ДУМА

Как будто стало холодней
и, кажется, на самом деле,
уже немного пободрей
и, вроде, как-то веселее.
И безнадёжность протекла,
и, от потопов и пожаров
стрелой ковидной пролегла
до комикадзе-байрактаров.
Приободрившийся народ
на всех шести концах вселенной
подумал, что и не помрёт –
во всяком случае, мгновенно.
И продолжает пиво лить,
утилизаровать осколки,
кого убили, хоронить,
свои накалывать наколки,
воспитывать себе врагов,
приписывать свои уродства
тем, кто ему не смотрит в рот,
настаивать на превосходстве
и, вставив древко мужикам,
в содомистическом угаре,
спокойно впаривать дедам,
что внуков те спасать не вправе.

А кто на женщину глядит,
как на подругу и голубку,
кого-то может возмутить,
иль разобидеть не на шутку.
Приблизился апофеоз
героев жалкого разврата,
когда границы не найдёшь
меж ликом зверя и кастрата!
Жар-птица женщина глядит
и потихоньку обмирает,
надеясь, гнусь не победит
орлов когда-то гордой стаи.
А я на женщину смотрю,
как на последний символ веры.
И ясно-ясно сознаю:
она здесь только не химера!
Я перед нею виноват
тем, что не очень отличаюсь
от этих крашеных цыплят,
хотя не крашусь и качаюсь –
хотя давно и не атлет –
свою поддерживая форму.
И вот теперь, на склоне лет,
беспомощен пред новой «нормой».
Идут на смену сыновья
без веры, внуков, вдохновенья,
уже в сомненье, что нельзя,
что можно в это безвременье.

Обычно в споре мужиков
не победит ни тот, ни этот.
А тот, кто тратит меньше слов,
но верит Слову и поэту.
И сердцем знает, кто велик,
за кем победа и леченье.
Лишь Бог велик! Он победит.
А вот когда, покажет время...