Последний день помпеи. Письмо девятое

Письмо девятое.

«То лава изливалась лживым змеем,
Склонившим человечество к греху.
Патриции, и прочие плебеи
Все в панике. Тревожно на духу.
И дядюшка мой успокоил бедных
Сказав, что мол горят в огне дома.
Дома, что побросали вы, и тленьем
Теперь долина вся обречена.
Порыв и трепет укротив у мнимых,
Устал. На ложе с доблестью прилёг.
Дыханием своим больным и хриплым
Пред сном дышал. Когда же одинок
Остался он, всё думал о насущном,
О тайнах и о смыслах бытия.
Как воспитать теперь сынов грядущих
И объяснить законы жития.
Тем временем колонный двор наполнил
Свои чертоги пемзой, и с полна
Он завалился пеплом чёрным, чёрным,
Как будто в море синем глубина.
И дядю моего вдруг разбудили.
Ах, если б он остался возлегать
Быть может задахнулся и на ложе
В мученьях адских стал бы помирать.
Он сразу подошёл к Помпониану,
Решался всех волнующий вопрос.
Остаться ли в укрытье, или надо
Снаружи быть. Тем временем поднёс
Из недр взрыд, падение колонны
И здание шаталась в бок, назад.
На улице опасно, камнем грохнет,
Что упадёшь на землю. Камнепад!
Решили люди лентой полотняной
Подушки привязать. „Вот чудаки!“
В других местах был свет, и было рано,
А здесь черным - черно. Коли зрачки!
Лишь факелы в бессмысленном пространстве,
Сияли и дарили миру свет.
А где то переливами в коварстве
Струилась магма. Был далёк рассвет.»