Ихтияр-2. В недрах Сорокодевичьей горы

      « ИХТИЯР – 2».
(В недрах Сорокодевичьей горы)

Поэма (Дастан)

Признателен тебе, читатель,
Что «Ихтияру» посвятил
Ты свой досуг. Тебя Создатель
Умом пытливым наделил.

Надеюсь, прошлые рассказы
Не стали скучны для тебя:
Ведь притчи нынешние, сказы            
Живут не далее и дня.

Ещё Гораций(1) сомневался
В достоинстве своих стихов,
Слезами Пушкин обливался,
Творя, – над бренностью трудов.

А «Ихтияр» – совсем другое:
Он часть тебя и часть меня.
В нём воплощенье неземное
В духопознании себя.

В нём нет претензии на вечность,
Нет дидактических начал.
Надежда в нём на человечность, –
Ту, что народ наш потерял.               

Продолжу вновь повествованье
По мере скромных своих сил,
Тщась избежать разочарованья
Тех, кто легенды полюбил.

Оговорюсь, чтоб не смешили
Мои стремленья Мир понять:               
Мои исканья их свершили,
Их вправе каждый не принять.

1. Искания

==============================
«Бывает так, что рушится весь Мир
В глазах одних, в других – он процветает.
Одних судьба безжалостно терзает,
Других ласкает: вся жизнь им – сладкий пир!

И там безумствуют в роскоши враги,
Мир не щадя во злобном торжестве.
А ты один… И снова в нищете
С зажатой поступью в чужие сапоги.

Знай, путник! День сменяет ночь,
Разгул бесправья сменит справедливость,
Повержен будет враг и изгнан прочь,    
Твоя вознаградится терпеливость.

Тебе расскажет кто-нибудь другой:
Смири гордыню, ты – не идеал.
Не верь ему. Всегда будь сам собой!» –
Так Заратустра утверждал.
=============================

С тех пор, как юный Ихтияр
Расстался с мистикой Мобеда,
Его жечь стал душевный жар
И дух Познанья Архимеда.

Истёк с тех пор немалый срок,
Бача заметно возмужал.
Прошёл в даль множества дорог
И в жизни многое узнал.

Он обучался в медресе
При Регистане(2) Улугбека(3).
Мог бейты(4) сочинять, эссе(5),
Внял Ницше(6) про сверхчеловека.

Коран, Завет(7), Авесту, Веды(8)
Талиб прилежно изучал.
С наставником ведя беседы,
Ученья древних постигал.   

В романах Бальзака, Толстого
Бача бесхитростно скучал,
Зато Боккаччо(9), Казанову(10),
 Апулея(11) внимательно читал.            

Он избежал опасных связей,
Которые перечислял Лакло(12),
Не сожалея об отказе,
Как в «Элоизе» у Руссо(13).

Страданья юного Вертера(14)
Его удачно обошли.
Иная им владела вера,
Кружа на избранном пути.

Талиб Хафизом(15) восхищался,
Но Самарканд и Бухару
В любви отдать не собирался               
За девы чувственной игру.

Петрарка(16) был ему не близок.               
В его сонетах идеал
Тлетворной памятью пронизан –    
Бача не этого искал. 

В Иерусалим, Тибет и Мекку
С почтеньем Ихтияр вошёл.
Но ключ Познанья человеку,
Увы, там тоже не нашёл.

Стал, в подражание  Хайяму,
Искать смысл истины в вине.
Потом в грибах искал нирвану(17)
С Пелевиным(18) наедине.

К счастью, судьба его хранила
От экзотических затей.
Его защитой наделила
Вера Мобеда в сверхлюдей.

В природе множество оттенков
Узнал (не только пятьдесят(19)),               
Понял, что сотни аргументов               
Его ни в чём не убедят.

Казалось, вдруг свершится чудо,
Найдёт он Ариадны нить(20).               
Так новое чревоугодник блюдо
Жаждет, чтоб алчность утолить.         

Но ожидания напрасно            
Манили Ихтияра вдаль.   
Когда к мечте стремишься страстно –             
Тем дальше от тебя Грааль(21).

«Всё в нашей жизни скоротечной
Проходит. „И это всё пройдёт“(22).,
Звучать останется „Песнь Песней“,23),
Где Суламифь на смерть идёт»,–

Ему так говорили люди.
Твердили так учителя:               
«Всегда так было, есть, и будет.
С тех пор, как вертится Земля.

 Чудак! Твоя – в расцвете – жизнь
В благоухающем саду.
Прими её как есть, женись,
Будь сам с собой и с ней в ладу.

Причуды брось, не упирайся.               
В объятьях гурии своей
Безбедно счастьем наслаждайся,
В любви роди своих детей».

Такое представленье Мира               
Талиб не мог в себя принять
Его Мобеда страсть томила,               
Влекущая весь Мир объять.               

Его подвижнические дни               
Текли, навечно уходили.               
Где, спросишь ты, теперь они? –
Увял тот сад, где дни бродили…

Откуда знать ханже-холопу, –
В уютной неге жизнь ведя,
Без толку от роду – до гробу, –             
В чём радость сердца Бытия?               

Что заурядный обыватель
Знает о Мире внеземном?
Как говорил один приятель:
«Спокойней жить под колпаком».   

Под колпаком своих иллюзий          
Влачит век множество людей.
Лишь единицы в лик Медузе(24)
Взглянуть готовы из мужей.

Из этих пламенных безумцев
Был Ихтияр. Ему сродни               
Земля рождает вольнодумцев,
Не канут в реку Стикс(25) они…               

Не обнаружив откровенья
В нелёгких поисках своих,               
Он вспомнил силу провиденья,
Когда бродил в Мирах иных               

С Мобедом, мудрецом-провидцем.
(Была то правда или бред?)
Когда нет рядом очевидцев,
Искать смысл правды толку нет.               

Но перстень, – яхонт многогранный, –               
Напоминал ему всегда:
Не забывай, что ты – избранный          
Жить для Познанья и Труда!               
 
Стал Ихтияр уединяться
В горах, где пас овец Мобед,         
Надеясь снова повстречаться
С тем, кто пролил Познанья свет.               

Рассветы на камнях ширванов(26)            
Встречал на склонах под арчой(27).
Из алых лепестков тюльпанов
Пил влагу в полудневный зной.               

Так жил когда-то и Меджнун(28),               
В любви рассудок потерявший.
Талиб бродил, как злой шатун,
В берлоге зиму недоспавший.         

В обитель ветхий ханака(29)
К дервишам(30) заходил напрасно.         
Никто Мобеда-старика               
Не видел в этом мире праздном.

Пройдохи-бестии – дервиши               
Втянули его в свой хоровод.
Но он бежал из-под их крыши,
Покинув их весёлый сброд.    

В холодных ледниках Тянь-Шаня,
Где барсы снежные живут,
Где прежде войско Чжугэ Ляна(31)
Три Царства(32) стерегло от смут,               

Искал прошедший день бача.
Но всё напрасно, всё некстати!..         
Сгорела прежних дней свеча.
С ней – Духовник в его обряде.          

Его исчез волшебный след.               
(А может, никогда он не был?)
Блажен, к кому придёт Мобед,
Чтобы Йёздана мощь поведал,

Тайны о жизни внеземной,               
Ведущей за предел планеты,               
Где никогда никто иной               
Вселенной не узнавал секреты.               

Как романтический Люсьен(33),
Свои иллюзии утратив,               
Бача попал невольно в плен
Несостоятельных понятий.       

На модных оргиях-концертах,               
Где шабаш правит молодёжь,
Шалея в рэп-экспериментах,
Узрел он наркотическую ложь.

Его измучила хандра – 
Болезнь бездельных фантазёров.       
Спал Ихтияр весь день с утра,
Сбежав от жадных кредиторов.            

Шайтан во сне к нему пришёл,
На сделку хитро подбивал.         
Бача на сделку не пошёл:          
Как Фауст(34), душу не продал.               

И виделась ему во сне
Сорокодевичья гора,
В которую вошли извне
Сорок девиц: с сестрой сестра.          

Неподражаем был тот миг,            
Когда он чудо созерцал.
Пастух был рядом. «Ах, старик!
Хитрец, заранее всё знал…

В сценарий ловко свой вовлёк,
Потом оставил. Вдруг пропал.             
Но как  он мог? Но как он мог!               
За что так строго наказал?    

Теперь я одинок и брошен.
Капкан мне строит ловкий бес.       
Цена мне не динар, а гроши – 
Таков тариф пустых повес.          

Но я, – Йёздан тому свидетель! – 
Не краснобай, не враль, не плут.      
Коль где не прав, – готов ответить.
Пусть доказательства найдут.               

Их нет нигде! В суде нет тоже.
За невиновность нет суда!   
Хотя… Произойти всё может – 
В зиндан дверь отперта всегда», –               

Так  Ихтияр в дремоте бредил.
Его кидало в жар и в пот.
Вдруг кто-то в призрачной беседе         
Ему прикрыл горячий рот.          

С трудом от сна он пробудился,            
Был происшедшим поражён:
К нему мобедов пёс явился!
Лизал шершавым языком

Его лицо. Схватив за руку,
Тащил к двери, – наружу, – он.
Забыв про одиночество и скуку,
Бача помчал из дома вон!

2.Встреча

==========================
«Ты говоришь, что ты устал,               
Нет больше сил, безвольно сник,
Что всё, что мог, борьбе отдал,
Но цели так и не достиг;

Ты говоришь, что зла судьба
К тебе. Её преодолеть пытался.
За что страдать тебе всегда? –
Ты, к небу вопрошая, сдался...

Мне жаль тебя! Ты от победы
Был в полушаге. Духом пал.
Дела иных будут воспеты,
А ты… пропал. Увы, пропал!               

В триумф свой не вписав заветы,
Другому славу ты отдал.               
Тебе же посвятят памфлеты»,  –               
Так Заратустра утверждал.
===========================

Всходило солнце над горами,
Чадил кальян из кабаков,               
Весенний воздух пах цветами,               
Был полон сладких, лёгких снов.               

Талиб бежал вслед за Албаем.
В пустынных улицах рассвет
Домов касался ярким краем.
День был надеждою согрет.               

Вновь фарр сиял над Ихтияром.
Он чувствовал: пришёл Мобед
С магическим, волшебным даром –               
Исполнить взятый на себя обет!    

«Я не забыт! Конец курьёзам! –               
Смеялся, ликовал бача. –
Ответы даст моим вопросам
Мобед . Хулил его я сгоряча.

Албай! Веди меня быстрей
К тому, кто нужен мне сейчас
Больше, чем кто-то из людей.
Счастливейший настал мой час!».

Они бежали вдоль ручья.
Благоухали абрикосы.               
Весна цвела. Ручья струя
Сплеталась, как девичьи косы.

Божественное время года,
Когда приходит в Мир весна,
Меняется вокруг природа:             
Всему живому не до сна.

Албай влёк Ихтияра рысью,               
Вскоре привёл его туда,   
Где рядом с каменною высью         
Зажглась мобедова звезда.      

Здесь встретились они впервые:               
Самоуверенный юнец,
Познанья ищущий земные,         
И старый шейх, пастух-мудрец.

Опять в горах приют убогий          
Мобеда с стадом окружал.
Чабан сидел, скрестивши ноги,         
Бачу с усмешкой созерцал.               

Исполненный высоких чувств,
Тот пред Мобедом в землю пал.               
Улыбку не скрывая с уст,         
Мобед таинственно молчал.

«Ну наконец-то ты явился!
Приветствую, Мобед, тебя!               
Но ты ли это возвратился?
Взгляд пуст… Не узнаёшь меня?

Радушное гостеприимство!         
Искал тебя я много лет,               
В наше уверовав единство,               
В священный твой авторитет.               

Смеёшься? – рад! В твоей я власти,               
Безжалостный пастух Мобед!
Столкнул меня в очаг напасти,            
А сам исчез. Простыл твой след!

Меня ты бросил, как котёнка.
Сперва приблизил, приласкал,
Потом, как бедного ягнёнка,
Львам на заклание отдал.

Послал меня искать ответы            
В мудрёных свойствах Бытия
Вместо того, чтоб дать советы.
Во всём виновен ты, не я!

В устах твоих опять насмешка?
Так смейся, смейся надо мной!            
Ведь ты – король, а я – лишь пешка!
Ты, без сомнения, – герой…».

С трудом удерживая слёзы,
Талиб с обидой возглашал
Учителю свои вопросы.
Тот как бы их не замечал.

«Где много шума – толку мало!
Встань, подойди, гордец, ко мне. –
Обняв рукой, шейх, Ихтияра
Похлопал по его спине. –

Передо мной стоит мужчина:
В плечах раздался, возмужал.          
Отцу иметь такого сына
Дороже всяческих похвал!

Я у костра тебя заждался.
В моём хурджине есть еда.         
Садись к огню. Ты зря ругался.               
Обсудим не спеша дела.            

Отведай, гость, мои припасы,
Чай ароматнее вина. –
Бачу смягчал шейх седовласый. –
В чём пред тобой моя вина?».

«В твоём хурджине сто иголок
Припасены от пауков.            
На языке сто недомолвок
Скрываются для дураков.               

С тобой тягаться я не в силах –
Предвидишь наперёд мой ход.
Расчёт произведя в светилах,
Как Моисей(35) ведёшь в Исход(36).               

Сократ мне более милее –               
Тот хоть любил учеников.
Был Алкивиад(37) ему нужнее.
Ты, поводырь мой, не таков!    

Твой вид и суть – венец величья,         
Задумчивый, помпезный лик.
Носишь почтенное обличье,             
На самом деле – злой старик!».

Талиб обрушил на Мобеда
Обид, упрёков, шершней рой,
«Из старца сделал людоеда?      
Ну что поделать мне с тобой! –   

На голову сложивши руки,
Чабан шутливо закатил глаза. –
За что, Всевышний, эти муки?
Сеешь добро – жнёшь зёрна зла!

Твои слова – предел злословья,
Таят большой потенциал.               
Отсечь в них если пустословье –
Достиг ты в фарсе идеал!

Напитан ядом твой упрёк,               
Которым ты язвишь меня.
Тебе ведь даже невдомёк:
Ни одного не проходило дня,

Чтоб не следил я за судьбой
Твоей, с Албаем моим верным.
Он шёл по следу за тобой –          
Я про тебя всегда знал первым.         

Тебя я вовсе не бросал               
Львам на заклание в пустыне.
Чтоб Львом в Познании ты стал,
Желал всегда я, как и ныне.

Был ученик ты – другом стал.               
Друзей на ветер не бросают.             
Друзьям не льют елей похвал,
Им неприметно помогают.               

Легко советы раздавать
Глядя извне на «козлодранье»(38).
Моя задача – пробуждать               
Твой ум к труду Познанья.      

Советы взрослых для детей
Капризных более уместны.
Для избранных, как ты, людей, –
Они вредны и бесполезны.

Ты должен в тайны проникать         
Сам, обобщив ученья многих.               
Но, созидая, повторять –
Это удел людей убогих.

Я, как Апостол Пётр(39) у «Входа»(40),
Тебе в Познанье дверь открыл.
За ней – безбрежная Свобода,
Там приложенье твоих сил!

Свобода Воли у тебя         
Своей судьбой распоряжаться.         
Жизнь кто-то прожигает зря,          
Кто-то до корня докопаться   

Стремится; каждому – своё.
А что? – известно Провиденью.            
Вот отношение моё
К тебе и твоего ума движенью».

Вняв аполог(41) от чабана,               
Бача немного просветлел.       
Как и в былые времена,         
От речи старца он прозрел. 

На Мир сходила благодать,      
Где вечны распри о земле
Людей, привыкших разрушать      
В неутихающей войне.               

Безумцы сочинили право               
Дары Творца стяжать себе.
Людская глупая забава               
Ведёт к трагической судьбе.               

Вдали работали дехкане(42),
Арыки чистя от песка.
Они махали кетменями(43)
Размеренно и не спеша.

Шёл пахарь за волами с плугом,               
Поля взрыхляя под посев.
Ослы ревели друг за другом,             
Солируя нараспев.               

Урчали горлицы в садах,
В пылу любви изнемогая.
Парил стервятник в небесах,
Свою добычу выжидая.            

Все занимались своим делом,
Молясь за будущий успех.               
А Ихтияром мысль владела,          
Как бы загладить свой огрех.          

«Прости, Мобед, я был не прав.
Как неразумное дитя,               
Себе желал я больше прав.               
Ты тонко руководишь, шутя.               

Так было в предыдущий раз,
Когда впервые ты пришёл.               
За выраженьем парафраз             
Твой смысл глубокий я нашёл.         

Ты прояснял мои сомненья,
Когда был рядом, как отец.
В тебе черпал я вдохновенье,
Бродя по миру, как слепец.

Я повзрослел, постиг науки,    
В себе изъяны развенчал,       
Но не открыли мои руки               
Сосуд с началом всех начал.

Мне непонятен культ людей –               
Веры в греховность Бытия,
В приоритете их идей –         
Страх божий смерти жития.

Догмат мне непонятен их,
Что в жизни всё предрешено,
Что кредо их, а не других      
Главенствовать должно.

Что не вошедшие в их круг –       
Неверные, враги, нехристь.
Их Символ Веры – Богу друг,
Всё остальное – нечисть.

Так каждый вправе истязать,       
Тех, кто не вместе с ним;
Себя божественным назвать,         
Как высший Серафим.

Коли Создатель всё решил,
Как жить мне, за меня,
Я, если б где-то согрешил, –
То согрешил ли я?».

Талиб прервал свой разговор
Вопросом, как упрёк.            
Мобед, потупив в землю взор,
Задумчиво изрёк:               

«Назад минуту бушевал,
Как злобный страж Цербер,
Обрушил вслед загадок вал –               
Вдруг с места и в карьер.

Ты в диалогах преуспел,
Софистов изучил.               
Стал, как Зоил(44), критичен, смел –
Он так же всех хулил.               

На вид бесхитростен вопрос   
Твой, как зыбун в песках.
Пилату(45) так вещал Христос      
С улыбкой на устах.

Об этом трудно рассуждать,
Не вызвав тёмный гнев,               
У тех, кто склонен утверждать,
Что он святее всех.               

И всё же не пренебрегу
Призваньем мудреца.
Это мой долг; я не солгу,            
Неся добро в сердца.            

Я не Мессия, не пророк,
Я – пыль земных дорог.
Дать впрок Познания урок –               
Преодолеть порок.               

Мой катехизис – не для всех.
Внушают с детства нам,
Что в поклонении – успех      
Единственным богам.          

Но все религии людей      
Придуманы людьми.
Религиозный культ идей   
Попробуй разбери!..               

Не ставя под сомнение
Могущество Творца,
Не соглашусь я с мнением
Духовного лица, –               

С которым и Синедрион(46), –               
Что Бог известен им.
Ведь может оказаться Он
Совсем и не таким.               

Религии внушают нам
Смиренье и запрет.               
Что верим разным мы богам –
Творцу и дела нет.

Людской молвой не умалишь               
Его Вселенский Дух.
Себя запретом укрепишь –      
Йёздан к запретам глух.               

Гордыня человечьих грёз          
Поверье создала,               
Что человек – земной колосс,         
Мирской аятолла(47).               

Всё это миф, самообман.
Творенья все нужны.               
Наш мир – общественный дукан(48),
В нём крохи все важны.               

Из зёрнышка родится хлеб,
Которым мы живём.
Из семя в капле человек               
Становится царём.               

Без единицы счёта нет,
Хоть будь ты ловкачом.               
Без мизера-фотона свет               
Не заблестит лучом.

Песчинки – человек с Землёй –
В просторах Бытия.               
Все мы космической семьёй            
Живём здесь – ты и я.

Вселенной нескончаем бег.
Не счесть планет в ней, звёзд.
Неужто смертный человек
В ней – главный симбиоз?!».          

В ответы Ихтияр вникал,
Вдыхая запах роз.
Не всё в ответах понимал,
Его смущал вопрос:               

«Но людям постулат ведь дан 
От Высшего лица,
Что человек был Им создан
По образу Творца!».

«Кто так желает утверждать –
С тем спор не для меня.
Зачем Творцу нас создавать
В подобие Себя?               

Чтобы, как Кронос(49), сотворить
Соперника Себе?
Потом низложенным им быть,         
Сдав власть чужой руке?» –               

Учитель так ученику
Дотошному внушал.
Всё, что неведомо ему,
Он втуне не скрывал.

Платона методы избрав,
Мобед вёл разговор.
Был прав он или не прав –
Это таинство гор.               

«Я утомился, Ихтияр, –
Мудрец сменил свой тон, –               
Когда ты был юнец-школяр,
Так не был погружён

В устройство Мира и идей.
Ты лучше назови,
Что для тебя сейчас важней:
Вопроса два иль три…

А то наш спорный диалог               
Продлится без конца.
Постичь ещё никто не смог
Масштабности Творца».

«Трактуешь вольно ты Завет, –
С опаской произнёс талиб, –
Можешь навлечь немало бед –
Всё слышит Мухтасиб!(50)».               

Лицом шейх изменился вдруг,               
Как солнце в скопе туч.               
«Через невежество вокруг
Пробьётся знанья луч.

Познанье – труд, не эпатаж
У лучших из людей.
Интеллектуальный такелаж
Возносит в эмпирей(51).

Кто духом нищ и телом слаб,
Тому нет места здесь.
К Познанью не способен раб.
Реши: ты „здесь”, не ,,здесь”?!».

«Опять прогонишь прочь домой
В пыль книг, как в прошлый раз?
Но я же alter ego(52) твой,
Ты сам скроил мой образ! –
               
Лукаво опустив глаза,               
Талиб склонил поклон. –               
Ты козырем мне бьёшь туза,
Как разъярённый слон!

Оставь филиппики(53) свои.       
Я ,,здесь” , и ,,здесь”, я весь.
Слова убийственны твои, –               
Собьют с любого спесь.

Увидеть жаждал я тебя
Не для вражды и ссор.            
Как кровного отца любя,
Прошу, открой мне взор:

В чём смысл жизни для меня,
Есть ли у Вселенной дно,
И почему день ото дня
Добро не сломит Зло?            

Но больше жизни я хочу,
Мобед, наставник мой, –             
Увидеть грёз моих мечту, –               
Ту, что отняла покой.

Ту, у которой лунный лик,               
Тростинки гибкой стан.               
Ты – Богом данный духовник;               
Она – мой фимиам!               

Стремится к ней моя душа
С злосчастной той поры,
Когда увидел, как ушла
Она вглубь недр горы.               

Там мною каждый склон обжит.               
Вход внутрь нельзя иссечь.
Там каменный платок лежит,               
С девичьих павший плеч.

Её увидеть вновь хочу,
Её взгляд томных глаз.
Мобед, я жизнью заплачу:
Прошу в последний раз!».

«Да ты, никак, всерьёз влюблён,
Наук усердный друг?
Я думал, что в учёбе он,
А он в сетях подруг!

Какой же старый я глупец! –
По лбу ударил кулаком
Себя Мобед. – Пасти овец
В горах и быть их вожаком –         

Вот мой божественный удел.
Себя я мэтром возомнил!               
Влеченье плоти – тормоз дел,          
Об этом я совсем забыл.

Когда без женщин обойтись
Могли мужчины в Мире сами,
Они бы в небо вознеслись         
И там общались бы с богами, –

Так древний говорил Катон(54).               
С тех пор ничто не изменилось.
Кто безутешно в дев влюблён,       
Того рассудок впал в немилость».

«Да нет же! Всё это не так! –
С досадой Ихтияр вскричал. –
Познанье я не предавал никак.
Но ненароком в плен попал               

К той, что последнею вошла
В свод горный с чистою душой.
Она спасенье там нашла,
А я обрёл разлад с собой».

«Да, Ихтияр, ты крепко влип.
Тебе лекарство не поможет, –
Рёк проницательный старик, –               
Разве Лукман(55) ещё, быть может...».      

«Это хранитель мудрецов Симург?(56)» –               
Спешил Талиб смысл угадать.
«Он мой духовный Демиург(57)». – 
Чабан стал скарб свой собирать.

«Опять уходишь? Ну и славно!
Мораль твоя капелью тает! –               
Взвопил бача. – А говорил недавно:            
Друзей на ветер не бросают…».

Не выдержав, Мобед взмолился:
«Йёздан, прошу, услышь меня.
Юнец влюбиться умудрился.
Уйми капризное дитя!

За что, Всевышний, так страдаю?          
Талиб, устал я от твоих проказ.
Твоим капризам потакаю,
Но это, знай, в последний раз!»

В восторге Ихтияр взметнулся
Над удивлённым стариком.
Вокруг себя перевернулся
Базарным ловким циркачом.            

«Зря веселишься, оглашённый,
Так можешь погубить себя, –
Вздохнул провидец просвещённый, –
Быть посему. Я отведу тебя

Туда, куда твои стремленья, –
Так уготовлено судьбой, –
Но знай: за эти откровенья
Мы платим жизнью и собой.               

Тебе придётся рассчитаться               
Своею жизнью в десять лет:
Такая плата, чтоб общаться               
С тем, чего реально в жизни нет».

«Плачy; всегда всем по счетам,
Держу я слово своё твёрдо,            
А за любовь и жизнь отдам!» –               
Бача ответил шейху гордо.               

«Кто б сомневался... А сейчас
Приступим к действию, приятель.
Ты не забыл закона глас:
В Мирах иных ты – наблюдатель?

Даже не думай об ином,
Иначе превратишься в нечто.–
Шейх встал. – Ну что ж, пойдём               
Туда, где Миром правит Вечность…».          

3. Путь в Ашрам

==========================
«Все жаждут в жизни наслажденья,
Любви,  богатств, даров,  услад.
Дитя – от взрослых умиленья,
Старик – за жизнь свою наград.

Ждут все неотвратимо счастья,         
Для них иначе смысла нет,
А если  вдруг придут несчастья,
Винят в том рок – источник бед.

В Мир жизнь является  случайно,
Даётся смертным просто так.
В том есть божественная тайна:
Мудрец родится иль дурак.

Преодолевая  все преграды,               
Утраты, горе, лесть похвал         
От жизни не ожидай награды», –
Так Заратустра утверждал.
==========================

Весной приходит оживленье
Во все создания Творца.
Родят любовные томленья
Мечты в несбыточность конца.

Вьют гнёзда птицы, звери, люди.
Скрепляет семя в чреве жизнь.
Всегда так было, есть, и будет:
В том нескончаемая нить.               

А наша цель с тобой, читатель,         
Идти за Ихтияром вслед,
Ему предопределил Создатель
Страданий больше, чем побед.

Таков удел первопроходцев,
Цена избранников судьбы.               
Эффектный ход канатоходцев
Смерть чаще ждёт, – не жизнь, увы!..         

Что лучше: пламя революций
Иль тленье, эволюций смрад,
Жуть гильотинных экзекуций,         
Непримиримость баррикад?               

Костры ужасных инквизиций,         
Толпы площадной беспредел,
Вождей безжалостных амбиций,               
А может, сытых холуёв удел?               

Решать не мне, – тебе – читатель,
А впрочем… даже не тебе.
В нас пребывает не ваятель,               
А Герострат(58) сам по себе.   

Весенний воздух трав тлетворных
Грудь Ихтияра насыщал.
В его мечтаниях проворных
Путь новый  радость обещал.            

Отару сдав на попеченье
Албаю верному, Мобед
С бачой, оставив яд сомненья,
Взошли на каменный хребет.

Туда, где барельеф на кряже,         
Старик с старухой сотворён.
Из глаз их, слёзы взяв в алмазе,
Для перехода вглубь времён,

Шейх с Ихтияром устремились
К подножью Девичьей горы.
Через поток, где камни бились,
Как бильярдные шары,

Они пробрались осторожно
По гати хлипкого моста.               
Ступив на яр противоположный,       
Нашли там странного гостя.       

В отроге каменных ворот,               
Где девы спрятались гурьбой,
Бродил матёрый чёрный кот,               
Держа пушистый хвост трубой.

Средь бела дня чернее ночи
Казался кот во много раз.
Был наглый вид его всклокочен
И искры сыпались из глаз.

Кот к Ихтияру примостился,
Чтоб потереться об него.
Но духовник вмиг возмутился:
«Прочь, бес! Оставь талиба моего.            

Опять ты здесь, „кот Шрёдингера“(59),
Беспутный(60) квантовый шайтан?
Пришёл опять плести аферу?               
В аду твори свой балаган!».               

«Мя-у-у, здесь я! Но не весь… –
Шайтан был вынужден признаться. –
В аду я тоже одновременно есть.
К чему от правды отрекаться?».

«Гляди-ка, праведник, какой:
Сам пожелал себя признать!
А ну-ка, враг мой дорогой,
Изволь скорей себя изгнать.             

Нет?! Тогда за дело я берусь…» –
Мобед стал шарить в чапане.
«Отстань! С тобою не свяжусь.
Пастух, пришёл я не к тебе. –

Кот фыркнул. – Старый пень!
Как ты, Мобед, нас всех достал.
Коль не мешал бы Суверен(61),               
Давно бы сгнил ты среди скал».

«Опять грозишься, лицедей? –
Шейх рассмеялся от души. –
Шайтан, ты в обществе людей,
Свой лик без маски покажи!               

«Какой же пакостный старик! –
Кот стал валяться на песке,
В бесовском облике возник
Пред Ихтияром в чепраке. –

Садись, сахиб(62) мой, на меня.               
Владей мной! Я – твой верный раб.
Айда! На шабаш повезу тебя.
Там чашу истинных услад               

Мы вместе изопьём до дна.
Царит там праздник и любовь,
Которая тебя лишает сна.               
Смелей, сахиб, не прекословь...».

«А деву там свою найду,
Что внутрь горы заключена? –
Спросил талиб. – Тогда пойду, –
Такая сговору с тобой цена».

«Вот, дурачок! Зачем же рваться               
К несчастной, что внутри горы? –
Шайтан игриво стал кривляться. –               
Сахиб, тебя ждут лучшие дары».

«Нет! Мне других даров не надо», –
Бача упёрся на своём.
«Её привёл бы хоть из ада.
Но горный мне закрыт проём.

Туда вход сторожит блаженный
Похлеще, чем дурной Мобед. –
Шайтан признался откровенно. –
Идти туда нам смысла нет.

Ну же, скорей! Поскачем лихо
На гульбище: там рады нам».
Мобед подкрался к диву тихо –
Хрясь камнем по его рогам.               

«Эй, див! Ты здесь или не здесь
Квантуешься в взаимодействии(63)?
Почин твой –  выспренная спесь               
В чертовски глупом лицедействе.

То петухом вопишь рулады,               
Теперь явился к нам котом.             
Баче гешефта твоего не надо:
Сказал он ясным языком». –

Достав сакральный амулет,
Мобед в шайтана им швырнул.
«Иблису передавай привет!» –
Чабан вслед диву хохотнул.

Бес сразу превратился в дым,
Крутясь, струёю в небо взвился. –
«Споёт когда-нибудь акын,
Как чёрт в кота преобразился.               

Чем не сюжет для шашмакома?(64)».
Встав в позу званного чтеца,            
Шейх затянул уныло соло               
Песнь зороастрийского жреца.

Дым в это время тучей стал,
Пролился огненным дождём.
Взвыл жалобно вдали шакал –
Шайтана всхлипы были в нём.

«Мобед, тебе не по годам
В вокале с чёртом состязаться.
Псалмам твоим хвалу воздам,               
Но в путь пора нам собираться», –

С лукавой миной на лице               
Промолвил Ихтияр шутливо.               
«Резон мне петь о беглеце,               
Который превратился в дива? –               

Съязвил мудрец. – Прочтя двустишья,
Я рёк пеан(65) санскритских лам(66),               
Чтоб Проводник меня услышал
И тайный ход открыл в Ашрам(67)».            

«Мобед, причудами своими             
Не устаёшь ты удивлять,               
Кого словами колдовскими               
Пытаешься теперь призвать?          

Иль веселишься, как обычно,
Чтоб посмеяться надо мной? –
Задал вопрос талиб тактично. –               
Без фокусов ты сам не свой».

«Во всём ты ищешь подоплёку,  –            
Ответил шейх. – Ко входу врат            
Зову того, кто нам подмогу               
В пути окажет. Мой собрат –               

В миру традиционный иудей,
В рост деньги людям раздавал.             
Прежде прожжённый прохиндей –
Теперь Проводником он стал».

«За место злачное при входе,
Небось, собрат твой мзду отдал?
Род Моисея, поумнев в Исходе,               
Как Пётр, места эти прибрал» –

Сказал бача не без усмешки.          
На что мудрец его прервал:
В беседах не приемля спешки,
Себя, почтенный, не сдержал:               

«Остряк, уйми своё кощунство!         
В Ашраме взяток нет в помине.
Народ Израилев искусство               
Вождения постиг в пустыне.               

Поэтому их сын приставлен
На входе быть Проводником.
В миру кто, может, и прославлен –
В ашраме значим лишь трудом.   

Не каждому вход открывают, –               
Шайтанам ход там запрещён.
Лишь избранных туда пускают.
Тебе со мною путь разрешён.               

Твоя заслуга в этом  тоже,
Конечно, не без моих подпруг.
Я становлюсь с тобой моложе.
Вперёд! К Познанью, юный друг!».

Неведомое страшит и манит.
Сфинкс Зазеркалья, скорей всего,         
Прельстит, опустошит, обманет,
Но жить нам скучно без него.

Мобед и Ихтияр поднялись
К вратам загадочной горы.               
Их чувства в теле отдалялись               
От будней жизни мишуры.

Алмазы слёз от барельефа
Из глаз несчастных стариков,
Шейх и талиб, ища успеха,               
Вложили в щель. Из облаков,   
         
Кружа, орёл к ним опустился.
Алмазы клювом ухватил,
И тут же, снова в небо взвился,
Перлы на гору водрузил.               

Каменья в выси засверкали,
Как в мгле – сверхновая звезда.
Шейх с Ихтияром ниц упали.
Их суть объяла темнота.               

Земля могуче содрогнулась,
Орган издал звук «ре-минор».               
Гора пред ними распахнулась,
Открыв магический простор.

В ашрам ворота отворились,
Из подземелья лился свет.
Взявшись за руки, вниз спустились,         
Талиб и опытный Мобед. 

4.Ашрам

==========================
«Мудрец провозгласил Познанье,
Богач – барыш  провозгласил;            
Кого ни взять – имеет знанье,
Что он лишь  Истину  вкусил.            

Кичится шах своею властью
Над подневольными людьми.          
Страшась очередной напасти,               
Народ простит ему грехи.         

Кто в жизни соблюдал зароки –
Как все, родился не святым.
Познав величье и пороки,               
Мудрец – обычный пилигрим.         

Предела нет пути в Познанье.
Кто как на что ни  уповал:               
В Пути бесценно Созиданье».  –               
Так Заратустра утверждал.
==========================

Вот и добрался ты, читатель,
До сути моего труда.       
Резонно скажет наблюдатель:               
В нём смысл скрывает темнота.               

Он прав. Кому нужна наука?
(Познанье чистоган затмил)
В ней, Боже мой, такая скука,
Как классик русский говорил.

Но всё же, завершу сказанье
Своим дерзаниям в начёт.      
Нельзя дурачить ожиданьем,
Ведь правда требует отчёт.

Но правда, чаще, неприятна,
Многим и вовсе не нужна.
Она зловонна, неопрятна,
И всё же значимо важна.

Итак, приветствуя глаголы,
В моём дастане важен Путь,
В котором чары Терпсихоры(68)
В ритме не скроют правды суть.

Теперь оставлю пустословье:
Язык не для того мне дан.
Где мечут щедро многословье –
Там забавляется шайтан.

Пророчества уже свершились,         
В них Ихтияр был и Мобед.
Врата за ними затворились.
Исчез вошедших тут же след.

В гроте из чистой терракоты(69),
Где отовсюду лился свет,
Колокол висел из позолоты.
В него ударил, подойдя, Мобед.            

«Страшись узнать всегда, везде,
По ком звонят колокола.
Вещают, может, по тебе,
Что решена твоя судьба!» –            

Чуть слышно произнёс Бача.
Мобеда действо оценил.
«Ты вспомнил Хэма-усача(70)?
Он так когда-то говорил.

Не беспокойся! Я звоню
Не по твоей сейчас душе.
С Проводником я говорю.
Сейчас он явится уже», –

Шейх успокоил Ихтияра,               
Его к разгадке тайн ведя.               
Из недр земных он эмиссара
Ждал, распорядок соблюдя.

Тут стены грота разошлись.      
Новый проход открылся в нём.
Оттуда звуки «Time»(71) лились,
В загадочный маня проём. 

Как Рафаэлевый Платон(72),
Предстал им названный собрат.
Сверху подсвеченный лучом,
Держа в руках ключи от врат.

Приветствуя пришедших, строго
Возник он, как дамоклов меч,
Владея знанием о многом.
Свисала тога с его плеч.   

«Дозорный известил орёл:
Мобед, ты вновь пришёл ко мне.
Кого опять с собой привёл,
Никак преемника себе?». –            

С иронией и величаво
Изрёк подземный Проводник.
Мобед сказал ему устало:
«Шалом(73), Абрам! Я – духовник,

А не судья твоим речам.      
Тебя ведь прошлым не корю…   
Пришёл я не к тебе – в Ашрам.
Работу выполни свою.

Со мною друг мой Ихтияр –
Достойный ученик он мой.
Нам в прошлое открой мазар(74),
Людей ушедших суть раскрой.       

Мой ученик, познав ученье,
Смысл жизни должен воспринять.
Своё исполни назначенье.
По жизни проводи нас вспять.

Затем к Лукману дверь открой,
Ведя по древнему пути.      
В конце ученика со мной,
В сень Гулистана(75) отведи».

«Не чрезмерно много хочешь?
В Ашраме надо быть скромней…
Мобед, не о себе ль хлопочешь?!» –
Спросил с усмешкой иудей.

«Вглубь гор я допуском владею.
Здесь не делец ты, – Проводник.
На службе, словно в Иудее,            
Торгуешься, как ростовщик», –

Вскипел, терпение теряя,               
Мобед в упрёк Проводнику,
Но диалог, тот, продолжая,            
Перечил шейху-старику:

«В Ашрам я избран Провожатым,
Как Богом избран мой народ.
Изволь со мной быть деликатным      
И не кори Аврамов род(76)».

«Опять за старое ты взялся…
Абрам, оставь нелепый вздор!
Ты за слова бы не цеплялся,
Иль горный вызову Дозор.

Сюда не избран ты, назначен.
Пред Богом все везде равны.
В раздорах ваш народ удачен.         
Создателю все существа важны.            

Намерен дальше острословить?
Тогда Дозор рассудит нас.
Можешь пред ним меня оспорить.
Так вызвать цензоров сейчас?!».      

Мобед решительно схватился
За колокольный язычок.
Бача курьёзу удивился,
Как дубу молодой бычок:

«Я думал – оба вы собратья.
А вы – бузите, как враги,         
Словно повздорившие сватья,
Друг другу щерите клыки.       

Со мной случались перебранки – 
Они привычны для меня.
Но вы, третируя все ранги,   
Фрондируете, как ребетня!».         

«Наивна молодость святая!
Ты, право, Ихтияр, чудак.               
Разве не видишь, что играя,
Злословим с шейхом просто так? –               

Бачу утешил Провожатый,
Мобеду хитро подмигнув. –
Возможно, тон мой грубоватый, –               
Продолжил Проводник, вздохнув. –


Мои с Мобедом перепалки –
Как мушкетёрская Гасконь.   
Так древнеримские весталки(77)
Священный берегли огонь.

Мне грустно здесь. Я одинокий.
Жду в заточенье много лет,
Пока прибудет не убогий,
А гость, – достойный, как Мобед.

Тогда, воскреснув из забвенья,
Рождаюсь вестником судьбы,          
И дни мои в благоговенье               
Текут в виденьях ворожбы.         

Существовать с сестрою, братом –         
Нам предначертано судьбой.
Родство, кто соблюдает свято,
Обрящет благость и покой».

«Однако, странные обряды
У мудрецов подземных чрев.          
Экстравагантны эскапады
При смене милости на гнев», –          

Пожал плечами Ихтияр,
В недоуменье наблюдая,
Как враз сменил репертуар,             
Абрам, к себе располагая.

«Друг юный, жизнь – это потеха,
Не познанная тобой, пока...
Дружба – сладчайшая утеха, –               
Взглянул Абрам на старика. –

Ну не молчи! Я прав иль нет?
Скажи, лукавый шейх: «Ты прав!».
Обескураженный Мобед
Ответил: «Я от твоих забав,

Абрам, впадаю в оторопь.
С тобой не знаешь никогда:
В твердь угодишь или же в топь.         
С тобой общенье – чехарда».

«Эй, полно… Будет, старина!
Оставь в покое колокол.
Скрепим объятья, как друзья.            
Забудь служебный протокол», –            

В ус ухмыльнулся Проводник,
И, подойдя к Мобеду, он
К нему по-дружески приник,
Иным став, как хамелеон:

«Вот так-то много лучше будет.
Теперь войдём в недр закрома.
Там в галерее человечьих судеб
Есть много пищи для ума.

В них, кто желает, распознает      
Ответы для своей судьбы.
Глупцов  они не исцеляют,          
Но от увечий сберегают лбы.               

Наш необычный променад,               
Ведёт не в сентиментальный плен.
Будет похож на Дантов Ад(78),
Он, чем на то, что пел Верлен(79).      

Там склепы душ былых людей
Хранят архивы картотек.               
Фурор прижизненных идей               
Их дезавуируют успех».            

Поднял вверх Проводник ключи,
Повёл пришедших за собой.               
Как в тьме за пламенем свечи,         
За ним шёл следом их конвой.               

Под ритмы «Флойдов» из заглавия(80),
Отбросив яд пустых обид,       
Начав смотр выставки тщеславия,       
Открыл дверь первую ключами Гид.             

За ней, что пупы Мироздания,          
Надувши щёки, как меха,
Бродили гордые создания – 
Плоды селекций существа.      

Суть экскурсантам поясняя,
Пленэра(81) блеск и колорит,
С собою будто размышляя,
К разгадке ключ представил гид:

«Начнём с того, что нынче в моде,             
С тех, вид чей чересчур раздут.
Обычно их в простонародье         
Власть предержащими зовут.

Это субъекты высшей масти –
В глаза элитой их зовут.
Они приближенные к власти, 
Но за глаза их мало чтут.

Они продажны и лукавы.
(Не все, но многие из них.)
И падкие до мзды и славы:
Повадки предков в них дурных. 

Здесь рать чиновников, и судей,
И полицейских, и врачей.
Тут прокуроров не убудет,         
И безответственных рвачей.

Здесь клерикалы и святоши,
Умельцы всяческих интриг –
В прыжке обуются в калоши.
Там же – упёртый еретик.

У всех под мантией закона      
Скрывается корыстный зуд.
Они все святы, как икона,      
Но взятки всё-таки берут.             

Они исправно ходят в храм,
Читают с чувством «Отче наш»,    
А служат золотым тельцам,
И тайный боготворят шабаш.         

У них, как пустяки, –  грехи               
За индульгенцию банкнот.
Но сирых скрутят до трухи               
Законом, как консервных шпрот.

Чуть что – твердят: «Идите в суд!»,   
А лучше б говорили – «В ад!».
В аду хоть должно воздадут,            
В суде же будешь аду рад.

Из человеческой породы         
Себе подобных признают.
Все остальные – нищеброды.
На судьбы их они плюют…            

Духовность здесь не обитает,
Смысл жизни им сожгло бабло.
Здесь люди сытно прозябают,
В довольстве поощряя Зло.               

На этом их эскиз закончу.
Продолжим далее обзор,
А то настрой вам ваш испорчу». –   
Дверь следующую Гид отпёр.

За нею были экспонаты –
У всех пронзён иглой язык.       
Они бессвязные вели дебаты.
Рассказ продолжил Проводник:

«Рекомендую вам сословие,         
Где сети не пауки плетут,
Живут продажей пустословия,
Их адвокатами зовут.               

Портрет их не введёт вас в транс,       
В нём не изыскан колорит.
Процесс там правит мезальянс,
Где подкуп право убедит.         

Взгляд глазниц – как на солнце дукаты,
Сытно щурясь, борясь с дремотой,
Вас услужливо ждут адвокаты,
Разъяснить вам права на покой.

За начальную, «скромную» плату
Вы узнаете всё, что вас ждёт.
Ну, а если, к тому ж вы богаты –
Адвокат вам на помощь придёт.

Но, не дай Бог, на ваше несчастье,
Ваш карман прохудился и пуст,
То тогда: «До свиданья!», – не «Здрасьте!», –
С адвокатских отклеится уст.

Нет, конечно, законом обязан
Адвокат защищать и без плат.
Он присягой и этикой связан,
Но сильней всех законов – дукат!

Так что, милый, болезный проситель:       
Так устроен весь грешный наш Свет –
Нам грехи отпускает Спаситель,
А свободу даёт звон монет...

Этим сословьем заправляет
Гремучая змея «Звезда».      
Она себя умело славит,         
А имя этой шельме: Мзда.         

Суть этих склочных экспонатов          
Тщетно подробно объяснять.               
Бродя по свалке компроматов,            
Можно рассудок растерять».               

Продолжив тему разговора,
Пришедшие проникли в склеп,
В котором после приговора,
«Зэка» тянули срок-прицеп.             

Их сторожили псы цепные,
На вышках охранял конвой.
Решётки вкруг везде стальные.       
Стоял в бедламе крик и вой.

«Здесь те, кто лишены свободы, –
Развёл руками Проводник. –
Это противоречие природы,      
Чтоб сор не заглушил цветник.               

Были всегда люди лихие
Средь человеческих особ.
Страсти их влекут земные      
В преступный ринуться галоп.   

Всегда, чтоб норов усмирить,
Людей в остроги упекали.
Приходиться там часто жить
Тем, кто свободу потеряли.       

Порядочные тут арестанты
Озлобленны, как звери грубы.
Система губит здесь таланты
И человеческие судьбы.

Порочная Система многих             
В тюрьме безжалостно ломает.               
В условиях бесчеловечно строгих
Она, увы, не исправляет».

Гид, вновь используя ключи,
Очередную дверь открыл.
Там обретались силачи,            
Дать в зубы каждый норовил.

Друг перед другом, напоказ
Они вздували мышцы тел,
От тел своих не отрывая глаз.          
Эгоцентризм ими владел.               

«Сейчас, чтобы досуг украсить, –
Продолжил Проводник рассказ, –
Представлю тех, кто отдубасить
Готов любого в сей же час.         

Это – опора любой власти,
Сказать точней: «силовики».
От всякой стерегут напасти
Тех, кто им платит в кошельки.

Они себя не утруждают
В шлифовке своего ума.
Их знания отягощают,
Им сила грубая нужна.

Без них, увы, пока не может
Людская общность обойтись,
Способная себя стреножить.      
От кулаков их не спастись!          

Ведя приватные беседы,
За дверью очередною Гид
Персон явил в цену песеты(82), –          
Проще, чем древний трилобит(83).

«Здесь примитивные создания, – 
Брезгливо Проводник признал. –   
У них издержки воспитания, 
И аллигаторов оскал.         

Платон таких уже давно,
Как олигархов описал(84).               
Синоним – алчное им Зло,
Он трутнями их всех назвал.

В них превалирует начало
Стяжательства; нажив хомут.            
Для них всегда везде всё мало:
Как свиньи на убой, всё жрут!

Власть этих бестий – катастрофа 
Для жития простых людей.
Ждёт простонародье Голгофа(85),
Когда власть хапнет прохиндей.

Их добродетель не смущает
В приобретенье личных благ.
Это сословье почитает:
Яхты, дворцы, банк, особняк.

Что взять с ущербных и убогих?!
Они желудком жизнь живут.
Охранники из тюрем строгих    
Их с нетерпением всех ждут.

Если ещё не утомились
Смотреть коллекцию персон,
Взглянем на тех, кем мы гордились,
Чей шарм растаял словно сон».

Вход новый отомкнул Вожатый
С притвором в зал очередной.            
В этом богемнике(86) приматы,               
Кривляясь, брызгали слюной.

«Здесь те, кто разменял таланты, –
Презрительно воскликнул Гид, –
Певцы, поэты, музыканты –               
Все, кто хоть чем-то знаменит.

Они за звонкую монету
Властителям хвалу поют.
В укор «Нагорному завету(87)»,
Себя, как девки, продают.

Им имя – лжепропагандисты,       
Их назначенье – убеждать.
Нужны эти специалисты,         
Чтоб Зло идиллией назвать.

По наущенью плутократов(88),
Они, им Богом данный дар, –
Лепя из них аристократов, – 
Дар конвертируют в товар.      

Дошёл черёд на отщепенцев         
Полюбоваться нам сейчас».
В зал пригласил для резиденций         
Гид, где фальшивил контрабас.          

Бродили там кастраты-люди.         
Шёл следом из прислуг кортеж,
Еду для них нёся на блюде. 
«Рекомендую: „золотая молодёжь“! – 

Сплюнув, Гид перекрестился. –
Здесь всё фальшиво: звук и свет,
Те, кто в богатстве уродился,
Власть унаследовав, авторитет.            

В противоречие природе,
Купив естественный отбор,               
Хотят быть первыми в народе.
Им – вырожденье приговор…

Используя правопреемство,               
Заняли тёплые места,
Впали в анабиоз блаженства.         
Они – заготсырьё для Зла!             

В конце посмотрим без цензуры       
На тех, чья сила на штыке.         
Здесь все – слабейшие фигуры
В игре на шахматной доске».

Дверь отворил Гид в помещенье:
Себя в нём каждый украшал
Лавром, даря другим презренье.               
Гид спичем скрасил мадригал:

«Здесь короли, эмиры, шахи,
Цари, президенты, мономахи.            
В дворцах без бед они живут,
Но зачастую жизнь на плахе
Кончают глупо там и тут.

Жизнь их ползёт в однообразье.         
Трон им всегда всего милей.       
Все забывают в одночасье,
Что править нужно для людей.

Они стремятся, без сомненья,
Единовластье удержать,               
Мечтая об обожествленье,
Чтоб пантеон святых занять.

Ещё никто из тех особей,
Сколь человечество живёт,
Всерьёз не думал о народе.
За это их возмездье ждёт…      

Но парадокс, что добровольно      
Люди кумиров создают.
Потом, опомнившись, безвольно          
Рыдают от удушенья пут.    

Пожалуй,  этого довольно.
Кончим на этом променад.
Кого обидел вдруг невольно:
Правда – не сладкий шоколад!

Ну что, друг юный, ты прозрел,
«Существ разумных» наблюдая?
Узрел смысл жизни, как хотел,          
В природу душ их проникая?» –               

Взглянул пытливо Проводник
На Ихтияра с интересом.               
Тот, от Абрама взгляда сник,
Но духом был он Геркулесом, –            

Сказал, преодолев смущенье,
Бача Проводнику в глаза: 
«Увидел здесь я обобщенье
Людских пороков образа.            

Нужна, однако, непредвзятость
Во всём,  – так мне внушал Мобед. –
Не только гадость, но и  радость               
Даёт нам жизненный рассвет.

Иначе, в чём смысл Мирозданья?
Добро ты нам не предъявил.
В чём ценность жизни, созиданья –
Ответ пока не получил».             

«Ой-вей(89)! Действительно, достойно
Себе ты смену воспитал,
Мобед. Твой ученик невольно
Мой образ юности создал.

Я тоже был когда-то хваток,
Как он, в свящённой синагоге.
Но время – деньги, буду краток, –
Себя Гид похвалил в итоге. –

Однако! – согласился Проводник. –
Вопрос нуждается в решенье.
Пойдём к ответу напрямик
Смотреть на Форум представленье.               

Сейчас там, правда, теснота: 
На Форуме парад гостей». –               
Вожатый отворил врата               
В зал, где был создан Колизей.               

Шумело в нём столпотворенье
Великих, мудрых и иных.
«Сейчас начнутся словопренья,
Оценим аргументы в них.               

Все здесь считают смыслом жизни,            
То, что приемлемо себе.               
Ценя свой опыт в пантеизме(90),          
Себя в нём видя во главе.               

Пройдём и сядем на галёрке,
Дабы спектаклю не мешать», –
Сказал Гид. А уже к конторке(91),               
По сцене кто-то шёл вещать.          

Гул стих. Объяло напряженье               
Всех, кто в театре пребывал.
К трибуне, всем на удивленье,
Прапредок человечий встал.            

Его торс был в тигровой шкуре.
Был краток гоминид(92): «В пещере               
Смысл жизни – чтоб огонь раздули,
Мамонта жаря на вертеле».

Зал сотрясли аплодисменты
Знатных гостей, известных дам.               
За пращуром вслед аргументы
Провозгласил всем Чингисхан:

«Смысл проживания мужчины –
Чтоб воевать, громя врагов,
И, победив, гнать их дружины            
В долину смерти, вечных снов.

Потом их жён и дочерей,
Своих батуров(93) ублажая,
Отдать им, чтобы сыновей
Плодили, род мой умножая».   

Вмиг в амфитеатре воцарилась
От кредо Хана тишина.
В страхе она недолго длилась.            
Вошла в зал Клавдия(94) жена.       

Это беспутное создание,
Хвалясь блудливой красотой,            
Затмило смыслы Мирозданья
Своей порочной кабалой.

Провозгласила Мессалина(95):
«Пиры, утехи, наслажденья –
Вот жизнь! А прочее – рутина.
Миг краток страсти дуновенья.

Всех куртизанок(96) превзошла
В распутстве своего господства.               
За ночь любви я приняла
У пятидесяти мужей банкротство.

Те похоть мне не утолили.
Я б в лупанарии(97) жила,
Чтоб мои чресла насладились,
И в наслажденье умерла…».          

В амфитеатре на трибуны
Спустилось сладкое томленье.
Мужчины почесали спины,
Зная своё ограниченье.   

Их благодушье тут же сдуло,         
Когда, надменно ставя шаг,
К трибуне вышел Калигула(98).
Как Мессалина, был он наг.

Великий Август(99) предок их,
Узнав о них, упал бы в шок.   
Природа сбой дала на них.      
Затмил всех порчей «Сапожок».             

Он римлян погрузил в абьюз(100),
Богом провозгласив себя.
Кровосмесительный союз
Создал с сестрой, коня любя.            

Бесчеловечную жестокость
В себе распутством превзошёл.
Скрывая величием убогость,      
Маньяк на кафедру взошёл.         

«Вы все тут – сорняки, трава!         
Вы недостойны Инцитата(101).
Я и мой конь – два божества! 
В том моего суть постулата», –            

В зал Калигула прорычал,
Очередных жертв выбирая.
Сидящий люд едва дышал,
В ужасе монстра созерцая.

Но правит Бытиём регламент.
(Со сцены жизни все уйдут.)
Продолжил эпохальный саммит          
Тот, кто из законов создал кнут.

На ростру(102) вышел Хаммурапи(103)
С тиарой, черной бородой.
Одетый в плащ, как в думе дьяки,
Держа плиту над головой.               

На ней веление закона
Высечено было клинописью.
Первым правитель Вавилона(104)
Бороться правом стал с корыстью.         

«Я первым записал закон,
Чтобы его все люди знали, –
Сказал негромко гордо он. –
Обитель счастья без печали

Создал, открыв своей стране
Врата заступника Мардука(105).             
Это смысл жизни, данный мне
Богами, и моя заслуга».

Единогласно было мненье
У возгласов со всех трибун.          
Первописатель преступленья         
Ушёл под одобренья шум.

После него пришёл Зенон(106).               
Шаркая, взошёл на ростру.
Скромно подобрав хитон:
Великий невелик был ростом.

«Довольно рассуждать стратегам(107),
Каким быть должен человек.
Пора стать просто человеком
В отмеренный ему короткий век.

Хотите знать, в чём смысл жизни?
Как стоик, правду вам скажу:
Смысл не в её дороговизне,
А быть с гармонией в ладу.

Живите здесь, в реальном мире,
Мудрость постигая, без утех.
Сбросьте с себя избытка гири,            
И будет вам всегда успех», –

Так говорил, не впечатлив Зенон,
В своей мудрёной, пресной речи.
Немногим был понятен он,
Хотя прогрессу был предтеча.               

Приятен был толпе другой,
За ним взошедший на трибуну.       
Он удовольствия с собой
Привнёс, ссылаясь на фортуну.

Школяр Сократа – Аристипп(108),
Склонный с рожденья к эгоизму,               
Создав из благ стереотип,
Дал объясненье гедонизму(109):

«Жизнь человека коротка,
Чтоб тратить время на заботы.
Пейте из Жизни родника               
Блаженство и его красоты.               

Гоните скромность от себя.
Вы созданы для наслажденья.
Познайте мир, себя любя –
Это моё мировоззренье».               

Амфитеатр от этих слов               
Взревел, в восторге завывая.
Гаргантюа(110) – вождь едунов               
Уже шёл, дискурс продолжая.

Шаг великана сотрясал
Стены громады Колизея.
Он рядом с кафедрою встал,
Зловоньем на трибуны вея.

Вокруг зажали все носы,
Отравленные его отрыжкой.
«Трачу в чревоугодье не часы,               
А жизнь свою я; не за книжкой.

В обжорстве счастье и в питье.
К чему себя морить диетой?
Все мысли только о еде
У всех, даже у глупцов аскетов!(111)».

Присутствующие согласны были
С мировидением Гаргантюа,
Но в жире телеса его заплыли,               
Чтоб с ним плясать па-де-труа(112).

Потом на ростру, незаметный,
С цилиндром, в чёрном сюртуке,
Проник Сиона сын известный,
Разбогатевший на должнике.

Глава финансовых семитов –
Ротшильд(113) на сейм(114) явился сам.          
В среде преступных паразитов –
Магнат по денежным делам.

Начав со ссуды в два процента,
Весь мир опутал он в кредит.
И не осталось континента,
Где с ним заёмщик был бы квит:          

«Смысл жизни мой настолько прост,
Что всем он кажется банальным.
Я деньги раздавал всем в рост –
Гешефт простой, вполне легальный».       

Ротшильд растаял словно сон
Так же внезапно, как явился.
Вслед, всех рабочих гегемон
За кафедрою расположился.

То же еврей – великий Маркс,
С харизмой страстного мессии.
Вошёл с Ротшильдом в диссонанс,
Могильщиком став буржуазии.

Покровы сдёрнув с капитала,
Стоимость прибавочную он
Открыл, которая скрывала.   
Эксплуататорский закон:               

«Барышный бенефициар –   
Страшней матёрого садиста.               
Товар – на деньги – на товар –
Вот идеал капиталиста.            

На грех любого преступленья
Пойдёт любой капиталист
Ради своего обогащенья».
Ушёл он под весёлый свист.             

Толпа желает зрелищ, хлеба.
Свобода людям не важна.               
Коль даже волю дарит небо –               
Народу власть и плеть нужна.      

Тем временем – по протоколу –
Дуэт представил свой доклад.
Развратную воспели школу
Захер-Мазох(115), маркиз де Сад(116):               

«Мы у природы подсмотрели:
Не может быть в любви преград.
Совокупляйтесь, словно звери,
Где жертва и насильник рад.

Содомия нужна в юдоли.
Грех извращенья – лишь слова.
Совокупляйтесь, вереща от боли.
Мы – дети блуд, не стыда!»

Дуэт ушёл, держась за фаллос,
Стыд шведский(117) вызвав у людей.
За ним прохлада в зал ворвалась,
Проветрив душный Колизей.

На ростру скромно вышла пара –    
Муж и жена, сжав в кулаках:
Она – серп, он – молот коммунара,
В своих натруженных руках.             

Они не славили богатство,
Культ удовольствий и нажив.            
«Свобода, равенство и братство!» –
Был лаконичен их призыв.

Глаза их радостно светились.
Уверен, твёрд совместный шаг.
Из будущего они явились,               
Орудия труда держа, как флаг.

Амфитеатр в недоуменье
Переглянулся меж собой.
Никто не понял откровенье –
Для них был важен «Домострой»(118).    

Глянув на циферблат «Брегета», 
Заволновался сразу Гид.            
Сказал он ученику Мобеда:            
«Мы исчерпали наш лимит,

Фарс(119) в Колизее наблюдая.          
Надеюсь, прояснил себе,
Себя несильно утруждая,
В чём смысл жизни на Земле?

Пора к Лукману нам спешить,       
Оставив амфитеатр драм».
Они ушли, чтоб завершить   
Своё хождение в Ашрам…

   
5. Лукман
=========================

«Когда ты в этот Мир пришёл,
Окрестность  оглашая плачем,               
Его прекрасным ты  нашёл,         
Хотя и был ещё незрячим.

Прозрев, увидел в нём изъяны,
Несправедливость, язвы Зла.         
Честолюбиво строя планы,         
Ты стал поборником  Добра.            

Но повседневные заботы            
Твой умаляли  идеал.               
Первоначальные расчёты
Ты шаг за шагом подменял.               

И вот уже ты стар и слеп,
Смысл жизни так и не узнал.             
Схоронен в погребальный склеп». –               
Так Заратустра утверждал.
===========================

Следуя к заветной цели,         
Под ритмы «Флойдовых» часов,
Паломники сквозь подземелье,
Пришли к Хранителю Основ.

Его священная обитель
Была убога. В ней сидел
На курпаче времён Хранитель.
У ног его костёр горел.

К нему учтиво обратился,
Гостей приведший  Проводник.
Почтенно старцу поклонился,         
На легендарный глядя  лик:         

«Лукман! Из суетного Мира
Людских страстей, издалека
Привёл известного факира,
А с ним его ученика.

Преодолев нелёгкий путь,
С тобою чтобы повстречаться,
В тайны Вселенной заглянуть
Они настойчиво стремятся.               

Их убеждения немногим
Понятны: но это выбор их.
Законам подчиняясь строгим,
К тебе на суд привёл двоих.

Свой долг на этом я исполнил.
Я удаляюсь. Мир всем вам!»       
Прощаясь, Проводник промолвил,
Из скита выйдя скромно сам.         

В тысячелетнем полумраке,
В тиши затерянных веков,
Мощам уподобляясь в раке,
Благочестивый ждал истцов.

Так Агафон(120), гостей желанных,
Ждал званных на Платонов пир(121).
В стенах витал обетованных
Благоухающий аир.

«Привратник, знает своё дело,
Не нарушает зря покой.
Вхождение в Ашрам назрело
Тем, кто созрел своей душой.      

Достойны, ищущие знаний! –
Лукман приветно произнёс, –
Умерьте круг своих желаний            
И задавайте ваш вопрос».

Взглянул Хранитель на гостей
Из под нависших складок век.
«Вопрос наш будет из частей, –
Молвил ему в ответ Мобед. –

Ведь части целое слагают:
Лукман, тебе дано всё знать.
Надежды учеников питают
Их нужно только направлять.         

Мой ученик, таков и есть –
Талиб упорный, Ихтияр.
Он часть меня, природы смесь,
Впитавший всех наук нектар.            

Его избрали свыше Силы
Для Просвещенья и Труда.
Такими правит до могилы
Неотвратимая судьба.

А я помочь ему назначен,
Но всё, что мог – ему я дал.
Он весь познанием охвачен
Больше, чем мой ум вобрал.               

Поэтому мы пред тобой:
Он ищет для себя советы,
А я, прошу как понятой,
Дать подопечному ответы».

«Мобед! Мне вовсе не обуза
Делиться знанием с людьми,
Ведь семена внутри арбуза,
Должны когда-то прорасти.

Что, Ихтияр, тебя тревожит? –               
Мобеда остановил Лукман.  –
Если ответ тебе поможет –
Оплатишь долг свой Небесам».

Лукман к талибу обратился,
Рукой маня его к себе.
Тот воле высшей покорился,         
Шепча во внутренней борьбе:            

« Пророк великий! Я обязан
Познаньям волхву моему –
Мобеду. С ним я крепко связан:
Он – ткач, соткавший мне чалму

Из нитей разрознённых знаний.
Как скульптор он меня сваял. 
Отсёк ярмо разочарований.               
К тебе в Ашрам путь  указал.

Решив, –  вершина обученья
Моя в общении с тобой
Достигнет верха просветленья.       
Набор вопросов мой такой…».

«Не так поспешно, Ихтияр! –
Прервал его Благочестивый. –
Дай руку…Да у тебя ведь жар.
И перстень на руке красивый…

Печать избранника судьбы
С камеей полураскрытой розы?
Сядь рядом, спешке нет нужды.               
Я разрешу твои вопросы».

«С чего начать даже не знаю… –
Смутился Ихтияр опять».
«Ты спрашиваешь – я отвечаю:            
Общенье лучше упрощать. –       

Хранитель ободрил талиба,
Кивнув благожелательно ему.
В ответ промолвил тот: «Спасибо,
Твои слова, как дар приму.

На твои знанья уповаю,
Раз ты всех мудрецов мудрей.            
Себя я с детских лет терзаю:
В чём смысл жизни для людей?

Как зародилось Мирозданье,
Как люди появились в нём.
Что Злу дарует процветанье,
Добро тираня день за днём?

И чем закончится всё это?
Достигнет мирозданье дно?
Настанет в Мире конец Света,
Иль нам другое суждено?..»

«Опять ты вскачь. Остановись! –          
Лукман болезнено скривился. –
Твои вопросы дождались,
Чтоб в них, как в омут провалился?         

Давай попробуем блюсти
Порядок. Его назначу сам,
Как ведаю. Сумев найти,
Ответы по порядку дам.

Но загодя оговорюсь:
Услышишь здесь моё сужденье.
Быть абсолютом не стремлюсь.
Ничто не вечно в мирозренье.

Твои вопросы упрощу,
Их группируя в артефакт.
От Бога их не возвещу,
Представлю неумолимый факт.

Вот мой кулак перед тобой.
В нём элементы всей Вселенной,            
Галактик, звезд, луч световой –            
Всё здесь до жизни современной.

Итак, бесспорно, Ихтияр,
Ничто из ничего не явит.
Вселенная, как Божий дар,
Которым Божество не правит.

Создателю нет дела в том,
Чтоб было всё в его контроле.
Он априори был толчком
Созданью вакуумного поля.

Но пустота была полна
Симетриальным равновесьем
Из вещества и антивещества,
Плавающим подобно взвесям.

И вот Божественный толчок,
Нарушив это равновесье,
«Большому взрыву» дал скачок,
Нашей Вселенной став предвестьем.

Дальше развитие пошло,
Следуя своим законам,
Пока в итоге не пришло
К творенью ныне нам знакомым. 

С тех пор вселенная кругом
Разделена на два начала:
Условно – тёмным веществом
И веществом – но его мало.

В сравненье с тёмным визави,
Ставшим невидимым владыкой,
Светлый собрат его внутри
Силы живёт разновеликой.

Взаимодействуя друг с другом,
Под превосходством тёмных тел,
Вселенная в противовес наукам
Стремит раздвинуть свой предел.

Она при том не одинока.
Таких Вселенных нам не счесть.
Внутри системного потока
Встроена она в сверхсупер сеть.

Теперь вернёмся к светлой силе
В которой, впрочем, как  везде,
Противоположность совместили
Плюс-минус в данной им среде.

Они и жизнь определяют
Во всём космическом устройстве,
Как на Земле, жизнь зарождают
В закономерно данном свойстве.

В итоге: жизнь не уникальна.
При совпадении условий
Она родится не локально –
Она везде без предисловий.

Из неорганических частиц               
Может возникнуть и живое.
Так сумма разных единиц
Даёт единство цифровое.

А что касается вопроса
О превосходстве силы Зла –
В том нет в Основах перекоса:
Без Зла бы не было Добра.

Как бы узнали, что Добро –
Добро есть, а не антипод?
Вот потому извечно Зло
С Добром нещадно бой ведёт.

Как следствие, и разделенье
На противоположный Мир
Он существует в совмещенье,
Как Мир и с ним же Антимир.

Всё состоит из антитезы,
Возьмём, к примеру, человек.
Мужские-женские этногенезы(122)
Совместно коротают век.

Иль тот же, скажем, атом
Протоны в нём и электроны
Связаны крепким охватом,
Как все в Вселенной регионы.

Вся эта масса всей Вселенной
Движется вокруг оси
И схожа с Солнечной системой.
Движенье – смысл её стези.

Чем всё закончиться? Считаю –
Это извечный механизм.
Вселенные родятся, умирают,
Вновь возрождая реализм.

Касаемо теперь людей,
Живущих с нами на Земле,
Корыстолюбье и тщеславье в ней
Могут сгубить её вполне.

Пока все люди не поймут:
Земля не собственность их вех –         
Они свой род не сберегут,
Земля есть общий дом для всех.

Даже невидимый микроб
Влияет на огромный Мир.
А сборище людских особ
Из Мира делает сортир».

В келье Лукмана воцарилась
Законов вечных тишина.
Пламя костра неспешно билось
Высвечивая полутона.

«Кажется, во все вопросы,
Талиб, тебе я посветил.
Мои провидческие грёзы
Мне стоили немалых сил.

Я утомился, гость желанный».
Лукман, как будто задремал.
«А как вопрос мой самый главный?!» –          
Его дремоту Ихтияр прервал.

Мудрец великий улыбнулся:
«Я разве что-то упустил?» –
Насмешливо он усмехнулся, –
Так ты о чём меня просил?».

«Хранитель! Как ты мог забыть?!
Раскрыв секреты в реализме,
Ты не ответил, как мне жить?
В чём смысл человечьей жизни!».

Талиб смотрел в глаза Лукмана,
Как на последнюю надежду.
Сказал тот: «Я же без обмана
Тебе открыл на это вежды.

Смысл жизни – это жизнь!
Всё просто и предельно ясно.
А люди, кого ты не коснись,
На это смотрят безучастно».

«Лукман, твои слова умны,
Но в «Бхагаваде»(123) говорится:
Смысл жизни – мораль войны.
И с этим нужно примириться». –

Талиб пытался возразить
На откровение Лукмана.
«Война безумна. Способ жить
В дремучей силе и обмана.

Будь, Ихтияр, призванью верен, –
Веки Провидца опустились, –
Прощайте! К своей идите цели».
Талиб с Мобедом удалились.

У входа ждал их Проводник,
Кивнув приветливо гостям.
Поднял повыше свой свечник:
«Всё ясно. Смысла нет речам. –

Сказал он.– Вижу потрясенья
На ваших лицах. Да, Лукман –
Велик! Он знает откровенья.
К тому ж угоден Небесам.

Мобед, Талиба знаю я желанья.
Позволь совет тебе я дам,
Чтоб избежать разочарованья:
Прерви хождение в Ашрам…

Любить напрасно, как Луну,
Иль пустоту? В том смысла нет».
«Нет, не могу. Я обещал ему,  – 
Ответил Проводнику Мобед.

«Я не судья в ваших блужданьях,  –         
Промолвил Проводник в ответ,  –
Так много в малых ожиданьях,
Так мало смысла, больше бед…».

«Абрам, ты хочешь превзойти
В сужденьях самого Лукмана?!
К конечной цели нас веди,
Исполни пункты агремана(124)».

Мобед прервал Проводника
Полушутя, полусерьёзно.
И все втроём пошли туда,
Где ждала их беда, возможно…


6. Гулистан
=========================

«Любовь приходит и уходит,
Как наважденье, как беда.
Жертв на заклание находит.         
Так было, будет, есть всегда. 

Кто попытался ей перечить –
Позорно в прах был  истреблён.
Победу не одержал с ней в сечи
Никто, как не был умудрён.          

Но смог кто обезвредить раны
От неизбежных чар  любви,
Преодолев любви обманы,
С ней прекратил свои бои,       

Тот вознесётся в эмпирей,
Создав весомый капитал.          
Станет достойным из людей». –         
Так Заратустра утверждал.
===========================

По лабиринту подземелья
Пройдя, паломники пришли
Туда, где спрятаны поверья.
В чертог таинственный вошли.

Предстало взору их творенье –         
Великолепный Гулистан(125) –
Край утешенья и забвенья
Для тех, кому покой был дан. 

Со всех сторон там лился свет,
Играл пиано(126) «Вальс цветов»(127).
Навечно спрятанный от бед
Удел для радостных трудов.            

То был цветущий сад Эдема.
Кругом журчали ручейки.
Приют свой, избегая плена,
Сорок беглянок здесь нашли.

Они как бабочки порхали
Среди красивейших цветов,
Нектар волшебный собирали,
Целуя кожу стебельков.

На лицах их светилось счастье,
Уста их что-то тихо пели,
Земные позабыв ненастья,
Как матери в их колыбели.

Прервав пришельцев созерцанья,
Их Проводник им объявил:
«У нас есть час здесь пребыванья –
Ашрам в регламент так вменил.

Так что спешите уложить
Свои дела в текущий срок.
Ты должен, Ихтияр, спешить.
Помни обещанный зарок».

Но не дослушав наставлений,
Помчался он скорей искать
Любовь свою из сновидений,
Свою единственную страсть.

Он подходил ко всем девицам
Внимательно на них смотрел.
Увидеть, говорил сестрицам,
Сестру их младшую хотел.

Ему беглянки указали
На горный неприметный вход,
Что там найдёт её, сказали,
Где расположен тайный грот.

В том гроте озерце плескалось,
Кувшинки плавая цвели,
Калужница(128) в венок сплеталась,               
Истомно пели соловьи.

Из влажных стен, поросших мхом,
Сочились капельки росы.
Плющ камни овивал кругом.
Свод украшали изразцы.

У вод прозрачных, колдовских
Наяда нежная стояла.
Кормила рыбок золотых,
Тихонько что-то напевала.

К ней Ихтияр наш подбежал,
Узнав в ней гурию свою.
Пред нею на колени встал,
Почувствовав себя в раю.

Бедняга залился слезами,
Рыдая, путь к ней рассказал.
Разгорячёнными устами
Ей ноги страстно целовал.

Девицу звали ту Азита(129).
Она пленительна была
Испуг скрывая  от визита,
Сказала, что его ждала.

Что он предсказан ей задолго
До попаданья в глубь, сюда.
Но встреча будет их недолгой,
Поскольку он борец Добра.

И там, в Миру предназначенье
Ему исполнить предстоит.
А встреча их – это виденье,
Их вспышка счастья для двоих.

«Нет, нет! – влюбленный закричал, –
Тебя искал я, как в бреду
В лесах, пустыне, среди скал.
Я потерял свою тропу.

Теперь обрёл свой путь и буду
Служить тебе до смертных дней.
Для нас нам счастье раздобуду.
Ты солнца свет в любви моей.

Пусть буду я навек унижен,
Но не покину никогда
Порог твой – он для сердца ближе.
Моя ты путеводная звезда!».

Меж тем в Эдеме пребыванье
Гостей приблизилось к концу,
Тревожно Проводник в молчанье
Брегет свой подносил к лицу.

«Мобед, как я предполагал,
Твой ученик решил остаться
Здесь навсегда. Он нам солгал
И не намерен возвращаться.            
               
Аркан любви сильнее нас,
Но я ведь надзиратель Правил
В Ашраме. Не могу сейчас
Дать, чтобы кто-то их исправил. 

Пойдём заблудшую овцу
Искать пока ещё не поздно.
Не верю больше я лжецу,  –   
Абрам Мобеду крикнул грозно. 

В гроте на его ступенях
Они найти его смогли.
Тот у Азиты на коленях
Пел, плача, «My Love» Криса Ри(130).

«Зачем пришли ко мне сюда?! –
Влюблённый ими возмутился. –
Я остаюсь здесь навсегда,
Я к новой жизни возродился.

Нашёл я ту, кого искал.
Теперь она мой смысл жизни,
Мой долгожданный идеал.
Нет прока в вашем деспотизме».

«Но это просто невозможно! –   
Вскричал ему в ответ Мобед. –
Здесь потерять рассудок можно
В иллюзиях прошедших лет.

Мы же с тобой договорились.
Ты слово дал вернуться в Мир.
В Ашрам ворота отворились,
Чтоб ты обрёл ориентир».

«Мне это всё уже не нужно.
Здесь дом мой до окончанья дней.
Я добровольно и послушно
Останусь с гурией своей. –

Так, завершая диалоги,
Влюбленный юноша сказал.
Как будто в состоянье грогги(131)
Он у Азиты пребывал.

«Прости, но я блюститель Правил, –
Абрам Мобеду прошептал.
Свой к Ихтияру ключ приставил –
Тот замертво на землю пал...

       …………………………………….

Как много-много лет назад
У «Сорокодевичьей горы»,
Покинув Гулистана сад,
Был Ихтияр снят из игры.

Очнувшись, он припомнил всё,
Что было с ним внутри Ашрама,
В нём путешествие своё.
А в сердце у него зияла рана. 

Что было это явь, обман?
А может происки шайтана?
Исчез мистический туман,
Как след в пустыне от джейрана.

Пропал Мобед с Проводником
Лишь в небе высоко парил
Орёл, играя с ветерком,
Его дыхания ловил.

«Не привыкай к кому-нибудь» –
Спел Ихтияр бейт Саади.
И в Мир людей пустился в путь,
Оставив грёзы позади.

   ……………………………………

О, плачьте безутешно, музы!
Наш Ихтияр покинул нас.
Он был, я верю, не обузой
Читателю в досужий час.

Как утлая лодчонка в море,
По волнам жизни плыл со мной.
Стремясь к Добру, познал и горе
Мой любознательный герой.

Поставив точку в моём деле,
Я знаю: Ихтияр придёт
К поставленной судьбою цели
И смысл жизни обретёт.
     ................


Июнь 2023.   Тольятти.


 Примечания

   1. Гораций – древнеримский поэт в I в. до н.э.
   2. Регистан – площадь в центре Самарканда.
   3. Улугбек – внук Тамерлана, правитель державы Тимуридов ХV в.
   4. Бейт – двустишие в поэзии народов Востока.
   5. Эссе – прозаическое сочинение небольшого объёма.
   6. Ницше – немецкий мыслитель Х1Х в., создатель самобытного философского
      учения.
   7. Завет – Ветхий и Новый заветы – собрание священных текстов в иудаизме и
       хрестианстве.
   8. Веды – древний сборник священных писаний индуизма.
   9. Боккаччо – итальянский писатель, поэт Х1V в., автор знаменитых новелл
      «Декамерон».
 10. Казанова – известный итальянский авантюрист, писатель XVIII в.
 11. Апулей – древнеримский писатель и поэт, философ 11 в., автор романа
     «Золотой осёл».
 12. Шодерло де Лакло – французский политик, писатель, автор романа «Опасные
     связи»
      XVIII в.
 13. Руссо Жан-Жак – философ, писатель эпохи Просвещения, автор романа «Новая
       Элоиза».
 14. «Страданья юного Вертера» – сентиментальный роман И.Ф. Гёте XV111 в.
 15. Хафиз – персид. поэт XIV в., в стихах отдал за родинку красавицы Самарканд
     и Бухару.
 16. Петрарка – итальянский поэт XIV в., в сонетах воспел умершую возлюбленную
      Лауру.
 17. Нирвана – в индуизме высшая цель всех живых существ, освобождение от
     страданий.
 18. Пелевин – российский писатель, автор культовых романов конца XX в.
 19. «Не пятьдесят» - ссылка на эротический роман Джеймс Э. «Пятьдесят оттенков
     серого».
 20. Нить Ариадны – (др. гр. мифология); ориентир, помогающий выйти из трудной
       ситуации.
 21. Грааль – артефакт, означающий какую-либо труднодостижимую, заветную цель.
 22. «И это пройдёт» - согласно Библии, эта фраза была написана на кольце
     Соломона.
 23. «Песнь Песней» - из Ветхого завета о любви Соломона к девушке Суламите
     Суламифь).
 24. Медуза Горгона – мифическое существо с женским лицом, её взгляд обращал
     человека в камень.
 25. Стикс – в др. греч. мифологии река, через которую переправляют души
     умерших.
 26. Ширван – с персидского страна, обиталище львов.
 27. Арча – тюркское название древовидного можжевельника,
 28. Меджнун – персонаж поэмы о несчастно любви Низами «Лейли и Меджнун».
 29. Ханака – приют дервишей, суфийская обитель.
 30. Дервиш – мусульманский аналог монаха, аскета, приверженец суфизма.
 31. Чжугэ Лян – китайский стратег, государственный деятель, писатель эпохи
       Троецарствия II-III в.
 32. Три Царства – эпоха в Китае III в., когда империя Хань распалась на три
     государства.
 33. Люсьен – персонаж романа Бальзака «Утраченные иллюзии».
 34. Фауст – персонаж одноимённой драмы Гёте, заключившего сделку с дьяволом.
 35. Моисей – еврейский пророк, организовал Исход евреев из Древнего Египта.
 36. Исход – массовый выход евреев из Др. Египта по предводительством Моисея.
 37. Алкивиад – др.греч. Афинский госдеятель, стратег, ученик Сократа.
 38. Козлодранье – древняя игра народов Средней Азии, борьба на лошадях за
     козла.
 39. Апостол Пётр – один из двенадцати ближайших учеников Иисуса Христа,
     основательЦеркви.
 40. Вход – вход в рай, ключи от которого находятся у Апостола Петра.
 41. Аполог – литературный жанр, нравоучительный рассказ, построенный на
     аллегориях.
 42. Дехканин – среднеазиатский крестьянин.
 43. Кетмень – ручное орудие типа мотыги в Средней Азии.
 44. Зоил – греч. философ, критик – IV-III в. до н.э., нарицательное имя
     мелочного критика.
 45. Пилат – рим. наместник Иудеи I в., по требованию Синедриона предал распять
       Христа.
 46. Синедрион – верховный орган политической и юридической власти у евреев.
 47. Аятолла – с араб.: звание шиитских богословов, трактующих исламское право.
 48. Дукан – с перс. торговая лавка, трактир в Средней Азии и на Ближнем
     Востоке.
 49. Кронос – в др. греч. мифологии верховное божество, свергнутое его сыном
     Зевсом.
 50. Мухтасиб – в данном случае подразумевается Бог.
 51. Эмпирей – в античной философии: верхняя часть неба, где пребывают
     небожители.
 52. Alter ego – «другой я», реальная или придуманная альтернативная личность
     человека.
 53. Филиппики – в переносном смысле обличительная речь (Демосфена против
     Филиппа).
 54. Катон – Марк Порций Катон «Старший», древнеримский политик, писатель II в.
     до н.э.
 55. Лукман – c араб. древний мудрец, постигший бытиё, почитаемый в исламе как
       праведник.
 56. Симург – в перс. мифологии фантастическое существо, хранитель эпических
     героев.
 57. Демиург – в др. греч. философии творец мира, видимого космоса.
 58. Герострат – житель древнегреческого города Эфес III в. до н. э. Чтобы
     прославиться,сжёг храм Артемиды.
 59. Кот Шрёдингера – абстрактный эксперимент Шрёдингера, когда кот, находящийся
     в ящике, в одно и то же время  ни жив, ни мёртв.
 60. Беспутный – намёк на квантовую запутанность, когда один и тот же объект
     находится в разных местах.
 61. Суверен – имеется в виду Бог.
 62. Сахиб – с араб. владелец, начальник.
 63. Квантовое взаимодействие – состояние взаимозависимости двух или большего
     числа объектов.
 64. Шашмаком – с перс. грустная песня и музыка в Средней Азии ещё с доисламской
       эпохи.
 65. Пеан – с др. греч. хоровая лирическая песнь.
 66. Санскритский лама – буддийский монах, говорящий на древнеиндийском языке.
 67. Ашрам – с санскрита: обитель мудрецов и отшельников, обычно в глухой
     местности.
 68. Терпсихора – одна из 9 муз у др.-греков, покровительница танцев и хорового
     пения.
 69. Терракота – разновидность неглазурованной керамики красно-бурого цвета.
 70. Хэм-усач – имеется с виду Э.Хемингуэй и его роман «По ком звонитколокол».
 71. «Time» – музыкальная композиция рок-группы Pink Floyd – «Время».
 72. Рафаэлевый Платон – картина Рафаэля «Афинская школа» с Платоном в центре.
 73. Шалом – приветствие на иврите, означающее «мир».
 74. Мазар – с арабского – место, которое посещают, мавзолей, могила.
 75. Гулистан – с персидского цветник, цветочный сад.
 76. Аврамов род – в данном случае евреи.
 77. Весталки – в Др.Риме жрицы богини очага Весты, поддерживавшие огонь в
     алтаре.
 78. Дантов Ад – одна из частей «Божественной комедии» Данте Алигьери.
 79. Пел Верлен – стихотворение «Сентиментальная прогулка» французского поэта
     XIX в.
 80. Заглавие «Флойдов» – часовой бой в начале композиции «Время» «Пинк Флойд».
 81. Пленэр – изображение на картине богатства изменений цвета.
 82. Песета – валюта Испании, в переводе с испанского «маленький кусочек».
 83. Трилобит – класс вымерших морских членистоногих Палеозоя.
 84. Олигархи – В диалоге Платона «Государство».
 85. Голгофа – место, где по легенде распяли Иисуса, иносказательно: тяжёлые
     испытания.
 86. Богемник – место нахождения богемы.
 87. Нагорный завет – Нагорная проповедь Христа.
 88. Плутократ – представитель наиболее богатой верхушки господствующего класса.
 89. Ой-вей – фраза на идише, выражающая недовольство, тревогу.
 90. Пантеизм – философское учение, объединяющее, отождествляющее Бога и мир.
 91. Конторка – высокий письменный стол для работы стоя.
 92. Гоминиды – «человекоподобные», высокоразвитое семейство приматов.
 93. Батур – почётный титул у тюркских народов за военные заслуги.
 94. Клавдий – римский император из династии Юлиев-Клавдиев I в. н.э.
 95. Мессалина – жена императора Клавдия, её имя из-за её распутства стало
     нарицательным.
 96. Куртизанка – женщина лёгкого поведения.
 97. Лупанарий – публичный дом в Древнем Риме.
 98. Калигула – в переводе «сапожок»,  римский император из рода Юлиев-Клавдиев
     I в.н.э., вошедший в историю, как жестокий и развратный правитель.
  99.Август – первый Римский император 63г. до н.э. – 14г. н.э., основатель
     римской империи.
100. Абьюз – отношения, в которых партнёр нарушает личные границы другого,
     унижает,допускает жестокость с целью его подавления.
101. Инцитат – любимый конь императора Калигулы.
102. Ростра – носовая часть корабля, в Древнем Риме ораторская трибуна на
     форуме.
103. Хаммурапи – царь Вавилона 18 в. до н.э., первым записал законы на глиняных
     плитах.
104. Вавилон – в переводе: «Врата Бога, древний город в Южной Месопотамии
     (Ирак).
105. Мардук – верховное божество в Древней Месопотамии, покровитель Вавилона.
106. Зенон – Древнегреческий философ V в. до н.э., основатель школы стоицизма.
107. Стратег – в Древней Греции главнокомандующий войсками, заведующий внешними
     делами и финансами государства.
108. Аристипп – ученик и друг Сократа, основатель гедонистической школы V в до н.э.
109. Гедонизм – учение, согласно которому удовольствие является благом и смыслом
     жизни.
110. Гаргантюа – добродушный обжора великан из сатирического романа французского
        писателя Ф. Рабле XVI в. «Гаргантюа и Пантагрюэль».
111. Аскеты – люди, исповедующие самоограничение, самоистязание.
112. Па-де-труа – танец втроём.
113. Ротшильд – банкир еврейского происхождения.
114. Сейм – название сословно-представительных учреждений в ряде стран.
115. Захер-Мазох – австрийский писатель XIX в., по его имени назван мазохизм –
     Склонность получать удовольствие, испытывая унижение, насилие, мучения.
116. Маркиз де Сад – французский писатель и философ, проповедник абсолютной
     сексуальной свободы, без каких-либо ограничений.
117. Шведский стыд – стыд из-за смущающих действий другого человека.
118. Домострой – книга XVI в., сборник правил и наставлений мужу, жене, детям,
     слугам.
119. Фарс – комедия лёгкого содержания, вид народного театра, литературы.
120. Агафон – хозяин дома, стихотворец в произведении Платона «Пир».
121. Пир – Диалог, произведение Платона.
122. Этногенез – с греческого происхождение народа, процесс сложения новой
     этнической общности.
123. Бхагавада – Бхагавад-гита – памятник древнеиндийской религиозно-философской
     мысли из стихов на санскрите.
124. Агреман – с французского одобрение, согласие.
125. Гулистан – с персидского страна цветов.
126. Пиано – с итальянского в музыке: тихо, приглушённо.
127. «Вальс цветов» – из балета П.И. Чайковского «Щелкунчик».
128. Калужница – травянистое многолетнее растение, обитающее в заболоченных
     местах.
129. Азита – с персидского свободная, независимая.
130. «My Love» Криса Ри – песня английского певца и гитариста Криса Ри «Моя
     любовь».
131. Грогги – в боксе одномоментное ухудшение состояния боксёра после получения
     сильного удара соперника.