Инэль Яшина

ИНЭЛЬ ЯШИНА
(1940 - 2011)

В. С. Фортыгину
“Ты не в мать, не в отца!..”
А в кого?
В молодца?
Эту присказку слышать не ново.
Полиняла с лица?
Так ведь я образца
Довоенного, сорокового.
Никого не кляну.
Нас, почуя войну,
Из надёжного лили металла.
По завету кого
и во имя чего
Величайшей державы не стало?
Не повешу вины
я на плечи страны:
Не судья своей матери дочка.
Только вспомнить должны
То, что дети войны —
Доживают в кручинах денёчки.
Не повешу вины
я на плечи страны.
Не по мне старой нищенки повесть.
Только вспомнить должны
то, что дети войны —
Это гордость России и совесть.

У МОГИЛЫ ФЁДОРА АБРАМОВА

Мятежный дух и горечь терпкую,
Чем жил великий человек,
В твоих домах, деревня Веркола,
Годам не выветрить вовек!
И я клоню седую голову
На стылый розовый гранит.
Не разделить печали поровну,
Пускай Россию Бог хранит!
А сколько жить ей —
будут помниться
Тиха, задумчива, чиста
Деревни Верколы околица
И свет могильного креста.
Ему, правдивому, упрямому,
Свою свечу зажгла заря,
Звонят по Фёдору Абрамову
Колокола монастыря.
То звоны всей России слышатся —
Зовут, плывут и вширь и ввысь,
И где-то кем-нибудь допишется
Его непрерванная мысль.

* * *

Расчихался мотор. И промолвил водитель:
“Устают и машины, полсуток в пути.
Вы пока разомнитесь, вокруг поглядите.
Жаль, темнеет. Красивее мест не найти!”

Вечер. Морось. Хожу по земле осторожно.
Указателей нет. Как деревню зовут?
Телефон-автомат (?!) на столбе придорожном,
Возле дома, что призраком кажется тут.

Три передних венца в прах рассыпаны тленом.
Где хозяин избы? Видно, в город утёк.
Наклонилась изба, словно встав на колена,
Возле самой из хлябных российских дорог.

Умирает изба. Треугольник фронтона,
Как нахмуренный лоб, ей глазницы прикрыл.
Их пяток, мёртвых изб, только вижу — у склона —
Есть живая! Там светит фонарь у перил.

Подошла, поклонилась. Костистая бабка
Улыбнулась в ответ, просветлела лицом.
Обмахнула ступеньку рядном, для порядка,
И присесть пригласила рядком, на крыльцо.

— Вам не страшно одной?
— Так ведь взять с меня неча...
— А не скучно?
— Скучать непривычна, дела...
И Клавдейка, подруга, живёт недалеча,
Мне пустяк — три версты до еённа села.

Вишь, синяк на столбе? Телефон учредили!
Хошь — в межгород звони, хошь — в родной сельсовет.
Как тогда, с кукурузой, опять начудили.
— Не звоните?
— Кому? Да и карточки нет.

...Мы продолжили путь, поспешали на праздник.
И остались: бабулька на чистом крыльце,
На столбе — телефон, словно свежий подглазник
У российской деревни на скорбном лице.

ТРАВИНКА

Всему на свете я родня.
Хотела тише жить и проще.
Травинкой стала, и меня
Дожди веселые полощут.
Конец страде, косарь ушел,
Меня оставил у прокоса.
И как же стало хорошо!
Как будто смыло все вопросы.
Умолкли птичьи голоса.
Закат покров над лугом выткал.
Я верю, слышат небеса
Травы безмолвную молитву.