Прости

прибой разбивался о берег
от отчаяния я кричал
звук натыкался на скалы
и поглощался закатом
таким же как вчера
таким же как будет завтра
прячущееся за горизонт солнце
олицетворяло рефлексии начало
с пустого в порожнее
льются минуты
тикают ручные часы
вечные ритмы подбирают другие
придавая смысл жизни
безразличие — это единственное лекарство от безумия и отчаяния
единственный выживший,
эти строки тебе посвящаю сгорая

все мысли перенесённые на бумагу производят вечную макулатуру
мечтал стать как буковски или алехин
но в итоге в темноте умер
обхватив свои колени
сидел на подоконнике питерской пустой коммуналки
слушал о том, как из колонок какой-то голос дрочит на таймалпсы заката
я бы хотел сказать прости
но я просто не знаю кому это говорить
или пытавшейся меня вылечить
то ли той, с которой не заканчивался меф*******й трип
то ли той, из-за которой на пятнадцатый новый год погрузился в трехмесячное молчание
каждый раз прогоняя в голове те самые голые с другим мужиком фотографии
то ли той, с которой ощущал себя рыцарем, ездил на железных конях к ней в усадьбу
и в один из приездов узнал, что раздвигать ноги перед другими — это такая забава
то ли тем, с которыми пытался забыться, смириться с таким построенным миром
каждая пустая ебля остаётся засечкой и на груди очередной гирей

чтобы жить
необходимо сжечь все мосты
забыть своё гиблое прошлое
оставить воспоминания
как в тонущем мешке кошек
отказаться от приема пищи
от скуренных сигарет до фильтра
выбросить подложенную свинью
продолжать обрастать книгами
за зощенко следует евтушенко, после этого тома замятин
переписываю все под чистую, для старой информации не будет памяти
лучшее время для закрытия гештальтов
когда лежишь на полу умирая
жадно глотаешь воздух
головой упираешься в грязное одеяло
три точки, три тире, за ними снова три точки
ближайшая помощь за тысячи километров
да и о ней не попросишь
я бы хотел сказать прости
каждому, кому не сказал что он мне дорог
вместо этого, я всегда прятался — Занавес из шуток колких
я бы хотел выбросить этот щит
закопать как топор войны
каждому, кто был в моей жизни —
я тебя люблю, и прости