Алина взглядом выбрала меня
И шанс дала на мир взглянуть иначе,
Себя ничуть при этом не виня,
Тащила из болота неудачи.

***
Итак, Алины взгляд меня позвал —
И начал я её завоеванье:
Я ею любовался, развлекал...
Потом настало разочарованье...

Когда-то мне вдруг в голову пришло,
Что если сильно женщину полюбишь,
То ты (подумать так — уже грешно!)
Считать её красивой вряд ли будешь.

Я эту мысль старался позабыть —
Она казалась явною крамолой...
Но стоило мне ум употребить —
Она во мне возникла с силой новой.

Я видел: внешность Али для меня
Поблекла, как при освещеньи слабом,
И я ей потихоньку изменял,
Уже считая пройденным этапом,

Общался с ней почтительно, как друг,
Свою тем самым проявляя милость.
Всё так и продолжалось бы... Как вдруг
Алины поведенье изменилось.

Настойчиво и глядя мне в глаза,
Меня Алина в гости приглашала.
Я говорил: учёба, мол, нельзя...
Её же это вовсе не смущало.

С ней было интересно говорить,
И мы болтали с ней о чём угодно,
Мне нравилось Алину веселить,
И это было мне совсем несложно.

Она была открыта и проста
И шутки с полуслова понимала,
А личность, в коей эта есть черта, 
Всегда меня безмерно привлекала.

Ещё Алина искренна была...
Насколько — мне судить об этом сложно,
Коль есть у женщин тайны ремесла...
Но откровенность спрятать невозможно.

Алина излучала естество,
А это знак достоинства, породы...
В общении увидеть душ родство
Довольно сложно в молодые годы.

Она имела утончённый вкус,
Он виден был — особенно в одежде,
И, как ценитель всех прекрасных муз,
Подобных модниц не встречал я прежде.

Но сам я одеваться так не мог,
И это стало пропастью меж нами:
«Она в вещах красивых знает толк...
Но явно избалована деньгами».

Издалека все женщины красивы,
Но я ведь изучал её вблизи —
И потому не видел перспективы,
С подобным обстоятельством в связи!

Все женщины имеют два лица —
Так создано, как видно, для удобства
В природе нашей волею Творца.
Одно лицо — для первого знакомства,

Оно всегда приковывает взгляд
И заставляет нас застыть на месте
(Значение имеет и наряд —
И это всё срабатывает вместе).

Его навек запечатлеет глаз
Как приглашенье для дальнейших действий...
Но той же красоты, как в первый раз,
Ты больше не увидишь, не надейся!

Сработала приманка (не одна!) —
И к женщине приблизился мужчина...
Но красота вблизи не так видна,
Зато узнать характер есть причина.

И я тайком Алину изучал —
Как я умею: строго и серьёзно.
Знать, внешний вид препятствием не стал...
Обидно лишь, что понял это поздно!

Лицо второе ярко уж не так,
Зато оно и ближе, и... роднее,
Душа в нём и понятней, и виднее,
И с ним не попадёшь уже впросак.

Я ошибался: красота Алины
Поблекла лишь в сознании моём:
Меня влекли душевные целины,
И было интересно нам вдвоём.

Но я тогда был жадный до расправ:
Я «дал развод» Светлане, Кате, Нине —
И их, выходит, изучал я нрав...
Но сожалею только об Алине,

И сожаленье спать мне не даёт,
Из-за него дела мои в упадке.
Чего в Алине мне недостаёт?
Лишь близости, другого в ней в достатке.

***
Что я подумал, глядя на неё?
Что откровенность — это есть доступность?..
Коль приглашает — тело уж моё?..
И упустить возможность эту — глупость?..

Настойчивость её меня влекла,
И я законы все свои нарушил —
К ней полетел, забывшись, как стрела...
Я ошибался — вот что обнаружил!

Доступные ведут себя не так:
Хоть жаждут неожиданных атак,
Они всегда готовы для защиты —
Как окна, плотно ставнями закрыты.

Помогут утолить мужчине страсть,
Но многому, конечно, не научат:
Коль ты настойчив — можешь внутрь попасть,
Но свет — уж извини! — тебе не включат.

К Алине в гости торопился зря...
Но согласился, видно, не случайно:
Теперь я вижу, в прошлое смотря, — 
Она меня влекла необычайно!

Препятствием не стала на пути
Краса, подобно грамоте охранной,
И если в гости я решил идти,
То стала для меня она желанной.

А Катю пожелать я не созрел,
Хотя вначале счёл её наградой:
Унизить красоту я не посмел,
И стала для меня она преградой.

И Таня, что на танцах «закадрил»,
Желанной не была, слывя доступной,
И я её в душе благодарил,
Что роль сыграла девы неприступной.

А стоит ли уж так себя винить,
Что я хотел залезть в постель к Алине?
Лишь Женщина способна разбудить
В Мужчине чувства, что сродни лавине. 

Замужних я частенько наблюдал 
(Мне это было очень интересно) —
Тех, что красивыми когда-то знал...
И странная деталь имела место:

Я видел только бледные следы
Былой красы, что мужа покорила,
Но в этом вовсе не было беды —
Напротив, к ним меня сильней манило!

Я всё гадал: что в них меня влечёт?
Теперь я знаю: это сексуальность!
Её на танцах явный недочёт,
Хоть очевидна секса актуальность.

Теперь о страсти тело говорит
Той, что женой для мужа стала нежной,
Себе позволить может внешний вид
С усталостью, с причёской чуть небрежной:

«Ах, что же вы хотите от меня?
Всю ночь была у милого в объятьях!..
Не пропускаем и начало дня —
Мы преуспеть стараемся в зачатьях».

Необходима броская краса
Лишь самочке для выбора партнёра,
Но если выбор сделан — прячь глаза,
Не привлекай зазря чужого взора!

Они и в самом деле таковы —
Супруги, что вполне довольны браком,
Покой и превосходство в них новы,
Но стали отличительным их знаком.

Теперь я понимаю, почему
Так больно ранил танец Али с Сеней:
Владеть хотелось Алей самому —
И танец был приравнен мной к измене.

Когда же Сеня с Зиной танцевал,
Потом под одеялом целовал,
Всё это болью в сердце отзывалось,
Но чувство по-другому называлось.

Я был обижен: почему не я?
Ведь я красивей — этого ей мало?
Она по праву девушка моя...
Но ревность у меня не возникала.

И если б Сеня нежность проявлял
К другим подругам — Нине, Кате, Свете,
Спокойно бы его благословлял,
Не ревновал бы ни за что на свете!»