По мотивам памяти сына-поэта Антона Гапоника

В 1989г. появился на свет славный мальчишка Антошечка-крошечка. Казалось бы - как давно это было. Но, для меня - совсем недавно. Был Тошечка красивым, курносеньким, белолицым, с рыжиной волос, обаятельным, неугомонным ребеночком. Он совсем не хотел спать. С рождения спешил жить и чувствовать. Не хотел лежать. Все время пищал и пытался подняться. Замолкал только на руках. И чтобы держали "столбиком". И носили обязательно, а не стояли на месте. Он хотел все видеть. Хотел видеть новое и новое.
Рос Антошечка любознательным, жизнерадостным, мудрым, спокойным, рассудительным, терпеливым, стойким солдатиком. Обладал такой могучей энергией, что хватило бы ее на вечный двигатель. Гукал, улыбался, смеялся, что-то нам рассказывал. Своими нежными пальчиками доверчиво хватался за мой палец. Много кушал и быстро прибавлял в весе. Тельце его становилось полненьким и тугим. Он пах молочком и полевыми цветами. "Комочек счастья".
Любил играться. В этом не было для Тошечки предела. И я игралась с сыночком: - Идет коза-а-а бодатая-я-я, идет коза-а-а рогатая-я-я! Ножками топ-топ. Глазками хлоп-хлоп. Антоша песни не поет - она его забод-ё-т, забод-ё-т, забод-ё-т!" Направляла на карапузика сделанные из пальцев "рога" и щекотала ими пузико Тошки. Тошка закатывался от смеха. И опять просил играться. А еще игрались в сороку-ворону. Я водила пальчиком по сыночкиной ладошке и приговаривала: - Сорока-ворона кашу варила, деток кормила. Потом загибала его пальчики в кулачок: - Этому дала, этому дала, этому дала, этому дала, а... этому не дала! И начинала щекотать Тошку подмышками: - Он дрова не рубил, он воду не носил, он печку не топил, он кашу не варил, он деток не кормил. Тошка просто визжал от восторга. Но самая интересная игра для него в 4 месяца была "Ладушки" Я брала его ручки и хлопала в ладоши, приговаривая: - Ладушки, вы - ладушки. - Где были? - У бабушки. - А что ели? - Кашку. - А что пили? - Бражку. - Попили? Поели? Кыш, кыш полетели. На головку сели. И я поднимала Антошины ручки над его головой. Тошка так радовался. Часто я делала из пальцев "динозаврика", который ходил, ворчал, смешно чихал и искал Антошку, а найдя - щекотал. Этот "динозаврик дружил" с Антошей все 23 года. А еще мой мальчишка любил танцевать под песни Ирины Аллегровой. В девять месяцев говорил: "Аина Аегъева холосая" и вилял толстенькой попой в такт музыке. Он быстро изучил эти игры и потом сам уже и в ладушки со мной играл и сам с готовностью поднимал ручки над головой, слушая мои присказки.
Ах, Антошка-торопыжка! Торопился, стремился, "бежал" впереди всего мироздания. Возрастал духовно. Мощно и целенаправленно. Рано стал говорить. Волосики его побелели к четырем годам. Он стал "Пшеничкой", "Одуванчиком". И правда, когда Тошка бегал, его волосики развевались и светились белизной. Это напоминало нимб. А щечки были розовые, глазенки искрились счастьем. Личико, как у Ангела. И улыбка во весь ротик. Как жаль, что не было тогда ни фотоаппарата, ни видеокамеры. Все кануло в лету.
Рос сыночек добродушным, позитивным человечком, не знающим обид и озлобленности. Казалось, что он пришел с других, высших измерений. Так был не похож на своих родных. Ни внешне, ни внутренне, ни духовно. О духовности я узнала, только благодаря ему. Обычно, в мое время это называли культурой, воспитанностью, интеллигентностью. Как угодно. Весь смысл этих слов объединен в одно понятие - духовность. Тошечка-лапочка любил жизнь. Его маленькое сердечко и огромная душа вмещали в себя бесконечность мироздания. Сколько же света они накопили и пытались осветить этот мир. И освещали...все, что окружало сыночка. Все это было наполнено удивительными красками и разнообразием чувств. Детство пролетело очень быстро. Солнечное, здоровое детство. Когда сыночку было 5 лет, детство закончилось. И начался жестокий бой...за каждую секунду жизни. Светлая, ненавязчивая энергия сына ослепляла людей и заставляла их с раздражением отворачиваться. Как отворачиваются от солнечного зайчика. А солнышко любило Антошку. И Антошка с благодарностью отвечал солнышку тем же. Стоит только раздвинуть шторы, и солнышко, хотя его до этого не было, сразу же выходило из-за тучек и светило сыночку в глаза. Сыночек щурился, но не отворачивался, а довольно смеялся. Солнышко любило Солнышко.
А потом бой...бой...бой. "Покой нам только снился". Бой с болезнью. Беловолосый нежный малыш-Ангелочек стал русоволосым Ангелом-воином. Спешка жить нарастала. И Тошик просто "заряжался" информацией. И заряжал все вокруг своим жизнеутверждением. Он накапливал духовность в себе, несмотря на страдания и мучения, которые только укрепляли его, давали стимул для накопления света. Даже измученный болезнью, Антоша источал свет. А уж когда он выходил из очередной "маленькой смерти", то лучился светом, изумляясь небу, птичкам, листочкам, веточкам (это он видел в больничное окно), и воздуху, который тоже вдыхал с любовью. Он дорожил всем. И писал...стихи, прозу. Разносторонне самообразовывался и писал стихи. С 9 до 19 лет. Все знания ему давались легко. Учился на одни пятерки. Множество грамот, медали и премии. Он был "паранормальным" мальчиком из "паранормального" мира с "паранормальными" знаниями и "паранормальным" мужеством. Потому-что выдержать то, что выдержал он, мог только человек, достигший Высшей ступени духовного развития.
Он почти ничего не ел, но жил, будто питался святым духом. Я всегда удивлялась, как он еще жил. Обездвиженный, обезвоженный, он источал Божий Свет.
(мама Людмила Гапоник)

Немного изменённая фраза Н. Островского: "... Жизнь надо прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое и мелочное прошлое и чтобы, умирая, смог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире..."
Так ее прожил удивительный паренёк Антон Гапоник.