тьма

Я разбросаю точки, сложу фигуру,
Внутрь себя запру, буду центром ей,
Буду обросшей геометрической шкурой,
Буду внутри, буду чуть-чуть сильней
В сером бетоне стенок и перегородок,
Буду как в роботе с сердцем его — во мне,
Чтоб уничтожить который — не нужно много:
Шарф обмотать как шапку и выйти в дверь.

Я убиваю себя каждый божий день,
Искренностью своею — на берег камень.
Как молчаливо, гордо и немо знамя,
Толсто, как щит и полое, как тоннель.
Даже когда я улыбаюсь тебе,
Мне невероятно ужасно. Просто
Я не хочу говорить о беде,
Если можно поговорить о звёздах.

Тело вздыхает, хочет каких-то действий,
Хочет забыться — спать без хороших снов.
Целую жизнь мы тратим только на то,
Чтобы стать такими, как были в детстве.

Я убиваю себя каждый божий день,
Тем, что живу. И наблюдаю молча,
Но в двенадцати парах его когтей
Бьется ретивое, вскрикивая по-волчьи.

Знаешь, мы так похожи по виду тени
В чем-то не столь опознанном, сколь опасном.
Иногда я поражаюсь вселенной:
Тьма — а звезды, касаясь ее, не гаснут.

Знаешь, в России все оживает в Пасху
И до тех пор, пока не засох кулич.
Мой повелитель кроток, умён и ласков,
Только о нем нельзя никому говорить.
Мы убиваем себя каждый день, но сами,
Заповедь ведь: слушай, молчи и ешь.
Сидя в фигуре с фигурными головами,
Со смешными и юными голосами,
С ноющим сердцем, россыпью звёзд над нами,
Помни: ты просто вещь.

И поэтому точки, из них фигура,
Искренность — камень, молящийся косе.
Видишь мою разодетую шкуру,
Знай, что внутри неё гораздо черней,
Выполненное «Огненная Геенна»
Лейтмотивом тугопроглядных красок.

Только я поражаюсь вселенной:
Тьма, а звезды, касаясь её, не гаснут.