Я, Анна, лежала желанная - 52

Тридцать девятая глава. Молитва.

|люди верили, что есть некий план
|сообразно которому всё и движется
|только движется мимо них
|оказалось, что план - сами люди

Галя испытала беременность.

Все спрашивали Тарасиков про детей. Это была страшная тема: про них не говорят, про них сюсюкают. Сюсюкать Галя не могла.
- Ты не любишь детей?
- Люблю, но не всех.
- Как мило... А каких любишь?
- Естественных.
- Естественных любят все. Да только с обычными как-то спокойней.
- Да, вкус не навяжешь.
- Что вкус, уж как уродится.
- Как воспитаешь. То потом и хлебнёшь.
- В старости хлебнуть хоть воды стакан, и то ладно.
– Это ты на Старость надеешься. Немощную и слабоумную. А ну как в старости тебе захочется жить?

***
Время, проведённое с Женькой, летело быстро, незаметно, вмещало много. Много больше, чем испытанное с первым супругом, до него, в одиночестве, с друзьями, в горе, в радости, - оно вмещало Вселенский Покой. Это когда внешне живёшь – снуёшь, торопишься, готовишь завтрак, принимаешь смену, выслушиваешь кондукторские гадости, трясёшься в поезде, томишься в кабинетных очередях… но всё это не задевает Тебя. Всё это для тебя лишь игра, передвигание пешек. А твоя жизнь происходит отдельно, просто на другом уровне, на другом поле. И никто не может в это вмешаться, никто, как ни один чужеродный спермий не проникает в яйцеклетку другого вида животного, как нельзя понять литератору физика, трактористу художника, Фане – Гали.
Фантазия лезла в личное хамски, дерзко, упрямо. Задавала вопросы – по-дурацки, с улыбочкой, сю-сю-сю, на которые грубо не ответишь – логически – не за что, но нутром понимаешь – подлец. У Фани была такая черта, она что не поймёт, то интерпретирует. Она завидовала, если Галя была весёлой, но если та была задумчивой – она искала в этом подвох и заговор против неё, Фантазии Африкановны, урождённой Затроцкой. Не было смысла объяснять, что мир гораздо более широк и разнообразен – она всё принимала на свой счёт и затем жестоко карала.
Галя всё сносила легче, пока у них был Свой, отдельный Мир. Пока они понимали, поддерживали друг друга, друг другом жили, опекали, любили, заботились. И Галя не хотела этих штампов и паспортов:
- Это всё гадкие уловки Системы, её хитрые крючки. Давай не будем поддерживать.
- Это их такие правила, и сейчас нам их не обойти, если мы хотим…
- Может, не хотим? Давай не будем, нам и так хорошо.
- Галя, если я однажды не вернусь…
- Ты всегда будешь со мной, если хочешь. Я всегда буду помнить тебя, сколько буду жить. Пока не высохнет последний нейрон. Но и тогда ты будешь витать в моём облаке.
И однажды он «никогда» не вернулся.
Он остался навсегда: сравнимым, помнимым, любимым, раной, болью, шрамом, виной, успокоением, прощением и благодарностью.
Сперва она страдала, не видела людей – биомасса какая-то, и когда ей сосед помог вынести вещи, он нашёл где-то санки и перевёз её пакеты на новое место жилья, Галя протянула ему деньги, (мало, но платить другому надо, всегда) он тогда сказал: «Ну, Галка, ты чего… не надо, это, ты… лучше помяни его за нас. А денег-то не надо, мы что ж, не люди?», и она бурно расплакалась, это было человечно, среди людского и зимнего холода, равнодушия, жестокости и нежелания жить.
Она стала жить по инерции, ждя, когда пройдёт период боли. Вытеснила лишнее. Оставила лишь то, что сейчас. Но шли события, и было тяжко, рвалась наружу агрессия.
Шли с соседкой с дискотеки, через «тот самый мост». Галя давно не плакала, но память хранилась где-то рядом, будто в заплечном ранце.
К ним приставал мужчина, пьяный и молодой, с плохими шутками, подвохами, намёками. В ней не выветрился хмель и шум дешёвых танцуль. Он обратился с чем-то и к Гале, что сказал – она просто не поняла, - кто в это время занимал её пространство – тело, мозг? Какую фразу воспринял, как личное оскорбление? – Галя бросилась на него, как пантера, вцепилась в горло – и сказала – я сейчас тебя просто убью. Тот хрипел, цеплялся в её руки, царапал, пытался спасти свою жизнь. В какой-то миг перестал с ней бороться. Галя думала со стороны: если сделать это раз –значит опуститься на уровень. Дальше – можно так ещё, и ещё… или каяться всю жизнь и восполнять другими делами. Но – поднимешься обратно? Скорей всего, нет».
Галя опустила руки.
Человек растёр ладонью шею, приходил в себя, ругался матом, протрезвел. Кровь неслась по магистралям, восстанавливая прежний ход биологического времени.
- Дура… Бешеная дура! – он припустил, сперва рысцой, а после в бодрый галоп.
Галя опустила руки и продолжила Жить.

***
Она не знала точно, от кого может быть этот интересный ребёнок. Стояла на приём к врачу, ждала очереди, витала. Видела других – но с приятной отстранённостью. Чувствовала себя особенной: в ней обитала ещё одна Жизнь. Улицу сегодня перешла осторожно, ела меньше, чем обычно, занялась гимнастикой, брошенной сто лет назад. «Никому говорить не буду, никому, особенно матери. И на работе, до последнего – попозже встану на учёт. Ничего плохого не случится с этим ребёнком. Ведь у меня есть Карл».
Во врачебный кабинет заглянул Лёшка.
- Ку-ку. Есть кто? Мне бы процедурки, - он помял кулёк шприцов и коробочку ампул.
Он вовсе не боялся быть смешным, да он и не был смешон. Это было естественно, это было нормально, и его воспринимали именно так. Лёшка был дурак, официальный, но житейской мудростью преобладал. Где что взять и как использовать, с кем быть налегке, а от кого держаться подальше. Кучерявый и упитанный, высокий и молодой, гладкощёкий и небрежно одетый, тридцатилетний ребёнок с пробивающейся сединой.
Галя жила в каком-то ограниченном мире, и совершенно не понимала, откуда у людей берется то, что у них есть.
Карл ей что-то объяснял про эти Потоки, про которые она немного знала сама. Но до конца понять было ей не под силу.
- Я хочу понять движение денег, - сказала она как-то раз Климу. – Почему они так редко попадают к нам?
Или:
- Покажи мне направления ВотЧо.
- В смысле, направления? Восток, Юг, Запад, Север?
- Нет, у города есть направления, но ладно…
И в ней вот зародился Поток.
- Вы беременны? – Спросил её врач-диагност перед началом УЗИ.
- Не знаю, - вдруг сказала она. Вдруг она подумала – а что скажет Карл? Что вообще происходит? Почему-то я решаю без него.
Врач назначил витамины, гулять, беречь нервы, и себя, и ребёнка, но Галя пошла на аборт.