Улисс. Альфред, Лорд Теннисон

Немного толку в том, что царь торчит
Средь праздных шхер, бесплодный греет брег.
Я здесь блюду, сродни жене седой
Неравные права для дикарей,
Что копят, спят, едят — неведом им.
Я в путь стремлюсь скорее: как родник
Испью я жизнь: Я счастлив был душой,
Страдал я сильно, одинокий, врозь
С любимыми. На суше, на волне,
Когда сквозь дождь мерцал мне свет Гиад
Меж бездн морских: Пристало имя мне;
То сердцу алчному бродяги — дар!
Я видел много; города людей
Погода, нравы, власть их не секрет,
Не крайний я, но всех почтить готов;
Восторг с друзьями, в битве, пьяный пир
В долинах Трои, звонкий свист ветров.
Я часть всего, что показал мне свет;
Ведь каждый опыт замыкает круг,
Но запредельный мир уж манит вслед
Всё время я, всегда стремлюсь к нему.
Не встану я, концу не сдамся в плен,
Сгорать, блистая, не ржаветь стремлюсь!
Как воздух, жизнь была! Пускай мала,
Но громоздила на меня мой мир,
Храню остатки; с каждым часом впредь
Всё громче с вечной тишиною спор,
За новизну; не дам дурной пример
Трём солнцам делать из себя музей.
Дух поседевший страждет всё познать
Чтоб след звезды летящей отыскать,
За гранью мысли понимая суть.

Родной мой сын, наследник Телемах,
Кому мне скипетр, остров оставлять,—
Любимый, полный разума и сил,
Трудись благоразумно, направляй
Народ суровый умягчай внутри.
Пусть с пользой служат и тебе не лгут.
Будь безупречен, в центре властных сфер
Исполнить долг успешно ты изволь,
Плати, коль должен, чуток будь к толпе
Моли о покровительстве богов,
Когда уйду, работай, как и я.

Всё там же порт; чёлн поднял паруса:
Угрюма моря ширь. И нет верней
Тех моряков, со мной деливших дни,
И труд, и мысли — всё начистоту,
Палящий солнца свет, раскаты гроз...
Сердца свободны — мы стары с тобой;
Но в старости есть честь и труд простой;
И до конца, пока не примет смерть,
Для благородных дел срок некий дан,
Достойным, не восставшим на Богов.
На скалах блещут огоньки порой;
Уходит день; луне пора взойти
Под бездн глубокий стон. Друзья, скорей,
Не поздно новый мир искать. Вперёд!
Отходим, все на вёсла! Так держать,
Под звуки струй; и к цели полный ход
На Запад, за закат уплыть, туда,
В купели звёзд, до смерти, навсегда.
В заливах, может, смоет нас вода:
А вдруг, причалим к Счастья островам,
Ахилл  великий ждёт нас в том краю.
Чем больше взято, хватит на потом;
Пусть силачи мы нынче уж не те,
Не сдвинем землю с небом мы, как встарь;
В сердцах отважных тот же дышит жар,
Времён и судеб крепче наш девиз:
«Дерзать, искать, найти, и не отдать!»


Оригинал на английском языке:

Ulysses
By Alfred, Lord Tennyson

It little profits that an idle king,
By this still hearth, among these barren crags,
Match'd with an aged wife, I mete and dole
Unequal laws unto a savage race,
That hoard, and sleep, and feed, and know not me.
I cannot rest from travel: I will drink
Life to the lees: All times I have enjoy'd
Greatly, have suffer'd greatly, both with those
That loved me, and alone, on shore, and when
Thro' scudding drifts the rainy Hyades
Vext the dim sea: I am become a name;
For always roaming with a hungry heart
Much have I seen and known; cities of men
And manners, climates, councils, governments,
Myself not least, but honour'd of them all;
And drunk delight of battle with my peers,
Far on the ringing plains of windy Troy.
I am a part of all that I have met;
Yet all experience is an arch wherethro'
Gleams that untravell'd world whose margin fades
For ever and forever when I move.
How dull it is to pause, to make an end,
To rust unburnish'd, not to shine in use!
As tho' to breathe were life! Life piled on life
Were all too little, and of one to me
Little remains: but every hour is saved
From that eternal silence, something more,
A bringer of new things; and vile it were
For some three suns to store and hoard myself,
And this gray spirit yearning in desire
To follow knowledge like a sinking star,
Beyond the utmost bound of human thought.

This is my son, mine own Telemachus,
To whom I leave the sceptre and the isle,—
Well-loved of me, discerning to fulfil
This labour, by slow prudence to make mild
A rugged people, and thro' soft degrees
Subdue them to the useful and the good.
Most blameless is he, centred in the sphere
Of common duties, decent not to fail
In offices of tenderness, and pay
Meet adoration to my household gods,
When I am gone. He works his work, I mine.

There lies the port; the vessel puffs her sail:
There gloom the dark, broad seas. My mariners,
Souls that have toil'd, and wrought, and thought with me—
That ever with a frolic welcome took
The thunder and the sunshine, and opposed
Free hearts, free foreheads—you and I are old;
Old age hath yet his honour and his toil;
Death closes all: but something ere the end,
Some work of noble note, may yet be done,
Not unbecoming men that strove with Gods.
The lights begin to twinkle from the rocks:
The long day wanes: the slow moon climbs: the deep
Moans round with many voices. Come, my friends,
'T is not too late to seek a newer world.
Push off, and sitting well in order smite
The sounding furrows; for my purpose holds
To sail beyond the sunset, and the baths
Of all the western stars, until I die.
It may be that the gulfs will wash us down:
It may be we shall touch the Happy Isles,
And see the great Achilles, whom we knew.
Tho' much is taken, much abides; and tho'
We are not now that strength which in old days
Moved earth and heaven, that which we are, we are;
One equal temper of heroic hearts,
Made weak by time and fate, but strong in will
To strive, to seek, to find, and not to yield.

Иллюстрация позаимствована с сайта shakko.ru