Бальмонт о неизбежности революции

Внимание! Цикл "Песни мстителя", о котором пойдет речь, есть только в Интернете и не включен в Полное Собрание сочинений Бальмонта! ни в шеститомник, ни в одном томе на бумаге от 2011. Только в Интернете и нашла это сегодня. Т.е. это ЛОЖЬ, что "Полное" собрание. Просто возмутительно!
Так что это действительно - открытие.


Вчера читала выборочно много Бальмонта и попадала на светлые стихи и как всегда удивлялась его позитивности, постоянности вывода на любовь, в высоту духовности, широте, о любви к славянам, к Китаю, Польше, культурам всего мира. Все так нежно светло, возвышающе! И он вообще против и предупреждает о последствиях мести: http://stihi.ru/2021/12/26/4122

И вдруг сегодня я открыла стихи Бальмонта "Песни мстителя" от 1907 года.
И поразили меня они своим пророчеством о неизбежной казни царя. Всем напором, всей уверенностью тона восстания. И это наверное одни из самых мощных революционных стихов вообще, и о гегемонии пролетариата в том числе (Русскому рабочему). Это настолько убеждает в том, что за 10 лет до 1917 обстановка была настолько накалена, что вовсе не "кучка революционеров" ее вызвала. Они очень эмоциональны и детально описательны, как всегда у него, и поэтому Очень убедительны! И еще раз доказывают его всеохватность, а не просто нежный небожитель, хотя последнее конечно превалирует. Но даже такую его душу это вывело из себя!

Привожу несколько, но стоит изучить все - это свидетельство о той эпохи самое честное, от искреннего поэта, а не политиков. Тем более, что из-за участия в 1905 он стал вынужденным эмигрантом на долгие годы.

Поражает его уверенность в революции (Начистоту, Неизбежность, Красные карты), пророчество о казни, его просьба пощадить царицу (Мольба), его вывод о связи с духами мертвых (Темным, Лик восставший), восставшими мстить, его обличением жестокости офицеров (Русскому офицеру) и казаков (Дева-обида), "О, горе! Только воинство России наших дней Лишь подлостью прославилось наемных палачей!" - Неистовое воинство)

Поражает его Завет - не забывать обид вековых и к мести насилию! (Завет)
Что "обидой мы связаны вместе" (Быть может)
И что "более прощать нельзя, губить прощеньем дух не в силах" (Крылья)

Откуда он знал в 1907, что этот царь - последний?

Бальмонт

НИКОЛАЮ ПОСЛЕДНЕМУ


Ты грязный негодяй с кровавыми руками,
Ты зажиматель ртов, ты пробиватель лбов,
Палач, в уютности сидящий с палачами,
Под тенью виселиц, над сонмами гробов.

Когда ж придет твой час, отверженец Природы,
И страшный дух темниц, наполненных тобой,
Восстанет облаком, уже растущим годы,
И бросит молнию, и прогремит Судьбой.

Ты должен быть казнен рукою человека,
Быть может собственной, привыкшей убивать,
Ты до чрезмерности душою стал калека,
Подобным жить нельзя, ты гнусности печать.

Ты осквернил себя, свою страну, все страны,
Что стонут под твоей уродливой пятой,
Ты карлик, ты Кощей, ты грязью, кровью пьяный,
Ты должен быть убит, ты стал для всех бедой.

Природа выбрала тебя для завершенья
Всех богохульностей Романовской семьи,
Последыш мерзостный, ползучее сцепленье
Всех низостей, умри, позорны дни твои.


БУДТО БЫ РОМАНОВЫМ (отрывок)

Ослабели Романовы. Давно их пора убрать.
Слова Костромского мужика.

Этот же, мерзостный, с лисьим хвостом,
С пастью, приличною волку,
К миру людей закликает, – притом
Грабит весь мир втихомолку.

Грабит, кощунствует, ежится, лжет,
Жалко скулит, как щенята.
Вы же, ублюдки, придворный оплот,
Славите доброго брата.

Будет. Окончилось. Видим вас всех.
Вам приготовлена плаха.
Грех исказнителей – смертный есть грех.
Ждите же царствия Страха!

ЦАРЬ-ЛОЖЬ


Народ подумал: Вот – заря.
Пришел тоске конец.
Народ пошел – просить Царя.
Ему в ответ – свинец.

А, низкий деспот! Ты навек
В крови, в крови теперь.
Ты был ничтожный человек,
Теперь ты грязный зверь.

Но кровь рабочего взошла
Как колос перед ним.
И задрожал приспешник зла
Пред колосом таким.

Он красен, нет ему серпа,
Обломится любой.
Гудят колосья, как толпа,
Растет колосьев строй.

И каждый колос – острый нож,
И каждый колос – взгляд.
Нет, Царь, теперь не подойдешь,
Нет, подлый Царь, назад.

Ты нас теперь не проведешь
Девятым Января.
Ты Царь, и значит, весь ты ложь,
И мы сметем Царя!

НАРЫВ


Самодержавие разорвано, разбито,
Ему приходится к разбойникам взывать.
Но мути мерзостной еще довольно скрыто,
Гнойник насилия все ж будет нарывать.

Царь губошлепствует. В дворце его – громила,
Кричащий с наглостью: «Патронов не жалеть».
Другой холоп, поняв, что Пролетарий, сила –
Лопочет: «Братцы, стой. Я вам готовлю – клеть».

О, мерзость мерзостей! Распад, зловонье гноя.
Нарыв уже набух и, пухлый, ждет ножа.
Тесней, товарищи, сплотимтесь все для боя,
Ухватим этого колючего ежа.

Его колючки – штык, его колючки – пули,
Его ухватка – ложь, фальшивые слова.
Но голос Вольности растет в безмерном гуле: –
Прочь, старое гнилье! Пусть будет Жизнь жива!


Русский рабочий (отрывок)

Лишь ты, бесстрашно-смелый, ты,
Твои нам светят очи.
Осуществятся все мечты,
Ты победишь, Рабочий!


ЗВЕРЬ СПУЩЕН


Зверь спущен. Вот она, потеха
Разоблаченных палачей.
Звериный лик. Раскаты смеха.
Звериный голос: «Бей! Бей! Бей!»

И вдоль по всей России, снова,
Взметнулась, грязная всегда,
Самодержавия гнилого
Рассвирепевшая орда.

Удар могучий Общей Стачки
Их выбил вон из колеи.
Добычи нужно им, подачки
От их Романовской семьи.

Чужое нужно паразитам,
Свобода – гадам не под стать.
И вот они, своим синклитом,
Спустили Зверя погулять.

Но мы не спим, мы четко видим,
Борцов Восстания не счесть.
И тех, кого мы ненавидим,
В свой должный миг постигнет месть.

Гуляй же, Зверь Самодержавья,
Являй всю мерзостность для глаз.
Навек окончилось бесправье.
Ты осужден. Твой пробил час.

НАЧИСТОТУ


Кто не верит в победу сознательных смелых Рабочих,
Тот играет в бесчестно-двойную игру.
Он чужое берет, на чужое довольно охочих,
Он свободу берет, обагренную кровью Рабочих,
Что ж, бери, всем она, но скажи: «Я чужое беру».

Да, Свобода для всех, навсегда, и однако ж вот эта Свобода,
И однако ж вот эта минута – не комнатных душ,
Не болтливых, трусливых, а смелых из бездны Народа,
Эта Воля ухвачена с бою, и эта Свобода
Не застольная речь краснобая, не жалкий извилистый уж.

Это кровь, говорю я, посмевших и вставших Рабочих,
И теперь, кто не с ними, тот шулер, продажный и трус.
Этих мирных, облыжно-культурных, мишурных и прочих
Я зову: «Старый сор». И во имя восставших Рабочих
Вас сметут. В этом вам я, как голос Прилива, клянусь!

КРАСНЫЕ КАРТЫ


Неизбежно гильотина
Проблистала – оттого,
Что была чрезмерна тина,
И в уме у Властелина,
Кроме рабства, ничего.

Неизбежной стала плаха
И для нашего Царя.
В царстве грязи, в царстве страха
Он низвергнется с размаха,
В бездну с ужасом смотря.

Неизбежно. Слишком много
Влито крови в черноту.
Лгали нагло и убого.
Правда ждет и правит строго,
Все движенья – на счету.

Карты с красною окраской
Поиграли – есть конец.
Мы закрыты красной сказкой,
Мы покрыты кровью вязкой,
Заглянули в багрян;ц.

Пики, черви, черви, пики,
Бубны, трефы – вся земля.
Долго в нас глушили крики,
Но проклятья многолики, –
Мы казнили Короля.

Мы казнили Королеву,
Соучастницу его.
Кто вулканному напеву
Крикнет «Будет!»? Взрыву, гневу
Кто уменьшит торжество?

Пики, черви, черви, пики
Замелькали, говоря.
Вопли мести грозны, дики.
Карт кровавых страшны лики.
Туз – Народ, и нет Царя.


ЛИК ВОССТАВШИЙ


Я пройду через стены домов –
Я войду в сокровенность сердец –
Я восстал из священных гробов –
Я восстал, чтобы мстить, наконец, –
Я взлелеян кровавостью снов –
Я один мученический лик –
Я восстал из несчетных гробов –
Я возник – Я гляжу – Я возник –
Я хожу по изгибам умов –
Я крещу их багряным огнем –
Я ведун заклинательных слов –
Я убит – Мы убиты – Убьем –


КРЫЛЬЯ


Уж более прощать нельзя,
Губить прощеньем дух не в силах.
Ведет уклонная стезя,
И ветер носит длиннокрылых.

По той стезе идут ряды,
Ряды погубленных навеки.
Но причастились мы Звезды,
И мы растем, и ропщут реки.

И мы идем, и мы летим.
Как туча – тайные усилья.
Где враг? За ним! За ним! Мы мстим!
У нас есть крылья, крылья, крылья.

К. Д. Бальмонт. Песни Мстителя. – Париж: 1907
Весь цикл здесь: https://rusilverage.blogspot.com/2015/10/blog-post_68.html

Еще вывод: поэты за 10 лет страну и всех предупреждают! И нет никаких неожиданных вдруг.