Гуниха

В конце августа 59 года несколько семей из нашего села погрузились в месте со своим несложным скарбом в товарный вагон и через 12 дней мы прикатили на нем в матушку Сибирь.
Алтайский край, село Гуниха.    Хвойный лес и горные речушки с прудами, делают эту местность живописной и сказочной.  Населения этого села в основном потомки киржаков  т.е. староверов, заселенные сюда еще со времен Екатерины Великой и поволжские немцы,  высланные в начале войны как «пятая колона», встретили нас хорошо. Все люди села вели образ жизни по старинным укладам.  Оставляли дом без присмотра, замков на дверях не вешали, просто, вставляли палочку в петли для замка, что бы  было видно, что дома никого нет.   Там не было привычного для нас стада, корову с телёнком, просто выпускали со двора и она сама уходила пастись на выпаса  в сторону пруда,  возле леса. Сама же приходила в обед для дойки и вечером на ночлег. 

Семье дали новый рубленый, деревянный дом на две комнаты с кухней и дворовыми пристройками. Отец устроился работать кузнецом, а мать на молокозаводе простой сотрудницей. Главный продукт – сыр и масла.   Свежие: сливки, сметана и творог всегда стояли на нашем домашнем столе.  Там действительно был коммунизм. Можно было выписать в колхозе: мед, сахар или же какую-нибудь мелкую скотину, поросенка или овечку… Это все в счет будущих трудодней. Но как правило, правления колхоза, вряд ли когда-нибудь требовали возврата этих долгов.
Однажды, мы с отцом, поехали на подводе получать хлеб, пшеничное зерно. Подъехали к складам. Никого нет. Сидим, ждем. К нам подошел дед киржак, спрашивает:"Чего ждём паря?" "Кладовщика". Ответил отец.                                "А он еще утром уехал в район, его сегодня не будет. А зачем он тебе нужен?"                "Хлеб получит". "Так иди и бери, сколько тебе надо, что ты его ждешь?"                "Ну как же? Надо все на весах взвесить, оформить, как полагается. Как же?"                Дед удивительно посмотрел на отца, как будто он прибыл из другого мира.                "Зачем?  Открывай амбар и насыпай в мешки зерна, сколько тебе надо у нас здесь все так делают".

Там же на колхозном поле мы накопали на зиму картошки, заготовили сена и дрова.  Все наши сельчане удивлялись, что здесь всё так просто и доступно, а у нас в Платаве, солому на вес с записью выдавали.  Мы купили там только корову. Все остальное выдал колхоз.  Бесплатно, как будущим колхозникам. К тому же  по условиям переселения, дом который дал нам колхоз ч/з 10 лет должен перейти в частную собственность.

Восьмилетняя школа располагалась в центре села, напротив находился интернат для детей с ближайших заимок. Клуб переделанный из бывшей церкви стоял тут же рядом. Почти что все ученики, после второй смены, бегали туда смотреть х/д фильмы. Цена билета 5 коп. за сеанс. 

Во втором классе нас учил директор школы. Геряеев Пётр Демьянович.   Высокий, стройный  мужчина, всегда подтянутый, ходил в полувоенной форме. Мы его боялись как огня. Да не только мы. Правильней сказать его уважали.   Он же бывший военный и требовал от всех военный порядок.  Не то чтобы он на кого то кричал или кому то угрожал, такого не было.  Голос у него был командирский.  Помню  один раз он принёс машинку  и всех мальчишек  подстриг. Тогда   было принято, всех мальчиков от 1-го до 4-го класса стригли наголо.

А в третьем классе нас объединили с параллельным, была у нас учительница Зоя Яковлевна. Молодая. Фамилия не помню. Почти, что каждый день она проводила так называемый «В не классный час». Читала нам патриотические книги.    При ней, после Петра Демьяновича, у нас была вольница.   Зимой наш третьей класс постоянно дрался  с мальчишками  четвёртого класса.  Не то что по злобе, а просто кто кому поддаст!!!   Там не столько драка была как возня с натиранием лица снегом. А так, чтобы били до крови, такого не было Старшие классы с пятого по восьмой учились в первую смену, а мы во вторую.  Мы приходили на час раньше до занятий и поджидали четвероклассников, нападали на них, по одиночке с ними легче было справится. Но когда они собирались вместе то нам доставалась. Особенно когда на их стороне выступал Ложкин.    

Ложкин был лет на пять старше нас и ростом Бог  его не обидел- Кинг Конг, а учился в 4 кл.   При нём у нас не было ни каких шансов на победу.    Когда же Ложкин был один, а нас человек шест, четверо висли по ногам и рукам, двое валили его.  Морда Ложкина трещала от снега.   Выходили драться  только на большой перемене. Остальное время включая и не школьное  уживались мирно…
Девчонки во время перемен как правило,  водили хоровод. Взявшись за руки, ходили по большому кругу и пели военные песни типа: как солдаты возвращались с Победы домой, как один пограничник встретил первый день войны… и конечно современные, это уж о трудовых подвигах. «Мы с железным конём все поля обойдём…», «в золотых огнях гидростанции пусть живет мечта Ильича»… Мы мальчишки, бегали возле этого круга играли в догонялки.

Соседи, поволжские немцы, относились к нам с уважением, особенно когда узнали, что во время войны, наше село было в оккупации и что  солдаты вермахта не лютовали и не зверствовали по отношению к местному населению. Одна немка плача рассказывала:                -Нас здесь ненавидели! Обзывали и оскорбляли на каждом шагу. Говорили, что мы изверги! А я знала, я верила, что немцы не могут убивать мирное населения и сжигать детей в огне. Потому, что это культурная нация.
Конечно, наши не стали им просто говорит о всех ужасах перенесенных в оккупации, а они были. Просто для тог, что бы еще не ранить и так истерзанные их души. Потому, что сами настрадались. В общем, соседя нам помогали, так же как и мы им. Жили дружно.               

Я помню как под  Новый год в клубе проводился вечер. Цена билета за вход 20 копеек. Тот кто был  в карнавальном костюме,  проходил бесплатно. Так вот у нас дома собрались все платавские. Надели на себя вышиванки, юбки с лентами.  Митька Силаев  должен был играть на гитаре,   а все женщины  должны  плясать и по очереди петь частушки.   Всех пропустили бесплатно. Ну и наши показали «киржакам» как надо веселится.  Все односельчане были несказанно довольны.                Они ничего подобного не видели. У них на всю деревню была одна частушка.                "Ты по что ко мне не ходишь?   Я по что к тебе хожу?   Ты по что меня не любишь?                                Я по что тебя люблю?"                Что, что, а частушек, наши платавские, знали  бессчётное количество, даже сочиняли их сами на ходу во время пляски. Жить там было хорошо.

В конце второго года, отец решил переехать к родной сестре. Она то же жила в Алтайском крае. Если Гуниха располагалась на северо-восток, то Волчно-Бурла , куда отец решил переехать, на оборот, на северо-западе.   То же там было навалом дров и сено. Добавок мол, родня.  А зря переехали. Хотя   В-Бурла была, гораздо  большим селом, но жить там было сложнее. Наверное, потому, что ближе к цивилизации и таких вольностей по ведению хозяйство там уже не было.