Бессилие

Трое сидели за столом. Плечистый молодой шатен со шрамом на правой щеке в задумчивости барабанил пальцами по столу. Эвенк, прищуря и без того узкие глаза, смотрел в окно, где за рекой разгорался закат. Голубые глаза Сашки нервно блуждали, то устремив взгляд в окно, то шарили по стенам елового дома. Он, тяжко, судорожно вздохнув, снова повторил: "Ну ничего я не смог сделать... Ничего!"
Эвенк положил ему тяжёлую мозолистую руку на плечо, и с минуту так держал молча. Он знал, что слова здесь излишни...
Это место на берегу Тунгуски Сашка с Галей облюбовали в начале прошлой осени, во время очередного похода за кедровыми орехами. Приличная, не захламлённая валежником полянка, не заросшая кустами. Идеальное место для уединения влюблённых. Рядом впадала в Тунгуску небольшая, но быстрая река. Рыбалка, костёр. Гнус ещё не разгулялся. Майские заморозки его пока обуздывали. Поцелуи, голубиное воркование светловолосой Галки, радостный беззаботный смех... И ещё чей-то весёлый, задорный смех присоединился к ихнему издалека. Молодые голоса доносились с реки, приближаясь. Влюблённые увидели две большие байдарки, идущие вниз по течению недалеко от ихнего, правого берега. Совсем близко. Туристы... Много гуляет по сибирским рекам в тёплый сезон этих любителей сплава на байдарках. Передняя байдарка уже проходила мимо них. В ней сидели четверо – двое парней и две девушки. Сашка навсегда запомнил развевающиеся огненно-рыжие волосы одной из них. Он вдруг застыл, глядя на удаляющуюся лодку. Галя ласково шлёпнула его по шее и ревниво протянула: "Ишь, уставился! Что, красивые девки?"  Он, не замечая заигрываний подруги, истошно завопил, махая кепкой сидящим в байдарке: " Назад! К берегу, сюда!!!" Они недоумённо оглядывались на него, и переглядывались с улыбками между собой. Байдарка уже миновала впадающую в реку протоку, и грести против течения было непросто. Они уже миновали острый каменистый мысок и скрылись за ним. На следующей байдарке, встревоженные его криком, почуяли неладное и пристали к берегу напротив их заветной полянки...
Протока, впадающая в реку, текла вдоль гряды каменистых невысоких сопок. Они встали неодолимой преградой на её пути и направили течение не в направлении течения основной реки, как обычно бывает, а навстречу ему, под острым углом. Сопочки заканчивались как раз тем мыском, за которым скрылась передняя байдарка. Протока вытекала из небольшого, но глубокого озера, в которое впадала питающая её река. Это был единый приток, протекающий через озеро, которое было километров за двенадцать выше по течению притока. На севере, куда тёк Енисей, взорвали, видимо, ледяные заторы, и вода, поднявшаяся из-за этого в Енисее и притоках, бурными потоками ринулась вниз, к Ледовитому океану. Течение здесь и без того было быстрое, неспокойное. А теперь оно было стремительным. Для сплава на байдарках – здорово! Но вот выгрести против него – проблема. Поток, отогнутый мыском, как рулём, бил навстречу течению реки, врезался в него, подпирал, не пускал, сталкиваясь. И течение, ища выхода, сразу за мыском закручивалось в нешуточный водоворот. Он и в малую воду был опасен для лодок. Сейчас же, в половодье, в судоходный сезон, он бушевал неистово и страшно. Однажды в него затянуло самоходную баржу, с трудом ползущую вверх по течению. Утопить здоровенную посудину этот водоворот, конечно, не мог. Но он сбил её с курса, прижал к берегу, и она села на мель – галечную косу ниже по течению, заливаемую только в половодье. Буксир, присланный на помощь, пытаясь её вытащить, сам был отклонён течением, резко рыскнул, потерял управление и тоже сел на мель. Вытащить оба судна удалось только с помощью другого буксира. Сашка, вскочив в моторку, судорожно рванул ремень. Один из парней из второй байдарки вскочил в лодку с ним, видя явные признаки беды. Мотор, как бы чуя обстановку, взревел сразу, без капризов. Моторка в считанные секунды причалила  к мыску, и хотя Сашок быстро дал реверс, не успела затормозить и вылетела носом на гальку пологого здесь берега. Сашкин спутник от резкого торможения повалился на дно лодки. Сашок, схватив свёрнутую в бухту верёвку, перепрыгнул через него и бросился через мысок к противоположному его берегу. Который был здесь обрывист, подмытый бешено кружащимся потоком. А уши резанул отчаянный, ужасный крик жизни, попавшей в стальные когти смерти и в безнадёжности вещающей всему миру о своём отчаянном положении. Картина была жуткая. Пологая, но стремительная воронка метров пятнадцать в диаметре затянула байдарку и кружила её в дьявольской карусели, угрожающе раскачивая в неровных спиральных струях. Один из парней бестолково и бесполезно махал веслом, пытаясь хоть как-то вырваться из этого смертельного котла. Усилия мухи, затянутой в пыльный вихрь. Второе весло, выроненное гребцом, кружилось рядом с лодкой. Девушки кричали отчаянно и тоскливо, ещё более, видимо, повергая в панику своих спутников. Сашок, размотав верёвку с кошкой – обычное снаряжение предусмотрительных, опытных речников, во всё горло заорал: "Держитесь! Ловите верёвку!" Прицелившись, бросил, пытаясь зацепить борт байдарки. Тогда, может, удастся вытянуть её вдвоём вниз по течению.
Но в вертящуюся волчком байдарку попасть было не просто. Кошка бултыхнулась в водоворот. Сашок похолодел. Не дай бог, зацепится за какую нибудь корягу! Но обошлось. Бешено перебирая руками, Сашка вытащил верёвку с кошкой. Гребец в байдарке, уже измученный, тоже выронил своё весло и цеплялся за борта, лишь бы удержаться. Сашок снова метнул кошку. Один из парней, к которому прижалась его подруга, поймал верёвку.  Сашка крикнул; "Цепляй за сиденье!" Но парень как бы и не слышал его. Он обмотал верёвку вокруг руки, это была роковая ошибка. Рывок течения сбросил его с байдарки вместе с цепко обхватившей его подругой. Сам он то ли сознательно, то ли просто инстинктивно стараясь ухватиться за что либо, обхватил девушку другой рукой. Саша крикнул сопровождавшему его парню: "Тяни!" Они бросились, таща верёвку, вниз по течению вдоль берега. Усилия двух молодых сильных парней одолели водоворот. Парень и его подруга вскоре оказались на берегу, крутом, но не отвесном, обоих вытащили на мысок. Они успели наглотаться холодной воды, но были в сознании. Сашок с их спутником уложили их на землю вниз лицом, и они несколько минут, отчаянно давясь и кашляя, освобождали дыхательные пути. И тут Сашка вспомнил о байдарке! Отчаянная борьба так потрясла и его, и напарника, что это у обоих вылетело из головы.  Перевёрнутая байдарка кружилась в середине водоворота. Пассажиров нигде не было видно – ни на берегу, ни в воде... Спасённая девушка, с лицом, залепленным мокрыми тёмными волосами, отчаянно закричала: "Люда, Людочка! Коля!", и с рыданием набросилась на Сашку, колотя его кулачками в грудь: "Спасите их! Сделайте хоть что нибудь! Как же вы это?! Сволочи!!!" Сашок стоял, как окаменевший. Он знал, что всё уже кончено... Как во сне, он наблюдал, как Галка хлопочет возле спасённых, перевезённых на поляну, как пытается хоть как-то успокоить рыдающую девушку. Позднее он узнал, что рыжая девушка была двоюродной сестрой спасённой. Её тело три дня спустя выловил в нескольких километрах ниже рыбачивший там местный парень. Её спутника не нашли.
Саша, налив себе стакан "фирменной" настойки, которую принёс друг с рваной щекой, позаимствовав у своего дяди, выпил в два глотка, и, отдышавшись, вдруг со слезами простонал: "Ребята, ну ничего я больше поделать не смог! Ничего!", и, уронив голову на руки, застыл в неподвижности. И вдруг спина и плечи его затряслись. Парень со шрамом молчал, потупившись. Эвенк сам налил себе кружку и выпил солидно и степенно. А потом крепко обнял Сашка за плечи. Они молчали. Они знали, что от человека можно требовать только то, что в силах человеческих. А они не беспредельны.