Город-рептилия

Туманная дымка тянется простыней, врезаясь в улицы, обертывая автомобили и дверные проемы, выныривая из арок и грозовой тучей обрушивая стаи хищных птиц-устриц, падающих с неба алюминиевыми каплями. Акулоиды, существа со сплющенной рыбьей головой и туловищем твердого, как метеорит, робота, подчинили себе город, возомнили себе полубогами, вросли в асфальтовую ткань; обычно они стоят с утра, как статуи древнего мира, наблюдая за уличным движением и пугая юных энциклопров. Энциклопры – это ожившие справочники, которые бегают из квартала в квартал, разнося всяческую информацию, при каждом электронная книга и градусник (в последнее время жители претерпевшего метаморфозу города часто болеют невесомостью – взлетают и висят в воздухе, издавая бионические звуки).
 Язык волочется вдоль домов-скатов. Он слизывает дорожную пыль, траву, линии… Рядом ползет растительноядный енот, покрытый фиолетовыми пятнами, счищая с гигантского языка метелочкой мусор. Музыка Грига звучит из плотоядного окна, которое распахнулось для того, чтобы прилепить к нёбу карликового мамонта, застрявшего в мусорном баке. Мамонт оказывает сопротивление, но окно расширяется, превращается в тысячеглазую мухоловку и проглатывает зверя. Один из акулоидов обращает внимание на это бедствие и окликает напарника. Они подходят к подъезду и грозят пальчиками обжоре. Язык продолжает начатое дело, енот уже спрятался в его мешкообразной основе, сокрытой под пупырышками на поверхности, еще немного стоит ему сдвинуть лапы, и он провалится в туннель, ведущий в царство теней. Енот трусит, акулоиды уже ловили его и собирались пустить в суп, но беднягу спас астероидный кит, посетивший океанический ресторан…
- Пора бы спасти этот город-рептилию, - слышит уборщик тонкий голос, будто бы исходящий из внутренностей языка. – Ты ведь знаешь, что город покоится в животе у звездного аллигатора? Правда, никто об этом не подозревает…
 Енот оборачивается, пятна на нем светятся, как зажженные свечи в темноте. Сердце начинает бешено стучать, словно в грудь барабанит ракета.
 Перед ним на трех лапках стоит таракановый жук и шевелит усиками. Во рту у него жевачка, он пускает пузырь в форме пирамиды, пузырь вытесняет их, словно вбрасывая чужеземцев в подсознание застывшего от необычных ощущений языка, и скоро они исчезают, оказываясь в заваленном книгами подвале. Еноту немного противно от вида нового знакомого, но он сдерживает отвращение, тем более что жук приветливо улыбается и показывает ему чудеса акробатики, пока они вращаются, подобно юле, испытывая на собственных телесных оболочках галактическую метаморфозу, во время которой в слившемся воедино шипящем сознании мелькают податливые глиняные образы…
 Насекомое берет книгу и читает:
- Язык как форма бытия… Занимательная астрономия языковой сущности… Эстетика языка как творца молекулярного движения… Ну и книжки тут… Философские трактаты…
 Енот выпускает смешок.
- Я такие книжки не перевариваю, да и думаю, сам господин язык не брал их в лапы…
 Тараканожук, задумавшись, произносит:
- Где-то тут должна быть книжка об искусстве извлечения посторонних созданий из города-рептилии… Мне кузнечик один говорил об этой спасительной энциклопедии… Возможно, она лежит на самом верху…
 Он выпустает усы-змеи, кувыркнувшись, встает на них и начинает подпрыгивать, отталкиваясь от дощатого пола. Теперь он может проявить свое цирковое мастерство на полную силу.
 Но тут раздаются приторно-сладкие голоса:
- Эй, язык, ты собрался всю вселенную вытереть что ли?
- С тебя пот течет, как с неба вода…
 Енот догадывается, что к уборщику подошли акулоиды.
 Язык мямлит что-то в ответ и включает фен, чтобы всосать новую пыль.
- Попробуй отвлечь их, - просит жук.
 Енот берет метелочку и начинает щекотать язык изнутри. Тот громко чихает.
- Обслюнявил, негодник, - возмущается один из акулоидов.
 Другой говорит:
- Пойдём отсюда.
- Угу, - вытирается о рубаху первый.
 Они уходят. Енот и тараканожук спасены.