Дороги моей жизни

Давным-давно мой конь — большой велосипед
Меня носил везде по пыльным колеям.
В сухой степной траве я оставлял свой след,
Где свой неближний свет познать стремился я.

Я словно в стремя ногу ставил на педаль,
Продев её сквозь раму, факту вопреки,
Что до седла ещё не доставал, и вдаль
Так с ветром по степи бежал вперегонки

По бэровским буграм вдоль вспаханных полей
Как шхуна по застывшим на века волнам,
И в спину словно в парус дул мне суховей
И степью, и мечтой мне душу наполнял.

Я вспомнил вдруг сейчас далёкий ныне год,
Когда к поездкам дальним стал вполне готов,
Познав впервые дух хмельной вокзальный тот —
Аэродромов, дебаркадеров, портов.

Те путешествия теперь боюсь забыть,
Пытаясь память словно старый куль латать.
Я помню, что в район мне нужно было плыть,
А в город из села я должен был летать.

Я помню пароход, где блеск стальных валов,
Где палубы — пикник, где гул многоголос,
Где паровой машины шум из-под полов,
И шлюпка на корме, и хлюпанье колёс.

Узнать мне довелось полётов страх и жуть,
Когда летает сердце у тебя внутри,
Когда я мог в иллюминатор заглянуть
И как Колумб случайно новый свет открыть.

Не роскошью полёт по тем был временам.
Биплан за полчаса доставить в город мог.
Укачиванье от воздушных частых ям
Намного лучше тряски грунтовых дорог.

И скуку поездов мне довелось узнать.
Смотреть сквозь лёгкий сон в поднятое окно
И слушать стук колёс и пассажиров мат,
И в тамбуре курить, качаясь заодно.

Ждать утренний паром у хилого костра,
Пытаясь отогреть застывших пальцев лёд,
С друзьями проболтать до самого утра,
И любоваться вместе утром на восход.

Ходить с братвой в горах, в палатке спать одной,
И к заводи в ручье, где бьёт нарзан ключом,
Спускаться, чтоб черпнуть водички ледяной,
И осторожно пить, склоняясь над ручьём.















(Я до седла тогда ещё не доставал,
И, в раму свою ногу левую продев,
Я на педали словно акробат вставал
И словно вольный ветер по степи летел.)