из 12 года

Из цикла Петербург

У книги не разрезаны листы, -
Как будто бы опущены мосты
И нам на жизнь и смерть не разделиться,
Не обронить последнее «прости»,
Как под себя по старости грести,
Не стать легендой северной столицы, -

Каналы сузят рвы, и станут – швы,
Под ядовитым семенем травы
Потрескаются мрамор и граниты,
История извергнет чужака, -
Тот город, что растягивал века,
Меняясь с одержимостью улиты.

Чем каменные джунгли веселей,
Тем больше в них запущенных аллей,
Где пропадают львы и василиски,
Где под мостами жизнь почище той,
Что падает с последней прямотой
В амбарным игом тлеющие списки.

Над городом не ночь, но царский плен,
Когда твой взгляд на уровне колен,
И двери в небо – мост меж берегами,
Когда провал – бегущая вода,
Но странствия растлили города,
И откровенья кажутся снегами.

Застыл поток? – под аркой всё мертво,
Быков одолевает естество,
Атланты оскотинились, застыли,
Так воздух пуст, что неподвижен свет,
Что Клодтов конь анфас и в профиль – блед,
Что наледь – миф о масле или мыле.

Не жизнь, но тень в падении видна,
Что более Фонтанка холодна,
Чем Млечный путь и высохшая Лета,
Что книга распадается сама
На прошлое и горе от ума,
На свет и тьму, на безнадежность света…

И если жизнь - игра в царя горы -
Какой звездою мы озарены? -
И город бледен немочью холеры,
Не Петербург - Щелкунчик, Петроград,
Сон разума и золото монад,
Химеры одиночества и веры.

Поэтому и книга - без листов,
Так монолитом одеянье вдов,
Кирпичная надсада над гранитом,
Все, что в двадцатом было и прошло,
И разделилось на добро и зло,
И заново оплакано пиитом.