6. О пользе домашних заготовок

Глава 6. О пользе домашних заготовок.

(среда, 18:00, трое суток до Дня вакцинации)

В полумраке кабинета Главы, где за большим столом сидели начальник полиции, начальник управления ФСБ, прокурор, главный врач городской больницы и Артем, было тихо. Присутствующие изумленно молчали, у них в головах совсем не укладывалась известие об убийстве Бабушкина. Наконец Соловьев кивнул начальнику полиции, полковнику Котову, и тот заговорил.
- Огнестрельное ранение в голову из пистолета, марка устанавливается, смерть наступила около двадцати двух часов вчерашнего дня. Следов взлома нет. Судя по всему, убитый сам открыл преступнику. Его привязали в зале к стулу, а потом застрелили, - докладывал Котов, - в квартире никаких улик, указывающих на личность убийцы, не обнаружено. Я по Вашему распоряжению сразу прибыл на место преступления и вызвал оперативно-следственную группу. Осмотр квартиры и вынос тела мы произвели предельно скрытно, шум не поднимали, как Вы и велели. Опрос соседей пока не производили.
- И не надо пока, - пробурчал Глава, - давайте-ка сначала, господа, определимся, что нам делать с трупом. Кому, кроме здесь присутствующих, известно о смерти Бабушкина?
- По моему указанию в протоколе убитый записан как неопознанный труп, - продолжал Котов, - тем более, что после выстрела в лицо опознать его невозможно. Кстати, пальцев в квартире никаких не нашли, кроме отпечатков самого Андрея Николаевича и Артема. Может он Бабушкина и грохнул?
Артем побелел, но все остальные улыбнулись, оценив плоскую шутку полковника, слегка разрядившую обстановку.
- Хорошо, - сказал Глава, - повторяю – что будем делать с трупом? Вы же все понимаете, смерть Андрея Николаевича нам сейчас совершенно не нужна. Вот застрелили бы его пораньше, в самом начале возрождения Зари коммунизма…
Соловьев осекся, посмотрел на присутствующих, но те сидели с каменными лицами, и он продолжал.
- Народ бы тогда еще больше сплотился вокруг нас, и массово повалил прививаться. Можно было даже и улицу какую-нибудь в честь убитого героя назвать. А сейчас что? Мы и так на третьем месте по вакцинации в России, второе и первое мы не займем, да нам туда и не надо. Зато теперь могут поползти слухи, мол власть не уберегла героя, а использовала его в своих целях и отправила на верную смерть. А уж этот сучонок Иван Иванович, будьте спокойны, сможет из убийства Бабушкина раздуть такую историю, что народ начнет метаться в ненужном направлении. Да ко всему прочему еще и День вакцинации через три дня, как-раз нам только смерти главного редактора к празднику не хватало.
- Может антиваксеры его убили? – сказал Артем.
- Вряд ли, - ответил Глава, - Зачем? Им точно так же не нужна его смерть, как и нам. Понимаете, сейчас в городе установился хоть какой-то баланс. Есть власть, а есть партия антиваксеров. Каждый житель находится либо с одной, либо с другой стороны баррикад. И ни нам, ни антиваксерам не нужны события, которые могут нарушить существующий баланс. Всех устраивает текущее положение. Желать конфликта в этой ситуации может только какая-нибудь неизвестная нам третья сила.
- Какая сила? - встрепенулся начальник управления ФСБ, полковник Бритвин.
- А вот вы и выясняйте, какая, это ваша работа, – отрезал Соловьев, - но давайте о насущном. Надо решать, объявлять о смерти Бабушкина или нет?
Евгений Васильевич был совершенно прав – известие об убийстве Андрея Николаевича могло привести к непредсказуемым последствиям, но и сокрытие преступления могло привести к последствиям еще более непредсказуемым. Выбрать из двух зол меньшее казалось невозможным.
Завязался жаркий спор, в котором не участвовал лишь прокурор города, старший советник юстиции Александр Александрович Беккер. Он занимал свой пост с незапамятных времен. Злые языки шутили, что Беккер представлял прокуратуру города на коронации Елизаветы второй.  Невысокий, плотный, с густой белой шевелюрой, городской прокурор сидел в своем уютном кресле без малого сорок лет. Ему было далеко за семьдесят, однако по остроте ума и сообразительности Александр Александрович мог дать фору любому. Сейчас же прокурор молча сидел на стуле и рисовал в блокноте какие-то загадочные квадратики, кружочки и треугольники.
- А может объявить, что он своей смертью помер, например, от инфаркта, да и похоронить в закрытом гробу, – предложил Котов, - дело об убийстве замнем, нам не впервой.
- Может и так, - устало сказал Глава, которому тоже эта мысль приходила в голову, - но все равно День вакцинации будет испорчен самим фактом смерти главного редактора Зари, а этого допустить никак нельзя.
- Скажите, Артем? – внезапно вклинился Беккер в разговор, - а чем Бабушкин занимался в редакции?
- Последнее время ничем, - развел тот руками, - сидел в кабинете, да подписывал в печать Зарю.
- А он проводил какие-нибудь планерки, совещания с персоналом?
- Нет.
- Тогда кто может заметить его отсутствие в редакции?
- Не знаю даже, - Артем пожал плечами, - если только охранники, да я.
- Насколько я помню, он жил один? Ни жены, ни детей у него нет?
- Любовницы, и той не было, - наябедничал Котов.
Прокурор кивнул головой и замолчал, а спор разгорелся с новой силой. Но наконец все выдохлись и затихли, так и не придя к какому-либо решению. Тогда Беккер заговорил вновь.
- А зачем нам чего-то решать сейчас? – сказал он, - давайте просто выждем время.
- А затем, дорогой Сан Саныч, что Бабушкина через два дня надо хоронить, тайно или явно, но хоронить, ведь мертвый человек имеет свойство портиться, - язвительно сказал Соловьев.
- Мертвая ягода тоже имеет свойство портиться, - ответил Беккер.
Все присутствующие замолчали.
- Вы не представляете, сколько моя бабка садит смородины, - невозмутимо продолжил прокурор, - и варенье варили, и бражку делали, лишь бы не пропадала зря. Я с ней и по-хорошему, и по-плохому, и хотел выкорчевать половину, так она ни в какую! Ну я и купил  морозильную камеру. Бабка наморозит смородины летом, а я зимой приду со службы, зачерпну ягодки стакан и в кресло… сижу хрумкаю… И мир в семье сохраняется, а это ведь самое главное!
Все присутствующие продолжали молчать.
- У Вас же есть морозильная камера в судебно-медицинском отделении, - обратился Беккер к главному врачу, - какая в ней температура?
- Минус двадцать два, - ответил тот.
- Даже ниже, чем в моей, у меня всего минус восемнадцать! Вот и положите туда Андрея Николаевича. Вскрытие пока не делайте. И пускай он лежит себе потихоньку. А потом глядишь и придет нужный момент, когда мы его достанем, разморозим, да и предъявим миру! Но пока пусть официально Бабушкин числится живым, и ни одна душа не должна знать, что он мертв. А после Дня вакцинации видно будет.
На этом, подтвердив свою репутацию умнейшего человека, прокурор замолчал и вновь принялся рисовать в блокноте. А остальные участники совещания очень быстро составили план дальнейших действий.
- Найдите убийц, и тех, кто за ними стоит! – подытожил Глава, - разыщите того, кто мутит воду в городе. Следствие проводите с соблюдением всех мер секретности. О смерти главного редактора не должна узнать ни одна собака! Следующее совещание завтра здесь же в четырнадцать часов, в том же составе. Доложите результаты расследования за сутки. И попробуйте только сорвать мне День вакцинации!!!
- Соседей Бабушкина ликвидировать? - деловито спросил Котов, - или пока их задержим? Они могли видеть лишнего - и приезд опергруппы, и как мы труп выносили.
- Иди в жопу, - сказал Соловьев и совещание закончилось.