2. Страшный суд

Глава 2. Страшный суд.

(понедельник 14:00, пять суток до Дня вакцинации)

В полумраке подвала было тихо. Только где-то в углу размеренно и монотонно отбивала свой ритм капающая вода. И этот едва слышный, но неотвратимый звук больше всего нервировал Олега, хотя для волнения у него сейчас имелись причины и посерьезнее.
- Вот интересно, когда мне станет страшно? - подумал Олег, но страха почему-то не было. Вместо этого накатило какое-то совершенно неуместное в текущей ситуации чувство азарта.
Он сидел на стуле, со связанными за спиной руками и с кляпом во рту. Судя по неприятному запаху, в качестве кляпа использовался его собственный носовой платок. Людей, сидящих напротив, пленник совсем не видел. Только их силуэты выделялись на фоне грязного, слепого окошка, светившего из-под потолка подвала в глаза Олегу.
- Ну здравствуй, Олежек, - тишину наконец то прервал приятный, хорошо знакомый голос, принадлежащий секретарю партии антиваксеров, Ивану Ивановичу. Члены партии прекрасно знали, что их глава, носящий псевдоним «Троцкий», являлся чисто номинальным лидером. А истинным руководителем и организатором партии как раз и был собеседник Олега. Все догадывались, что «Иван Иванович» - лишь партийная кличка, а настоящего его имени никто не знал, да и не стремился узнать.
- Мммммм, - вежливо промычал в ответ Кузнецов.
- Ох, ироды! – притворно всплеснул руками Иван Иванович, - вы зачем-же живому человеку кляп то в рот засунули, быстро вытащите!
Только сейчас пленник понял, что у него за спиной кто-то стоит. Этот невидимый кто-то тут же выдернул кляп и жить сразу стало легче и веселее. Олег про себя решил спросить дома у матери, почему она не стирает его носовой платок. Хотя до дома надо еще добраться…
- Здравствуйте, - повторил Олег.
- А ты герой, Олежек, - восхищенно сказал его собеседник, - у меня аж сердце замирало, когда ты карабкался на памятник! А какую ты пламенную речь сверху толкнул!
Кузнецов приосанился, ведь слышать такие слова от Ивана Ивановича было очень приятно.
- Но вот незадача, Олежек, - развел руками секретарь, - прямо сверху по пожарной лестнице тебя спустили в полицейскую машину и увезли.
Тут, словно от летаргического сна, очнулся один из силуэтов справа. Это был Востриков, худой длинный и нескладного вида мужчина, кандидат наук, доцент местного филиала областного университета, всю сознательную жизнь протестовавший против всех и удачно нашедший себя среди антиваксеров.
- Сатрапы! Ублюдки! Подонки! –закричал он, подпрыгивая на стуле. Впрочем, одного косого взгляда Ивана Ивановича хватило, чтобы Востриков заткнулся, но молча раскачивался, снова переживая трагические события вчерашнего дня.
- А в полиции, Олежек, тебя ждали только два варианта, - продолжал секретарь, - либо получить срок и заниматься подметанием площади вокруг памятника этим долбаным вакцинаторам, либо уколоться и выйти на свободу. А ты на свободе… - Иван Иванович развел руками.
Олег вдруг почувствовал, как силуэты, внешне сидящие неподвижно, начали наплывать на него, тянуть к нему руки, шептать и насвистывать. Но это было частью игры, в которую он сейчас обязан выиграть! В голове всплыли слова Следователя: «Они ожидают, что ты начнешь оправдываться, что-то доказывать, уверять их в своей невиновности. А ты просто сиди и молчи!»
Поэтому Олег так и делал - спокойно смотрел на силуэты и молчал. И его поведение несколько выбило из колеи Ивана Ивановича. Но ненадолго.
- А ты знаешь, Олежек, как можно очень просто выявить предателя вакцинатора? Инъекционный пистолет оставляет едва заметный след на груди человека. Его и не разглядеть обычно. Зато такой след легко увидит профессиональный врач!
Силуэты утробно заворчали.
-Мария Петровна! – сказал Иван Иванович.
Один из силуэтов словно взлетел в воздух и с диким воплем кинулся вперед. На сцену вышла Мария Петровна Шпицрутен, бывший врач-терапевт городской больницы, старушка лет шестидесяти. С самого начала она в штыки приняла принудительную вакцинацию и организовала на работе преступную группировку по введению пациентам дистиллированной воды и выдаче поддельных сертификатов. Ее деятельность процветала, но однажды она сослепу перепутала ампулы и вместо воды вкатила полусотне человек слабительное. Этого ей не простили, причем и вакцинаторы, и антиваксеры. Старушка чуть не сделалась изгоем, однако ее пригрел у себя Иван Иванович, справедливо рассудивший, что опытный врач в хозяйстве лишним не будет, как бы он не обделался на работе.
Человек, стоящий сзади, сделал шаг вперед и у него в руке блеснул фонарик, луч которого впился Олегу в грудь. Мария Петровна Шпицрутен, продолжая вопить, совершенно разорвала пленнику рубашку и, вооружившись огромной лупой, начала изучать его обнаженный торс. Кузнецову было щекотно и немного смешно.
Обследование затянулось. Вопли как-то сами собой затихли. По недоуменному шевелению силуэтов стало ясно, что они рассчитывали на быстрый и однозначный исход события. А Мария Петровна все водила и водила лупой по груди Олега, но, лихорадочно дыша, молчала.
Наконец даже Иван Иванович не выдержал.
- Ну что там Мария Петровна, след есть? – спросил он.
Та оторвалась от связанного пациента и удивленно развела руками.
- Я ничего не вижу…
В голове Олега закружились барабанчики игрового автомата, выкидывая три топора. А фоном к ним звучал голос Следователя:
«Нам поступили пистолеты нового поколения, конвекционного действия. Они не оставляют след, а просто создают облако вокруг человека, через которое прививка попадает внутрь.»
«Как химтрейлы? Как вакцина с самолетов?»
Голос не отвечал, и это было красноречивее любого признания.
Молчал и секретарь партии. Он явно рассчитывал на совершенно другой результат осмотра, однако быстро взял себя в руки.
- Ну, объясни нам, Олежек? Почему тебя отпустили из полиции?
Олег понял, что схватка почти выиграна. И спокойным голосом начал говорить.
- Скрывать свою личность смысла не было. В полиции оказывается есть мое дело. А там всё про меня написано, даже то, что я за прогулы уволен. Никаких партийных секретов я не знал, поэтому допрос оказался очень коротким. Следователь предложил мне вакцинироваться.
Кузнецов замолчал, вновь переживая тот драматический момент.
- Подонки, какие они все же подонки! – заголосил Востриков со своего стула.
- Предложил мне вакцинироваться и погасить мои кредиты, миллион с лишним…
Доцент заткнулся на полуслове, выхватил из кармана телефон и начал что-то лихорадочно считать.
- Но я отказался, - устало сказал Олег, - продаться за миллион, да я потом в зеркало смотреться не смог бы!
- Почему же тебя отпустили?
- В кармане посмотрите, там приговор…
Иван Иванович сделал знак, и человек, стоящий за спиной пленника, сунул руку в карман разорванной рубашки, вытащив оттуда какую-то бумагу. Он протянул ее вперед вместе с фонариком. Секретарь включил фонарик и стал изучать документ. Его подсвеченное лицо, казалось отдельно от туловища парило в темноте, производя довольно жуткое, но одновременно забавное впечатление. Наконец Иван Иванович оторвался от бумаги, выключил фонарик и посмотрел на Олега.
- Тебя приговорили к пятнадцати суткам принудительных работ. Так почему ты сейчас на свободе?
- В полиции мне приказали срезать скобы, по которым я забирался на памятник Первым вакцинаторам, чтобы никто больше не смог туда залезть. Только я знаю, где они находятся, сам их приваривал. Сегодня утром в суде я получил приговор, а с завтрашнего дня начну отбывать срок и ходить на принудительные работы. А за то, что срежу скобы, после работы буду находиться дома, а не в камере.
Силуэты зашумели.
- Сегодня скобы срежешь, а завтра грудь под вакцину подставишь? – закричала Мария Петровна, оглядываясь на доцента и надеясь получить поддержку.
Востриков, однако, молчал и продолжал что-то высчитывать.
- Я и не знал, что там есть такие скобы, еще удивлялся вчера, как ты залез наверх, - задумчиво сказал Иван Иванович, - а ведь можно было в День вакцинации поднять над монументом флаг партии. Но теперь этого не сделать.
- Скобы есть на всех трех фигурах, они там так хитро расположены, их не найдешь, если не знаешь, где искать, - спокойно сказал Олег, - а я срежу скобы лишь с центральной фигуры, на которую сам залазил. Поэтому мы всегда снова сможем забраться на памятник, если нужно.
Присутствующие возбужденно зашумели, но секретарь поднял руку и воцарилась тишина. Только эта дурацкая вода продолжала капать, раздражая пленника. Но самое страшное закончилось. Все прошло так, как и сказал Следователь.
- Развяжите его, - скомандовал Иван Иванович, и Олега тут же освободили.