Мы восходили

Когда мы ехали в Израиль,
В зимней поре гудел январь,
Снег под ногами хлюпал, таял,
По над Москвой сгущалась хмарь.

Влага дрожала над платформой,
Прошлым дрожали поезда,
Багаж грузили наш нескромный. –
Зачем мы едем и КУДА ?!

Сердце дрожало, запинаясь,
Смешав улыбку и тоску.
В проходе узком, тесном маясь,
Носильщик слал жидов на ”Х…”

Друзья, смахнув слезу, прощались,
И верещал внутри вагон.
С кем-то навек мы расставались;
Улыбки, всхлипы, смех и стон.

Двинулся поезд с Ленинградки,
Годы оставив за собой.
Земля с кладбищенской оградки
Укромно ехала со мной.

Мы громыхали к Бухаресту.
На стыках наш состав скрипел,
Про пересадочное место
Рассказывал иль песню пел.

Колёс не слышать не могли мы,
С устатку вряд ли кто поспал.
Мы восходили в край родимый,
Нас поднимал девятый вал.

По зову крови, её цели
От Авраама принимал
Народ, чьи корни уцелели,
Кто о земле своей мечтал.

Но сложно было мне решиться
На этот горестный исход:
В России выпало родиться,
Её не чужд небесный свод.

Мы Бухареста не видали.
Нас под охраною вели
В отель-общагу. Ружей стали
Блистали; их, как стяг, несли.

Ворота щёлкнули замками
Дня на три. Строгий коридор
Шумел чужими голосами,
Игрой детей, обидой ссор.

Мы ехали большим семейством.
Как натерпелись старики!
Но, гордые своим еврейством,
Болеть им было не с руки.

И всё ж устали и болели, –
Мы не могли оставить их, –
Седые волосы блестели
Колец поярче золотых.

Наутро группа улетела.
Летел и с нею наш багаж.
Румынское нас солнце грело,
Направив лучик на этаж.

Семью оставили на сутки
С больною парою мамаш.
Мы с мужем опасались жутко
Чужих людей, случайных краж.

И, вот, дождались самолёта.
В салон устроив матерей,
Я в долгие часы полёта
Молилась тихо за детей.

Ещё летел с нами усатый
И мудрый родовитый кот.
Ведь понимал он, что когда-то
На новом месте заживёт.

И, потому, сидел без звука,
Накрытый маминым платком,
Но чутко шевелилось ухо,
А он подрагивал хвостом.

На Танахическую Землю
Нервически присел ” Эль-Аль ”,
В мгновение, её приемля,
Смешались радость и печаль.

Так начинались наши будни.
Мечты расплавила жара:
На блюде так говяжий студень
Подтаивает в свете бра.

Жизнь закрутилась очень быстро:
Работа, дом, семья, иврит,
И невозможность ясно, чисто
Произносить слова. А быт?!

Как он устроен? Это ужас!
Год каждый съёмное жильё,
За годом год, с оплатой тужась;
Когда же купим мы своё?

А дети, между тем, взрослели
И уже выросли совсем.
Их поднимая, проглядели
То сложное, что важно всем.

Воспитывая их духовно,
И про материю забыв,
В ”Совок” мы возвращались словно
Без денег. Разве деньги миф?!

Теперь уже о многом поздно,
Имея опыт, голосить.
А старость, надвигаясь грозно,
Лет молодых не явит прыть.

Мы жили вместе со страною,
В событиях, как на волне.
Мы стали частью составною
В делах, в политике, в войне.

Уже её кладбищ могилы
Заполнили тела родных,
И никакой не встанет силы,
Чтоб оторвать наш род от них!