Рыба ВАМ Виртуальный Альманах Миражистов

 
РЫБА ВАМ
 
Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ  Николай ЕРЁМИН Евгений СТЕПАНОВ Эдуард РУСАКОВ Александр БАЛТИН  Николай ПАНЧЕНКО Тони ФРЕДРИКССОН
 
Виртуальный Альманах Миражистов
Красноярск 2021

 РЫБА ВАМ

Виртуальный Альманах Миражистов
Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ  Николай ЕРЁМИН Евгений СТЕПАНОВ Эдуард РУСАКОВ Александр БАЛТИН  Николай ПАНЧЕНКО Тони ФРЕДРИКССОН
КрасноярсК 2021

РЫБА ВАМ
..........  ..........
 
…………………………………………………………………………………………………………………………
Виртуальный Альманах Миражистов

 
КрасноярсК
2021

РЫБА  ВАМ
Виртуальный Альманах Миражистов
составил Николай Николаевич ЕРЁМИН.
Украсили его деревянные скульптуры Тони ФРЕДРИКССОНА
Кошек нарисовала Кристина ЗЕЙТУНЯН-БЕЛОУС
 
СОДЕРЖАНИЕ
Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ
Николай ЕРЁМИН
Евгений СТЕПАНОВ
Эдуард РУСАКОВ
Александр БАЛТИН 
Николай ПАНЧЕНКО
Тони ФРЕДРИКССОН
 
……………………………..
Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ
Виртуальный Альманах Миражистов
 
 
Остаётся только сила ума
Кедров-Челищев:

Остаётся только сила ума
Чтобы быть себе на уме
Отчего мне светит ночная тьма
Оттого что всю жизнь во тьме

18 ноября 2021
Эмигрирую в метавселенную
Отрясаю с ног скверну бренную
Ухожу не капитулирую
Эмигрирую эмигрирую


Здравствуй новая метавселенная
Электронная и нетленнаяб
Буду жить теперь без невзгод
У меня теперь куар код


Я в Париже бонжур суар
У меня теперь код куар
По Монмартру онлай хожу
Женеманш месье пасижу


Прогуляюсь до Мулен руж
Только ты мой сайт не обруш
Я обрел уже жизнь нетленную
Эмигрирую в метавселенную


18 ноября 2021
Нам не уловить неуловимое
Неуловимое
Правит нами
Мы поймали неуловимое
Неуловимое нас поймало
Лав лавина неуловимого
Неуловимого лав лавина
Все влекомое
Во все влекомое
Кома влекомого
Влекомого кома


18 ноября 2021
Меня втянули в эту игру
Я играл ты играла
Мы играли в мячики нот
Ноты играли нами


Мы не подозревали
Что столько нот
Кто сочинил эту партитуру
Кто сочинил
Кто пересочинил


В клочья разорвана партитура
Ветер играет
Клочьями нот
Ноты играют ветром


Смерч ураган
Ураган смерч
Бетховен Шенберг
Стравинский Моцарт


18 ноября 2021
Листья улетели быстрее птиц
Птицы улетели быстрее листьев
Осень


18 ноября 2021
Здравствуй чудовище
Я тоже чудовище
Здравствуй ангел
Я тоже ангел


Здравствуй ангел
Я твое чудовище
Здравствуй чудовище
Я твой ангел


Ангел чудовища
Чудовище ангела
Мы нашли друг друга
В сердцах друг друга


18 ноября 2021
Моментально тело в тело
Жизнь и счастье пролетело
А казалось так сердечно
Жизнь и счастье длятся вечно


Оболваненый Судьбой
Я во всех мирах с тобой
Я с тобой во всех мирах
Остается в прахе прах


НЕТ МЕНЯ БЕЗ ТЕБЯ
БЕЗ МЕНЯ НЕТ ТЕБЯ
ОТЧЕГО Ж СРЕДЬ ГЛУБИН
Я ОДИН Я ОДИН


КУБОК ВЫПИТЬ ДО ДНА
Я ОДИН ТЫ ОДНА
МНЕ ТЕПЕРЬ ВСЕ ОДНО
ВСЕ БЕЗДОННОЕ ДНО


Что заставляет росток прорастать
Что заставляет цветок расцветать
И почему в бесконечных мирах
В прахе из праха рождается прах
18 ноября 2021

У подножия столпа
У подножия столпа
Собирается толпа
Для того и создан столп
Чтоб толпилось больше толп

19 ноября 2021
Остается что поется
Остальное издается

19 ноября 2021
Маскарад
Маска рад

19 ноября 2021
Бесконечный мученик смысла
Летописец от Гостомысла
Жизнесмерти прибой
Оставайся собой
Оставайся собой
Отправляйся на бой
Поле битвы оно где то там за тобой
Победитель себя это праведный бой

19 ноября 2021
На душе такая обида
Опустела праща Давида
Нет достойного Голиафа
Но играет Давида арфа

19ноября2021
Так быстро все пролетело
Осталась душа и тело
Не знаю что с телом сталось
Но знаю душа осталась
19 ноября2021

© Copyright: Кедров-Челищев, 2021
Свидетельство о публикации №121112002947
Свидетельство о публикации №121111808663
Г МОСКВА
 
……………………
Николай ЕРЁМИН
Виртуальный Альманах Миражистов
 
 

СИБИРСКИЕ СОНЕТЫ

СОНЕТ О ПРАВИЛАХ ИГРЫ

Везде, всегда – игра без правил…
 Любой идёт своим путём...
Один в Лон-дон, другой в Из-раиль,
Израненный,  –  из дома в дом...
А третий  по чужим кострам
Идёт, забыв и стыд, и срам...
Лишь я по звёздам, на беду,
Не ведаю, куда бреду...
Хотя и ведаю – откуда,
Пытаясь  жизнь продлить как чудо,
И музе, и свободе рад,
И, Бог ты мой, - что не солдат,
Которому понять пора:
Что – смерть, что – вечность, что - игра...

***
Младенец и старик,
Вникал я понемногу,
И понял в некий миг,
Что в прозе мало проку...
На Севере — хорей
 Царит... На Юге — ямб...
То гений, то злодей,
То господин, то раб...
На Западе — верлибр...
А на Востоке — хокку...
Язык равновелик
И Дьяволу, и Богу...
Поэзия — повсюду,
С ней мир подобен чуду...

СОНЕТ-РЕМИНИСЦЕНЦИЯ

Помню, здесь весенним садом,
В сердце — счастье до краёв —
Мы всю ночь под звездопадом
Шли на пенье соловьёв...
Нынче — звёздам господин —
Я, увы,  иду один...
По желанию судьбы
Хоть одна упала бы!
И над морем, и в горах —
Соловьиный Лунный свет...
Но тебя со мною — ах —
Нет... Семь бед — один ответ...
Полнолунье — вот те на!
А на сердце — тишина...

ПРОХОЖИЙ

- Я не помню своих стихов!
Но я помню, что я - поэт…
И что в поисках новых слов
Обошёл  Этот  белый свет,
Путешествуя на  Тот свет…

Люди добрые, помогите,
Накормите и напоите…
На ЖД вокзал подвезите!
И купите плацкартный билет…

Чтобы смог я ещё пожить…
Ах, пока не сгубили, съедая,
Грыжа паховая и мозговая… -

Так просил - сколько зим? Сколько лет? -
Неопознанный старый дед…

ПОЭТ В РОССИИ

От поэтического штампа –
До политического трампа…

Томился  автор в осуждении –
До справки об освобождении…

Чтоб на свободе – Благодать! –
О чём угодно рассуждать…

И вот  - забота у поэта:
Где приютиться до рассвета?

Чтоб  было выпить-закусить
И по душам поговорить?

Темно в гостиничной глуши,
И не работает буфет…

Свобода  есть,  а счастья нет…
И   - ни одной  живой души…


СОНЕТ  ПРО  МОЕГО  ПЕГАСА

Я не катался на слоне…
И не катался на верблюде…
И всё ж, в Российской стороне
Мечтая о подобном чуде,

Твержу: - Спасибо! – без прикрас
Судьбе  за  то,  что есть Пегас,
Который,  только  захочу,
Кивает мне: – Эх, прокачу!

Меж крыльев, как всегда, садись
И крепче, как всегда, держись…
Пусть все увидят - там и тут,
Что я не слон и не верблюд! –

…И мы летим, куда хотим –
Сквозь миражей туман и дым…

***
Любовь  - от края и до края -
Во мне царила и в стране…
И помню, Муза молодая:
- Иди! – воскликнула, - ко мне! -

…И я с тех пор иду, иду –
На счастье или на беду…

…Страна распалась, продвигаясь
По курсу доллара к рублю…
А я – курсантам всем на зависть –
Всё бескорыстнее люблю…

И сам зову теперь  её:
- Ну, где ты, Муза? Ё, моё!
Ведь я – такой же молодой,
Хоть и с седою бородой…

***
В России – паника, упадок...
Всем кажется, что всюду – смерть...
И, создавая беспорядок,
Боятся старцы умереть...

И заставляют молодёжь
Терпеть заведомую ложь,
Что путь к спасению один:
Домашний самокарантин...

Увы и ах... А тот, кто вне,
Тот – на войне, как на войне!

Повсюду молнии и гром...
Россия тронулась умом,
Блажен лишь тот, - Эх, мама, ма! –
Кто от рожденья без ума.

СОНЕТ ПРО НАВОДКУ НА ВОДКУ

Вова Рыжий дал наводку
На богатую  молодку...
Но  молодка – вот дела! -
Нам на водку не дала...
Это было  - Ай, да ну! –
Во  Ростове-на-Дону...
Вовчик  – ах,    такой-сякой,
Но  наводчик  - никакой.
А  молодка  –  хороша,
За душою  - ни гроша,
Но,  как чудо  -  сквозь  года -
Поэтесса – хоть куда -
Подарила  - спору нет -
Нам  наводку на сонет...

ДРУЖЕСКИЙ  СОНЕТ

Как хорошо, что в вешнем поиске,
Покуда  критики тихи,
Эльвира Частикова в Обнинске
Мои печатает стихи!

А я – печатаю её,
В бессрочной ссылке  - Ё, моё! -
Во глубине Сибирских руд,
Где Миражисты там и тут...

...И что в Братск-райский  Интернет
Зовёт Монахов  нас: - Привет,
Эльвира и Ник-Ник, я рад!
Входите  как  сестра и брат...

Вас ждёт - и похвалить  готов
Ростовский  критик  В. Рыжков!

СОНЕТ  О  ГРУСТТНОЙ  ЛЮБВИ
                Олегу Ивановичу ФЕДОТОВУ
Когда бы знал, куда иду –
На радость или на беду,
Тогда бы,  если   честь по чести,
Всю жизнь бы простоял на месте...
Чтоб,  глядя в море, сохранить
Волны береговую нить...
Здесь,  где сегодня нахожусь,
В душе  испытывая  грусть...
Поскольку в списке испытаний
Она – свидетель всех скитаний –
Всегдашняя любовь моя,
Суть быта и небытия
Морским  узлом   всех мудрецов
Связавшая,  в конце концов...

ЛЕПЕСТКИ  РАСПУСТИВШЕЙСЯ  РОЗЫ   
от Александра РОСИНА
СТИХОТВОРЕНИЕ В ПРОЗЕ

И уже когда совсем смеркалось,
я посмотрел на пруд  и  вспомнил,
что когда-то, давным-давно,
может быть, пять или шесть лет назад,
в нём жила черепашка Пашка.
При очередном переезде она пропала....
И ещё я вспомнил про всех собак,
которые были рядом,
а потом тоже куда-то пропали…
Тогда я взял
и двумя ладонями снял
все лепестки  распустившейся розы...
И посыпал лепестки на воду...
Сейчас в старом пруду живут лягушки Васи.
Так мы их зовём.
Имя Вася похоже на имя Басё.
 А Мацуо Басё когда-то, совсем недавно, в 1686 году,
написал самое лучшее своё стихотворение хайку,
которое так и назвал
«Старый пруд».
Старый пруд заглох.
Прыгнула лягушка… миг -
Тихий всплеск воды.
Александр Росин /Alexander Rossin, журнал «Флорида-RUS» – май - 05(233), 2020г. Рубрика «Снимок месяца». 
Ему в ответ -

СОНЕТ-КОММЕНТ 
***
Люблю Басё в начале мая,
И прозу Росина люблю...
И, над Флоридой пролетая,
Молюсь  –  и  за  других молю...

Жаль  пропадающих  в веках,
Эх! - в облаках, в морях, в прудах
Лягушек  всех,  увы  и  ах,
Собак,  поэтов, черепах...

И, сочиняя новый стих,
Вновь - днём и ночью, точно псих,-

Молюсь  за тех, кто, жизнь ценя,
Басё  вдруг вспомнит...  и меня, -
Где всплески памяти легки,
Как розовые лепестки...

БИЗНЕС- СОНЕТ

Поэтесса – обезьянка,
Наркоманка, интриганка, -
Хочет славы и любви:
-  Улетаю! Се ля ви...

В Лондон... А потом – в Париж...
Деньги есть! Не запретишь. –

И тебя беру с собой,
Милый мой  поэт  Френд  Бой!

Закажи  нам  как Пегас
Два билета в Бизнес класс!

Чтобы рифмы  Лав и Лайф!
Стали нам с тобою  в кайф...
А гарантией,  друг мой, -
Крылья за твоей спиной...

БУЛЬВАРНЫЙ СОНЕТ

Как хорошо быть изданным поэтом!
И, получив за книжку гонорар,
Друзей неизданных оповестить об этом
И пригласить в кафе «Тверской бульвар»...
Не позабыть случайно ни о ком...
И напоить всех кофе с коньяком...
И комплиментов всем наговорить...
И книжку всем на память подарить...
Потом зайти толпой в Литинститут...
Как хорошо, что я учился тут!
Что встретились мне здесь, в конце концов,—
Рождественский, и Кедров, и Рубцов...
И ощутить на сердце благодать...
И Герцена, обняв, расцеловать...

 
СОСЕД   МОСКВА - ВЛАДИВОСТОК

- Мне очень жаль упущенного времени,
В котором я - для поддержанья сил -
Ни гранта, ни стипендии, ни премии,
Увы,  ни от кого не получил…

Не хочет знаться с умственным трудом
Россия, превращённая в дурдом!
В любой душе, на каждом этаже –
Симптомы обнищания уже…

А Музе до сих пор, храни, Господь! –
Грозят вакцину с вирусом вколоть,
Которую, о Господи, прости,
Ни мне, ни Музе не перенести…-

Сказал сосед.  – Ведь ты ж, как я, поэт?-
Неужто нам альтернативы нет?



СОНЕТ  Номинация «Поэзия» –
премия имени лорда
Джоржа Ноэля Гордона Байрона

В Альбионе дуют Норды
Так, что снова – тили-тили –
Про меня забыли лорды
И опять не наградили…

А в Китае дуют Весты
Так, что снова – трали-вали –
Про меня забыл инвестор
И юань пришлёт едва ли…

И в Канаде Боря Кригер
Про меня забыл, увы…
- Где вы, книги? – чаек крики –
В ветре, выше головы:

- Успокойся, дорогой!
Ты ж не Байрон… Ты – другой!


РОМАНТИЧЕСКИЙ СОНЕТ

Я принимал тебя на веру –
Харибду, Сциллу и Химеру –
Гетеру  бардовских гитар
Поющих, пьющих солнцедар,
Мечты пленительный нектар…
Дневной загар, ночной угар…
И предсказанья  снов и слов -
До потрясения основ…

И вдруг – среди молвы людской -
Я стал иным, такой-сякой,
Не верящий в себя придурок…

…Где ты сейчас, звезда гламура? -
Служанка славы и молвы,
Кому, о чём поёшь, увы…


ПРИКОЛЬНЫЙ СОНЕТ

Корабль, который никуда не плыл,
Бичам, бомжам надёжной крышей был…
И мне… В забытой бухте, на приколе,
Бухающие рады были Коле,

Когда я - при стихах и алкоголе -
Им песни под гитару заводил…
Которые  в те долгие года,
Казалось, не прервутся никогда,
В мечтах по ветру улетая вдаль…

…Сверкая, вдоль по набережной всей
Нам подпевал красавец Енисей,
В раздумьях о рубле, добре и зле…
И вдруг – пожар возник на корабле…
И он сгорел… И это очень жаль…


ТРОЯНСКИЙ СОНЕТ

Троянский вирус заразил меня
И превратил в Троянского коня:
Внутри – жена и шестеро ребят,
Смышлёных и послушных жеребят...
Которые, играючи, глядят,
Увы и ах, в Смартфон или Айпад...
И в самоизоляции сидят,
И выйти без приказа не хотят
Туда, где непрерывно – вот те на! –
Увы, идёт Троянская война...
Богатства лютых всадников – несметны...
Они же почему-то не бессмертны:
Ни те, кто скачет со щитом... Ни те,
Кто пал с коня – и стонет на щите...


СОНЕТ

                Александру ФРОЛОВУ

Зачем спасли меня хирурги?
Ведь мог я  вообще – не жить,
А мог бы жить  в Санкт-Петербурге
И в Ленинграде мог бы жить...

И вот  -  во сне и наяву -
Вдали от Питера   живу...
И понимаю, что туда
Не возвращусь я  никогда...

А ведь когда-то  – видит Бог! –
Я это и хотел, и мог
Там   вид на жительство иметь...

Чтоб  здесь – теперь  - не сожалеть,
Во  глубине сибирских руд,
Где все мечты – напрасный труд...


СОНЕТ РАЙОННОГО МАСШТАБА

- Было дело – в районной газете
Друг-редактор печатал меня…
Я газету читал на рассвете,
Шрифт и запах бумаги ценя…
Где мой друг? Где газета?  Ау!
На Земле и Луне – наяву –
Будоража людскую молву,
Я минувшее снова зову…
Жаль, - сказал мне районный поэт,
Что теперь ни редакции нет
Ни редактора-друга… Чуть свет –
Дед-бездельник  -пишу я сонет…
Кто ответит? Не знаю… Привет!
Все дороги ведут в Интернет…

ХОР-ЭПИЛОГ
 
           «…не дадим умереть…»
              Константин Кедров

Все актёры, которые врали
В кинофильмах и в жизни, увы,
Все давно уже поумирали –
Но живут в анекдотах молвы…
Под прикрытием громких имён,
Как правдивые тени времён…
И фактически не разберёшь,
Где - сновидная правда, где - ложь…
И опять я смотрю в небеса,
И опять слышу я голоса:
- Мы тебе обещаем, что впредь
Никому не дадим умереть!
И тебе не дадим… Не дадим…
Вечной жизнью тебя наградим…

Николай ЕРЁМИН г Красноярск 
 
…………………….
Евгений СТЕПАНОВ
Виртуальный Альманах Миражистов
 

ИЗБРАННЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ
Часть вторая

БЫКОВСКИЙ ВИНОГРАД

Посмотри на дачный виноград —
Он растет, как речь, витиеват,
Вдоль быковской — северной — фазенды.
Посмотри — легко постигнешь дзен ты.

Виноград растет во всей красе,
Крыму шлет привет и Туапсе,
Посылает поцелуй Бургасу.
Виноград без боя взял террасу.

Отменяя суетливый ад,
Созревает дачный виноград.
Зычная удача и отрада —
Любоваться ладом винограда.

* * *
обо мне понаписано много
много всякой пустой чепухи
где же правда? У Господа Бога
я молил не стихи

я молил денно-нощно упрямо
денно-нощно упрямо просил
чтоб Наташа и папа и мама
жили счастливо полные сил

где же правда? где прячется счастье?
я молил чтоб сложилась судьба
у Витюшки Катинки и Насти
денно-нощно об этом — мольба


СТАНЦИЯ ПАРТИЗАНСКАЯ

дача избегает городских заскоков
тихо — слышу сосен робкие шаги
над землей летает бабочка-набоков
вырастают флоксы-хлебников-айги

тихо — слышу эхо праведного праха
тихо — в спячке лихо — оживает прах
и сидит на ветке будущего птаха
и гипнотизирует будущего крах

*   *   *
сладкая Лера — отрава
хваткий Валера — бандит
только деревьям и травам
я нараспашку открыт

страсть промолчит о рассудке
дружба не спрячет расчет
в эти холодные сутки
только печурка спасет

СТОП-КАДР

это пожухлая прелость
дачной осенней листвы
в том-то наверно и прелесть
что в далеке от Москвы
я часть земли и растений
в общем обычная часть
…падает листик осенний
и не боится упасть

*   *   *

«Когда оттуда ринутся лучи...»               
                А. Блок


улетаю на дни и недели и месяцы
возвращаюсь

улетаю на вечность
и вновь возвращаюсь

никого на земле не боюсь
ничего не желаю чрезмерно

я не стал ни банкиром ни вором ни спикером

я остался пунктиром намеком мелодией

я остался — кем был —
я остался


ДВИЖЕНИЕ

кыпчаки в нью-джерси плывут на пароме
их манит как манна индейская ширь
саамы уходят — корнями — в суоми
суоми уходит — корнями — в сибирь

тамилы плывут к берегам европейским
и черный на белый меняется цвет
а ханьцы бегут к берегам енисейским
а русские прусским горланят привет

хасидов влекут неизвестные трассы
кочевье качели хазарской зари
сливаясь в одну разнородные расы
друг дружке твердят не умри не умри


ПАМЯТИ ЭДУАРДА АСАДОВА

не получилось — что ж — не плачь ты
и прыгать не спеши с моста
мечта намного выше мачты
непотопляема мечта

не получилось — эко диво
ведь вскоре будет не слаба
фортуна — подмигнув игриво
тебе — а нынче не судьба

КАРЛСБАД

тоска-злая шавка
дни гложет мои
konechna zast;vka?*
ну что ж d?kuji**

и разум итожит
ошибки и путь
но может быть может
еще хоть чуть-чуть

и день замаячит
без черных речей
и с горки поскачет
козленком ручей

и жизнь-будетлянка
меня не предаст
и pramen ;t?p;nka***
мне силы придаст

* Konechna zast;vka? Конечная остановка. — Чеш.
** D?kuji Спасибо. — Чеш.
*** Pramen Источник. — Чеш.


ПАМЯТИ ВАСИЛИСКА ГНЕДОВА

стихи без рифм
без соблюдения размера
даже без метафор и сравнений
а еще лучше —
вообще без слов


РАЙЦЕНТР МОЕЙ ЮНОСТИ

                Наташе Лихтенфельд
1
То было мне судьбой отмерено.
Я помню, не тая любовь:
Кирпичный дворик, площадь Ленина,
Районку «Трудовая новь»,
Рожденье моего ребёнка,
(Он там, в райцентре, был рожден!)
А длинноухая колонка,
А блеск усадебных колонн!
Там жил, как местный Крез, прекрасно я,
Там из меня клан тёмных сил
Не стал тянуть рублей и жил.
А если было что ужасное,
Так то давно я позабыл.
2
В районном центре проживая,
Как Зоркий Глаз, узреть я смог:
Большая площадь городская –
И есть районный городок.
На ней соседствуют спокойненько,
Точно в системе инь и ян,
Горком и церковь с колоколенкой,
Медвытрезвитель, ресторан.
Там есть «КООП», «Комиссионный» и
Кафе, продмаги, туалет,
Избушки и дома бетонные.
Ей-ей, чего там только нет.
И было время: каждый день я
Ходил-бродил там молодой.
А в чём же смысл стихотворенья?
В том, что, вне всякого сомненья,
Мне площадь сделалась родной!
3
ВОСПОМИНАНИЯ О ВЕЧЕРНИХ

СЕАНСАХ В РАЙОННОМ КИНОТЕАТРЕ

 

Там запросто курили. Не украдкой.
И в туалет ходили взад-вперёд.
Там доблестный (поддатый) страж порядка

Храпел, смеша честной народ.
Там вспыхивала ярким светом финка,
Коль звук (хоть на секунду) исчезал.
Там обсуждали каждый кадрик фильма.
Отборным матом. На весь зал.
И – плакали, и – плакали по-детски
Над бедной мелодрамой по-советски
И над индийским (тут – навзрыд!) кино.
Я плакал с залом заодно.

 
МРАМОРНЫЕ ЛЬВЫ

«Кусковский парк ничем не виноват,
что уроженцу невских берегов
напоминает он то Летний сад,
то Царскосельский парк, то Петергоф.»               
                В. Британишский

Мы резвились, плескались, шальные ребята,
Прописавшись в пруду, точно стайки плотвы.
Нам до чуда Москвы было дел маловато.
Нас за это не грызли кусковские львы.
Мы взрослели, и девушек мы целовали,
Мы смотрели на них – не на чудо Москвы.
А потом уезжали в банальные дали.
Нам прощали и это кусковские львы.
Мы не вечны, и нетути в этом секрета,
И когда-то Аид нас призреет, увы.
Все же львы, я надеюсь, простят нам и это.
И, быть может, поплачут любимые львы.

ЗАМОРОЗКИ ДУШИ

Кондуктор юности
нажал на тормоза.
Всей прытью лезут
брови на глаза.
И в нелюдимости
уподобляюсь зверю.

Мне тяжело.
Я более не верю,
что некоей
чудесною порой
наступит то,
что не бывало,
и будет мир
пропитан синевой,
точно холсты
кудесника Шагала.

ДАЧНЫЕ МЕМУАРЫ

это памяти засечки –
лента крошечной реки
стеариновые свечки
паровозные гудки
плюшки осетинки Рины
и горилочка, кагор
Грини – хлопца с Украины –
вечный русский разговор
никакой цивилизации –
ни газетки, ни tv
воздух, полный информации
и любви

НО БУДЕТ ЧАС

вспылил – мораль прочёл злодею
решился рубануть сплеча
но будет час — я пожалею
о том что вякал сгоряча
а вот прослушал ахинею
пигмея  и – молчок-молчок,
но будет час – я пожалею,
что рубануть сплеча не смог

 
ИЗ СТАРОЙ ПАРИЖСКОЙ ТЕТРАДИ
 
– в Париже зимуешь — поди же
хорошее значит житьё
кого же ты встретил в Париже?
– я встретил себя самоё

и стала тошней чем отрава
горчащая каша стыда
нет лучше бы лучше бы право
себя не встречать никогда
 
и я – дабы намертво слиться
с весёлой толпой – побежал
в жующий хот-доги и пиццу
в поддатый Латинский квартал
 
ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОГО СЫНА

У родного моего квартала –
Новый вид.
Где пивная бредила, рыгала –
Чинный общепит теперь царит.
Где таскал мормышкой я ротанов,
Намывал неонам мотыля –
Зданиями, как в заморских странах,
Нынче понапичкана земля.
Где гулял с любимой допоздна я,
Где и с нелюбимой я гулял –
Юная компания иная
Правит бал.
Изменений и других немало,
С изумленьем я смотрю на них,
Потому что жил в иных кварталах
Много лет, увы, не золотых.

ПРОСТО ТАК

я кручусь как белка – но
денег не скопил
дачу в Переделкино
так и не купил

и на хату в Питере
не собрал банкнот
я в дырявом свитере –
грешен – круглый год

и напастей воз поди
и в стране бардак
но я счастлив Господи
как-то просто так

СОЛДАТ

вой-на — за что?! — аул чечня
сержант смертельно ранен был
и он сказал: добей меня
и — я добил
потом — бомбежка. а потом —
не помню. помню: медсанбат
и — воздух что хватал я ртом
и — взгляд. сержанта помню взгляд.


ГРЕТХЕПН
                Тебе
знаю: нетути дара великого
в эмпиреях витай не витай
и на фоне писателя Быкова
я последний ничтожный лентяй

ни медальки не жду и ни ордена
это все дребедень-ерунда
а подохну — коханная Родина
позабудет меня навсегда

ну и что! и какая мне разница
что там будет (не будет?) потом
я же счастлив — девчонка-красавица
на плече засыпает моем

у неё столько ласковой силушки
и глаза горизонтом полны
и лопатки торчат точно крылышки
из нездешней прозрачной спины

я же счастлив — мое достояние
состояние et cetera
эта девочка Гретхен из Дании
очень близкая точно сестра

* * *
каюсь. силы мои убывают
точно силы столичных лито
а за что же меня убивают
есть похоже — за что

я не черт но владелец чертога
он немного похож на подвал
и не все что умею — от бога
и не все что имею — отдал

как такого любить. понимаю.
и хотя аки деспот суров
я обычнейший тост поднимаю:
за у-богих — любимых! — врагов

* * *
хай жж-шный… охотою псовою
пахнет этот безжалостный суд

…я послушаю песню попсовою
слезы тихим ручьем потекут

я расслаблюсь в обнимку с текилою
я поставлю смешное кино

и пусть user звереет: не милую!
я не стану другим все равно

я не стану дедком успокоенным
созерцающим мудро волну

я останусь поэтом и воином
сам с собою ведущим войну
* * *
А. П. Герасимову, моему тренеру по боксу

Висела жизнь на волоске.
И била гаечным ключом.
На челночке, на челночке,
Точно боксируем, живем.
Открылся — в репу получил.
Закрылся — и остался цел.
Так тренер в детстве нас учил.
Так жить я, глупый, не сумел.


КУСКОВО. СНОВА ОКТЯБРЬ

не видно чтоб выросло дерево пышек
не слышно чтоб жили в пруду осетры
лишь топают листья как жирные мыши
спешащие в крепость бетонной норы
я снова изгой ибо рад быть изгоем
пусть нету друзей пусть один на юру
пусть время опять на дворе неблагое
а мне и такое пришлось ко двору


ТВОЯ ПРОВИНЦИЯ
                Э. С. Зенченковой

Синематограф, клуб, два книжных магазина.
Печальный коленкор — провинциальный быт.
Но где ты осознал, что в мире есть рябина,
Но где ты услыхал напевы Аонид!
Хроническая грязь, извечные попутки,
В автобусах смурных — грызня и толкотня.
Но где к тебе друзья на удивленье чутки,
Но где тебе дано взобраться на коня!..

* * *
Вот мир. Вот жизни виражи.
Вот жизни миражи. Вот гром
невиданный. Он рушит Дом...
Вот мы над пропастью. Во р (л) жи.
Вот он, кто в гору не пошел,
а превратился сам в гору,
в дальнейшем полностью разру-
шенную, как престол.
Вот ты, рыдающий хохмач.
Вот ты. И вот твой смех сквозь плач.
А вот и я, я дуралей.
Я верю: будет все о;кей!


БОЛЬ

Не обрящешь душевный покой,
Воздух жизни глотая.
Но спасенье от боли сквозной —
Боль иная.
Путь твой, как и у всех, каменист,
Как и все, ты невольник Юдоли.
А поэтому, как мазохист,
Ждешь ты новой — спасительной! — боли.


* * *

Т. А. Бек — с любовью

Непросто, право, жить на свете,
Когда тебе поможет кто-то,
А ты не знаешь, как ответить
На слово, дело… доброхота.
Что можно сделать для него?
Зато на диво жить легко,
Когда нагадит свора гадов —
Им отвечать никак не надо.


ПАРАДОКС

В жизнь порой вбежит удача.
В памяти ж — одна напасть.
Вспоминаю, чуть не плача,
Содрогаясь и стыдясь,
Даже то, что было всласть.
Вспомню то… — мороз по коже,
Вспомню се… — и жить не рад.
…Отчего же, отчего же
Я боюсь тебя, Танат?

ПУТНИК

Что там еще впереди,
Что там?
За серединой пути,
За поворотом?
То ли тропа прямая,
То ли сплошная гать?
…Знаю я все. Нет, не знаю!
И не желаю знать.


* * *

Н. З.

Ложь гонишь метлой — упирается ложь.
Ее из сознания не изживешь.
Во мрак превратится полуденный свет.
Ты знаешь, мне кажется, истины нет.
Мне кажется — нет. Ни на чьей стороне.
Сгорела, как сочная елка, в огне.
И жизнь — понимаю спокойно сейчас —
Придумана мной, как нелепый рассказ.
Но мне помогли — я один бы не смог —
Андреев и Бунин, Иванов и Блок...
Мой мир — получается эдак — мираж.
И я — нереальный — как сон — персонаж.


* * *
«Никого со мною нет.
На стене висит портрет».
                А. Тарковский

— Грехи, погрешности, грешки.
Набиты доверху мешки.
Куда бы спрятать этот «клад»?
А то я сам себе не рад.

— Нет, милый мальчик, извини. —
Сказали ****и Сен-Дени.
— Нет, спрятать ничего нельзя. —
Враги сказали и друзья.

— А что же делать, если квота
Терпения — равна нулю?
— И все ж терпеть, — ответил кто-то. —
Терпеть — я так тебе велю.
Терпеть — до смертного креста.
— Затем?
Молчанье.
Неспроста.


* * *
Реактор-мозг, как смерч, двужилен.
Подвижней, яростней, чем ртуть,
Седые шупальцы извилин
Нащупывают точный путь
К победе — сохраненью рода.
И тает смысл иной, как воск.
Любовь и дружбу не природа
Являет миру — грешный мозг,
Который врет себе, и веря
Себе — взорваться не спешит.
Сей мир, косящий зраком зверя,
Добрее кажется на вид.


* * *
У зимы затянулся жестокий забег.
Сумасшедший, безжалостный мартовский снег
Закрывает ресницы московским прохожим.
Что-то скрыть иль укрыть он желает, похоже.
Он метет день-деньской, он метет и метет.
Лишь один необычный, седой пешеход
Не страдает от снежного круговорота.
Потому что прожил лет, наверно, пятьсот,
Потому что изведал нездешнее что-то.


* * *
Всё так мучительно непросто,
Порой охватывает дрожь.
Смотрю на этого прохвоста —
Он на меня, как брат, похож.
Какие-то стальные нити
Меня соединяют с ним.
И только горькое — простите! —
Я вымолвить могу другим.


КАК ВСТАРЬ

Тверская.
Ночь.
Фонарь.
Кафе.
Прозрачный ливень.
Сборник Блока.
Моё окно.
Я подшофе.
Так хорошо —
Так одиноко.
Себя на собственном суде
Сужу —
Нет горше приговора.
Я — мастер мести.
Но — себе.
Как некогда сказал Соснора.


* * *
...и все же — все же — жизнь — спасибо.
За все — спасибо — но — особо —
За то — что улететь на небо
Одна изящная особа
Не хочет более. И — Danke —
За то — что мне лечили раны
Чистейшие, как спирт, вакханки —
Приоткрывая мир нирваны.
И все же — все же — жизнь — спасибо.
За все — спасибо. Но — особо —
Что била — по зубам — неслабо —
Ведь больше не боюсь и гроба —

* * *
Я знал — мальчонка-весельчак —
До старости остался шаг,
Одно мгновение, о д н о.
И вот я стар. Мне всё равно.
Мораль и пресна, и проста —
Жизнь началась — жизнь прожита.


* * *
Ни герой, ни ковбой, ни Отелло,
Я отныне молюсь об одном —
Чтобы доча моя не болела,
Не кручинились мама с отцом,
Чтобы яблони в маленьком садике
Не терзала паршивка-парша.
Персональные шрамы и ссадины
Больше не замечает душа.


ДВОЕ

мы были два дебила
дебилка и дебил
но ты меня любила
и я тебя любил

все было очень мило
на даче цвел люпин
и ты меня любила
и я тебя любил

потом ты стала умной
и — я тебе постыл
потом ты стала умной
я ж до сих пор дебил

* * *
очеса бы сияли лучисто
речь пускай как захочет язвит
я же понял природой лингвиста
замечательный женский язык

ты ругаешься — это пустое
ты кричишь — это вовсе не крах
обижаться на женщин не стоит
понимать — дальновидней сто крат


ТЕБЕ

глушь — без тебя — окрест
борщ — без тебя — пост
но ты выбираешь west
а я выбираю ost

мне — без тебя — крест
заживо — на погост
но ты выбираешь west
а я выбираю ost

все же — но как? — Бог весть
в е ч н ы й построен мост
соединяющий west
соединяющий ost

ты у меня в груди
я у тебя в груди
все у нас позади
все у нас впереди


* * *
окно в Европу
окно в ноосферу
ничего не хочу
только — окно
                в твое непостижимое сердце


ФЕСТИВАЛЬ ПОЭТОВ

поэзия как вид болезни
             как массовый психоз
             как метод автотерапии

и — вдруг! — о чудо
             одно хорошее стихотворение

поэзия как спасение



ЦИВИЛИЗАЦИЯ

Иван Грозный
По матери (Елене Глинской)
Был потомком Чингисхана
И правил фактически по законам Золотой Орды

И другие Рюриковичи
Были потомками Чингисхана

А Романовы —
Не были

Их убили
Другие потомки Чингисхана

Иначе быть не могло


ЗАПИСКИ БЫКОВСКОГО
САДОВОДА-ОГОРОДНИКА

Собираю быковские вишни,
Чтоб сварить стариковский компот.
Понимаю, что это Всевышний
Мне такие награды дает.

А за что мне такие награды —
Не понять. Жизнь идет, как во сне.
И деревья — добры и нарядны —
Улыбаются радостно мне.

Мой участок — счастливейший случай
Пасть пред Богом, природою ниц.
Разве с чем-то сравнится пахучий
Аромат помидорных теплиц.

Нет красивей и слаще редиски,
Что я вырастил в этом году.
Ни в каком навороченном "Дикси"
Я редиски такой не найду.

А укроп? Нет вкуснее укропа.
А взметнувшийся ввысь виноград!..
…Позабыты Нью-Йорк и Европа.
Я в Быково1. Я этому рад.

1 Быково — поселок в Московской области.
Источник www.promegalit.ru

г Москва - п Быково

 
…………………….
Эдуард РУСАКОВ
Виртуальный Альманах Миражистов

 
 
ТРИ  РАССКАЗА   

                1. ДОЧА


    Эту даму с собачкой я встретил в магазине «Магнит», где покупал хлеб и яблоки.
     - Доча! Доча! – услышал дамский голос - и вздрогнул. Оглянулся – что ещё за доча?
    - Доча, на место! – кричала дама и грозила пальцем собаке, крутившейся возле неё. – Выйди из магазина – и жди!
    Лохматая пегая беспородная дворняжка крутила хвостом и задорно тяфкала.
    - Доча, не смей! Кому сказано – жди за дверью! – И дама замахнулась на собаку сумкой.
    Доча ещё раз тяфкнула, но из магазина вышла.
    - Это вы собаку Дочей зовёте? – удивился я.
    - А что? Не нравится? – И дама скривила губы.
    - Да нет… странно просто… Доча! – И я рассмеялся.
    - Ничего странного, - дама побледнела, резко повернулась к продавщице: - Мне, пожалуйста, бутылку красного сухого…
    - И всё?
    - И всё.
    - А Доче? – улыбнулся я.
    - А это не ваша забота! – И дама схватила бутылку и быстро направилась к выходу. – Доча, ты где?
    Собака подскочила к хозяйке, лизнула её в руку, радостно тяфкнула.
    - Ну, Доченька, всё, всё, хватит. Пошли домой!
    - Дружная семья, - заметил я.
    - Да у неё, кроме этой псины, нет никого, - фыркнула продавщица. – Так и живут вдвоём…

    И больше я их не видел. Хотя вспоминал часто.
    А сегодня они мне приснились. И Доча, и строгая её хозяйка.
    Они жили, оказывается, вдвоём, в однокомнатной квартире. Доча спала на балконе, а дама – в комнате на диване. Но по вечерам они вместе смотрели телевизор, и Доча старалась сесть поближе к хозяйке, напрашиваясь на ласку. Выпив пару стаканов красного сухого, хозяйка добрела и прижимала Дочу к себе. Так, обнявшись, они и сидели возле телеэкрана. Так, обнявшись, и засыпали.
    Но однажды Доча огорчила хозяйку – во время прогулки она сбежала с собачьей стаей в соседний двор – и там согрешила, отдавшись пуделю Ромке, который лишил её невинности и обрюхатил. И вскоре Доча ощенилась, родила курчавого сыночка, чем привела в ярость хозяйку.
    - Ах ты, сучка! – кричала дама. – Ах ты, тварь неблагодарная! Доча, как тебе не стыдно?! Ты это – мне назло? Без этого, значит, никак нельзя? Тварь! Забирай своего ублюдка – и убирайся из моего дома!
    И тут Доча завыла, зарыдала, обняв своего щеночка-сыночка, облизывая его и оглядываясь на хозяйку.
    - Может, ты хочешь, чтоб я ушла? – воскликнула дама в истерике. – Хочешь выжить меня из моего дома?
    И она дрожащими пальцами вынула из шкатулки горсть таблеток димедрола (смертельная доза!) – и бросила их в стакан, и плеснула туда воды из графина.
    Но, прежде чем дама успела выпить свой димедрол и заснуть вечным сном, Доча вдруг подскочила к ней, сбила лапой стакан со стола – и спасла хозяйку от суицида.
    - Доча, сука!.. Что ты наделала, тварь?! – завопила хозяйка. – Ну, зачем мне такая жизнь? Я не хочу больше жить! Не хочу! Я хочу сдохнуть!
    Но Доча её успокоила, утешила, приласкала.
    И хозяйка смирилась, простила её и её приблудного сыночка.
    И с тех пор они живут дружно, в мире и согласии. И я знаю, что они все трое живы-здоровы, никуда не пропали, не потерялись. Хотя я их больше не видел.
    Все живы, кроме меня.

    И мне приснилось, что  я проснулся.



                2.  СВАДЬБА-21



    Из загса молодожёны и гости отправились на загородную дачу – кто на автобусе, кто на такси, а жених с невестой – на только что купленном, вернее, подаренном тёщей «мерседесе». За рулём была тёша, не доверявшая никому это дело, как и любое другое дело в жизни.
    Тёща – пенсионерка, но машину водила ловко. Ещё недавно она руководила городской администрацией, а уж рулить машиной для неё – проще простого. Так же ловко она рулила и дочерью, и юным зятем, хотя те притворялись вольными и независимыми.
    Столы были уже заставлены винами и закусками, и гости, весело галдя, стали рассаживаться.
    - Чтобы все были в масках! – строго напомнила тёща. – И соблюдайте дистанцию – полтора метра! Я проверю! Ириша, где твоя маска?
    - Да брось ты, мама, - отмахнулась молодая жена. – Надоело уже… Нет никаких вирусов… всё это – туфта!
    - Спорить не будем! – оборвала её строгая, но справедливая хозяйка дома. – Немедленно надень маску! И ты, Аркаша – тоже…
    - Да я что, я не против, - и молодой муж послушно напялил маску. – Маскарад продолжается! Господа, все должны быть в масках!
    - Горько! – вдруг крикнул один из гостей. – Горько! Да здравствует любовь! Слава молодым! Выпьем за наших дорогих Иришу и Аркашу! Горько!
    - А как же нам целоваться – в масках-то? – растерялась Ирина.
    - А никак! – крикнула тёща. – Перебьётесь без поцелуев! Или – символически – чмокните друг друга!..
    - А давайте свадебный вальс станцуем! – предложил жених Аркаша. – Ириша, позволь тебя пригласить!..
    - Никаких вальсов! – рявкнула тёща. – А если уж очень хочется – соблюдайте дистанцию…
    - Ладно, я предлагаю выпить за молодых, - сказал брат жениха. – Пусть будут маски, пусть будут дистанции – но выпить уж очень хочется! Горько! Горько!
    Молодожёны обнялись и поцеловались через маски.
    - Ура-а! – закричал брат жениха. – Долой пандемию! Пропади он пропадом, этот коронавирус! Горько!
    - Ну ладно, хватит, - сурово произнесла тёща. – Пить можно, есть можно, а целоваться – нельзя. Предлагаю застолье кончать – и расходиться по домам…
    - Очень мило, - хмыкнул брат жениха. – То есть, пора и честь знать?
    - Вот именно, - сказала тёща. – Молодым надо отдохнуть…
    - А мы не устали, - сказал Аркаша.
    - И я не устала, - чуть не плача, сказала Ириша.
    Но гости уже расходились по домам.
    Тёща помогла прибраться – и тоже заспешила домой.
    - Спокойной ночи, малыши! – пошутила она на прощанье. – Постельки я вам приготовила…
    - Постельки? – переспросила Ириша.
    - Ну да. Каждому – своя постель.

    И вскоре молодая жена уже лежала в своей постели, совершенно голая.
    А Аркаша послушно улёгся на приготовленную для него раскладушку.
    - Секс он лайн! – сказал Аркаша, подмигивая Ирише. – Спокойной ночи!
    - Ты это всерьёз? – дрожащим голосом спросила она. – А как же я?
    - Будем соблюдать дистанцию, - сказал Аркаша. – Никаких физических контактов!
    - Ты шутишь? – И она крикнула: - Ты спятил?! На хер мне такой муж нужен?.. – И она зарыдала.
    - Ирочка, детка, успокойся, - протянул он к ней руку. – Секс возможен и на расстоянии…
    - Извращенец! Идиот! – кричала она, отталкивая его руку. – Я люблю тебя, гад! Я тебя хочу! Я ребёнка хочу! Ребёнка!
    - Ну-у… ребёнка я тебе обещаю, - растерянно произнёс Аркаша. – Можно – ЭКО… ЭКО… ЭКО…
    - Чего-о?!
    - Экстракорпоральное оплодотворение, - объяснил он. – Раз-два, и ребёнок готов – и никаких проникновений…
    - Что за бред?! Я тебя хочу! И ребёнка хочу от тебя – прямо сейчас! Я люблю тебя, идиот!
    - Я тоже тебя люблю, моё сокровище, - прошептал Аркаша. – И я никому не дам тебя в обиду… Клянусь! И пусть весь мир сдохнет от пандемии, а ты будешь жить… и я буду жить… Мы останемся вдвоём на этой поганой земле!
    - Не рассказывай сказки, - перебила она его. – Лучше просто – ложись со мной. И люби меня!
    - Не могу…
    - Почему?!
    - Твоя мама запретила, - прошептал он и всхлипнул. – Но мы что-нибудь придумаем… я тебе обещаю!



                3.СЛЕДЫ  ЛЮБВИ
               

    Мой ежедневный маршрут – ближайший магазин «Магнит», аптека, почта, газетный киоск.
    Иногда – книжный магазин.
    Раз в полтора месяца – поликлиника.
    Очень редко – кинотеатр.
    Сегодня зашёл в магазин, купил хлеба, стограммовую бутылочку коньяка, кило яблок, кусок куриного филе. Джентльменский набор. Прожиточный минимум старого пенсионера.
    - Привет, Наташа, - кивнул продавщице. – А вы всё хорошеете!..
    - А у вас опять на щеке губная помада, - лукаво заметила Наташа. – Ах вы, шалун… - И погрозила пальчиком.
    - Да, опять подруга наследила, - отмахнулся я.
    - Подруга? – подмигнула Наташа. – И сколько лет подруге?
    - Чуть постарше вас, Наташенька… - И я тоже ей подмигнул. – Любви все возрасты покорны! Не так ли?
    - Батя, не задерживай очередь, - буркнул стоявший за мной парень.
    Я ещё раз подмигнул продавщице – и направился к выходу.
   
    Уже во дворе, возле своего подъезда, столкнулся с хмурым соседом, который выходил на прогулку с овчаркой.
    - Привет, Иваныч, - кивнул мне сосед. – Нагулялся?
    - Да так… провожал одну даму… - хмыкнул я.
    - Славная дама, небось? – подмигнул сосед. – Пиковая? Или бубновая? А? Вон – знак качества на щеке!
    - Вы о чём? – притворился я, будто не понял.
    - О губной помаде, о чём же ещё! – И он рассмеялся, и погрозил мне прокуренным пальцем. – А если жена увидит?
    - У меня нет жены, - и я притворно вздохнул. – Вы же знаете, я живу один. С женой мы давно разошлись… Так что, невелик грех – поцелуй любви…
    - Ага! Седина в бороду, бес в ребро? – И сосед захохотал так, что его овчарка встрепенулась и громко залаяла.
    Я махнул рукой – и прошёл мимо них в подъезд. Поднялся на свой пятый этаж, открыл дверь, зашёл, разделся. Подошёл к зеркалу, вытер следы губной помады с небритой щеки.
    Тюбик этой помады лежал тут же, возле зеркала.
    Никто меня не целовал. Ни сегодня, ни вчера, ни позавчера.
    Последний раз меня целовала мама – пятьдесят лет назад.
    И я сам себе каждый раз, перед выходом из дома, ляпаю помадой эти следы на щеке, на шее, на лбу.
    Зачем? А чтобы все думали, будто у меня есть любовница. И не одна. Так я поддерживаю реноме вечного бабника, ненасытного женолюба, нестареющего ловеласа.
    А на самом деле – я один, как перст. И у меня никого нет на всём белом свете.
    Да и кому я нужен? Ау!

    …Так и заснул, обливаясь старческими слезами.
   
    И приснилось мне, будто я – шах персидский, и будто бы возлежу на пышных подушках в гареме, окружённый разноцветными красавицами – белыми, чёрными, жёлтыми… И ласкают они меня, и целуют, и напевают сладкие песни.
    - Ах вы, пташки мои, канарейки, ах вы, ласточки… - в умилении шепчу я, обнимая их и целуя.
    - Слава нашему господину! – восклицают красавицы хором, а потом начинают кружиться вокруг меня разноцветным хороводом.
    А потом… а потом…

    А потом мне приснилось, что я проснулся.

     Май 2021 г.

 
…………………………….
Александр БАЛТИН
Виртуальный Альманах Миражистов
 
 
ПОПЫТКА МЕТАФИЗИКИ 1917 ГОДА
(поэма)
Онтологическая бездна
Действительности бытия.
Крестьянство трону столь полезно,
Сколь нет им сытого житья.
Догадки декаданса в моде –
Но это – тоненький покров
Над суммой адовых мелодий,
Рванувшихся к огню миров
Других…
 Оно заполыхает…
Философ Парвус, аферист
Не зря  германцам предлагает
Грядущего заполнить лист
Рискованным довольно текстом…

Чрез век: Оставь свой бред! При чём
Масоны тут, в союзе тесном
С жидами! нас же калачом
Кормить не надо – ибо злые
Враги, и заговор суров.
-А крови тонны были? – Были!
Кровь держит данности миров.
-Развал империи! – Да брось ты!
Подъём всех нищебродов вверх,
Все грамотными стали! – Оська,
Какой ты глупый человек!..

Сто лет назад – мелькало яро,
Краснея пышно, домино -
Андрея Белого кошмара
Изъято из глубин оно.
И с Парвусом встречался Ленин
В Швейцарии – два игрока.
…как много в лестнице ступеней,
И сколь она издалека
Расскажет Атлантида, если
Брать эзотерику в расчёт.

-От Троцкого воняет ереси!
-Он нас к победе приведёт!


И сэр Базиль Захаров снова
Оружье в Копенгаген слал.
…всё спутано и бестолково.
Всё мозг времён определял.

А времена – сколь равнодушны,
Столь не разгаданы, увы.
Теченью общему послушны,
Не терпят пустоты главы
В истории томах…

-Россия
Была роскошной при царе!
…блестят червонцы золотые,
И Пасхи день в календаре.

На телевиденье дебаты
Сегодня – пустословья вал:
Все аргументами богаты,
И снова всех перекричал
Давно уставший Жириновский.

На службу я, пиит, ходил
В Политехнический, роскошный
Музей, там не заметен был.
В хранилище библиотеки
Я забирался и читал
Газеты тех времён, и веки
От пыли ныли: собирал
Я информацию по крохам…
…в шестнадцатом – неясно что
Творится, и куда эпоха
Свернёт, но брезжили «зато»:
Зато – свобода (миф отменный,
По жизни кто встречался с ней?)
Зато – рабочим (многопенный
Захлёб) заводы…

    Хоть бы снег
Скорее выпал в этом сером,
Дождливо-хмуром ноябре,
Сто лет спустя…
Я верю сферам –
Их тень ища в календаре –
Какие суть определяют
Движения людей наверх.
Я вижу – лестницы сияют,
Один так мало человек,
По сути, значит – и так много.
Мы все по лестницам идём…
…от Византии… Нет, у долга
Ячеек памяти объём
Гораздо больший…
Суть истории
В подъёме всех. Он – по чуть-чуть.
И … то ли пел когда-то в хоре я
Товарищей? Не буду – чур,
Мол, чур меня…

Фильм нынче сняли,
И «Демон революции» назвали…
Кто демон там – Владимир, иль
Играющий успешно Парвус?
…блестит истории стеклярус,
Лучами давший нашу быль.

И едет-едет в фильме поезд,
Везущий правду, или ложь?
Свой мозг сомненьями исколешь,
Ответа, грешный, не найдёшь.

…алхимиею социальной
Живут любые времена.
И революция банальной
Не может быть, равно страна.
…католицизм колёса в палки
Образованью не совал.
А православье?
Бледно-жалкий
Ответ уходит, очень мал.
(Тут просто даты – возникает
В Болонье университете…
А что в России полыхает?
Весьма похожее на бред).

С балкона Гиппиус кричала
Осатаневшей матросне.

А Мережковский и молчал, и
Во пьяном плавал полусне…

…полковник Туркестанов – сильно
Красивый - был шпаной убит.
Булгаковский роман, обильно
Текущий суммою молитв
Великолепной прозы, дарит
Событий сложный каталог.

Над нами всеми государит…
Тут рифму я найти не смог.
Г МОСКВА
 
…………………….
Николай ПАНЧЕНКО
Виртуальный Альманах Миражистов

 
 
ПАМЯТЬ БЕССМЕРТНА
***
Известный спор: поэтами рождаются или становятся, — жизнь разрешает однажды: поэтами умирают.
Николай Васильевич Панченко  - один из самых крупных поэтов военного времени, один из самых замечательных поэтов XX века.
Дмитрий Донской, Галина Климова журнал Дружба Народов, номер 11, 2005

Баллада о расстрелянном сердце
 
Я сотни вёрст войной протопал.
С винтовкой пил.
С винтовкой спал.
Спущу курок – и пуля в штопор,
и кто-то замертво упал.
А я тряхну кудрявым чубом.
Иду, подковами звеня.
И так владею этим чудом,
Что нет управы для меня.
Лежат фашисты в поле чистом,
Торчат крестами на восток.
Иду на запад по фашистам,
как танк – железен и жесток.
На них кресты
и тень Христа,
на мне – ни Бога, ни креста:
– Убей его! –
И убиваю,
хожу, подковами звеня.
Я знаю: сердцем убываю.
Нет вовсе сердца у меня.
А пули дулом сердца ищут.
А пули-дуры свищут, свищут.
А сердца нет,
приказ – во мне:
не надо сердца на войне.
Ах, где найду его потом я,
исполнив воинский обет?
В моих подсумках и котомках
для сердца даже места нет.
Куплю плацкарт
и скорым – к маме,
к какой-нибудь несчастной Мане,
вдове, обманутой жене:
– Подайте сердца!
Мне хоть малость! –
ударюсь лбом.
Но скажут мне:
– Ищи в полях, под Стрием, в Истре,
на польских шляхах рой песок:
не свист свинца – в свой каждый выстрел
ты сердца вкладывал кусок.
Ты растерял его, солдат.
Ты расстрелял его, солдат.
И так владел ты этим чудом,
что выжил там, где гибла рать.
 
Я долго-долго буду чуждым
ходить и сердце собирать.
– Подайте сердца инвалиду!
Я землю спас, отвёл беду. –
Я с просьбой этой, как с молитвой,
живым распятием иду.
– Подайте сердца! – стукну в сенцы.
– Подайте сердца! – крикну в дверь.
– Поймите! Человек без сердца –
куда страшней, чем с сердцем зверь.
 
Меня Мосторг переоденет.
И где-то денег даст кассир.
Большой и загнанный, как демон,
без дела и в избытке сил,
я буду кем-то успокоен:
– Какой уж есть, таким живи.
И будет много шатких коек
скрипеть под шаткостью любви.
И где-нибудь, в чужой квартире,
мне скажут:
– Милый, нет чудес:
в скупом послевоенном мире
всем сердца выдано в обрез.
1944
* * *
 
Блажен, кто мог
не что есть мочи
Благому следовать совету,
Но просто радоваться ночи
И просто радоваться свету.
 
И не страшиться перехода
В потусторонние начала.
Блажен тот муж,
кого погода
Ненастная не огорчала.
 
Кто ясен явно был и тайно
В стеченье неблагополучий.
Блажен и благ,
кто неслучайно
Прошёл, как наш счастливый случай.
 1994
 
* * *
 
В России плохо с мужиками,
Чтоб с головою
Да с руками, –
И не одна война виной,
И революцией одной
Не оправдать –
тоска их съела:
Попробуй посиди без дела,
К беде Отечества спиной?!
 
Борцы,
Аскеты,
Сумасброды,
Земной презревшие уют,
Копают тупо огороды
И водку пьют
Или не пьют.
 
Их нет в искусстве, нет в науке,
Их запах выдрали из книг,
Чтоб внуки их
и внуков внуки
Учились жизни
Не у них…
 
1956, 1961
 
Егерь
 
Обломали парня в лагерях.
Ходит нынче парень в егерях.
Ходит – в ус не дует – по лесам.
Лысый – не грустит по волосам:
Нет волос, да шапка здорова,
Вот и не замёрзнет голова.
 
Обломали парня в лагерях:
Ходит он, как барин, в егерях.
За ружье, за бабу, за уют
Да за то, что в морду не дают –
Спит не спит
И до свету встаёт,
«Широка страна моя…» – поёт.
 
А ему ль не знать, как широка:
Всю прошёл ещё до сорока.
А ему ль не ведать, чем живём:
Только тем, что из лесу крадём.
Знать не знает –
До свету встаёт –
Мужикам зажиться не даёт.
 
Чёрный ворон
В маскхалате белом:
Горе – ворам,
Слезы – матерям.
Кто-то говорит, что «не в себе он».
Кто-то, что «себя не растерял».
 
Цельный парень ходит в егерях.
Лучше бы он помер в лагерях…
 
1954
К России
 
Евгению Яковлевичу Хазину
 
Я не болезнь, я боль твоя, Россия,
Не праздничная тряпка к ноябрю,
Но, словно придорожная осина,
Стыдом твоим горюю и горю.
Я – крик и кровь,
Рассе;ченная бровь,
Молитва, подымающая крыши,
И та слеза, что катится в тиши.
 
И ты меня, смотри, не заглуши!
Шагни в огонь – и ты меня услышишь
И в слове «ах!»,
И в вопле,
и в мольбе.
Я не с тобой,
Не рядом,
Я – в тебе:
Я не болезнь,
я боль твоя,
ты слышишь?
 
Иду, по язвам боязно ступая,
То острая, как нож
(Но я не нож!),
То нудная, подспудная, тупая –
Осины оклеветанная дрожь.
И ты меня, как лошадь, не стреножь,
Не жги, как придорожную осину,
Что плачется, как нищий, на миру.
 
Я – боль твоя.
И если я умру –
Тебе ж не поздоровится. Россия…
 
1965

* * *
 
Когда я вернулся с войны,
меня не узнали,
Говорили, что знали такого-то,
Но что это не тот…
 
Убивали меня, воскрешали,
До зубов пеленали,
Через край зашивали суровыми нитками рот.
 
И вернулся, конечно, не тот.
Но – вернулся! –
Чтоб, к земле приклонившись,
Вернуть хоть какого – того!
Сколько раз, не сломав головы,
Через голову перевернулся
Искушённый преемник –
Наследник пути моего.
 
И покуда живой – тот вернувшийся, –
Тлеет надежда,
Что проснётся однажды, разжав кулачонки, во мне
Долгожданный, дурной,
По сегодняшним меркам – невежда,
Позабывший о славе, о грязи,
О прошлой войне…
 1976

* * *
 
Кончаются читатели стиха,
Но никогда не кончатся поэты:
Они как первый цвет, как первоцветы,
Их поступь изначальна и легка.
 
Полуулыбка, вздох, два-три штриха –
И все на всё получены ответы,
Все в точности исполнены заветы,
И всё обнажено, как до греха.
 
Лиха беда начало – не лиха! –
И не беда, пока точны приметы –
Свежи закаты и светлы рассветы.
 
Пока колдует лозами река,
И, словно этот шёпот лозняка,
Легко осуществляются сонеты.
1990
* * *
 
Люби меня тихо и грустно,
пока за порогом темно,
любить, как болеть – безыскусно –
никто не умеет давно.
 
Но с глазу на глаз и заглазно,
едва зарумянится свет –
люби меня полно и праздно,
как будто усталости нет.
 
А в этой больничной одежде,
где я и четыре угла, -
люби меня просто, как прежде,
когда не любить не могла…
 
Молитва
 
Одиночество одиночеств
Умножается от вражды.
Собери нас, предвечный Отче,
На земные Твои следы.
 
Дай опору нам, дай надежду,
Отведи неблагие сны,
Дай нам слово живое – между! –
Чтобы были всегда ясны.
 
Тяжко – истинно! – если нету
Слова этого на губе.
К Твоему припадаю свету,
К телу ближнего, как к Тебе.
И коснувшись уже покоя,
И простив моему врагу,
Окровавленною щекою
Что-то выразить не могу…
* * *
Мы свалились под крайними хатами –
малолетки с пушком над губой,
нас колхозные бабы расхватывали
и кормили как на убой.
 
Отдирали рубахи потные,
Тёрли спины – нехай блестит!
Искусали под утро подлые,
Усмехаясь: «Господь простит…»
 
А потом, подвывая плакали,
провиантом снабжали впрок.
И начальнику в ноги падали,
Чтобы нас как детей берег.
1941–1943
* * *
 
Не заслуга быть белым,
не достоинство – русым.
Очень трудно быть смелым.
Очень просто быть трусом.
 
Кто не продал Россию
ради денег и славы,
знает: трудно быть сильным,
знает: просто быть слабым.
Знает: трудно жить крупно,
проще жить – осторожно:
добрым – сложно и трудно,
а недобрым – несложно.
 
Люди смелого роста –
улыбаемся грустно:
нам, конечно, непросто,
нелегко...
Но не гнусно!
1949
* * *
Нет денег,
хоть и надо их немного…
А нам сегодня б выбраться туда,
где лес ладошками кленовыми
перебирает провода.
И над землёй – вечерний звон,
как зов сердечный издалёка.
Где небо чёрное,
Как зонт,
пилот роняет с самолёта.
Таруска.
Берег.
Как во сне
и лес, и дом, приблудший к лесу.
Там нынче мелкой крупкой снег
Шуршит по мёрзлому железу.
Там все
в заботах о тепле.
Шаги – размеренны, негулки.
Лишь тень любви моей к тебе
там громко топчет переулки.
1962
* * *
Порушены мёртвые связи,
Иная упрочена связь:
Проныры – из грязи да в князи,
Народишко мордою в грязь,
Как раной открытой прижался –
Отторгни его, оторви.
Прижался, приник, прилежался.
Чтоб храмом восстать на крови.
 
Кровит над забором рябина
Всей горечью подлых кровей –
Россия,
Опять ты – чужбина
Для лучших твоих сыновей.
 
* * *
 
Сколько лет? Сколько дней? Сколько книг?
Может, этот обманчивый миг –
Мой последний обманчивый миг,
Где ни лет, и ни дней, и ни книг,
Всё здесь правильно – то или сё, –
В этом мире – привычка на всё,
Не привыкнет никто к одному, –
Что относится это к нему,
Не к кому-то, но прежде – к нему!
А точнее – ко мне одному,
Потому что с уходом моим
Всё не мне и – не нам! –
Только им –
Вся несносная боль бытия,
Та, которой не выдержал я.
1993
* * *
Страна лесов,
Страна полей,
Упадков и расцветов,
Страна сибирских соболей
И каторжных поэтов,
 
Весь мир хранит твои меха,
Но паче дух орлиный –
Он знает стоимость стиха
И шкурки соболиной.
 
И только ты, страна полей,
Предпочитаешь сдуру
Делам своих богатырей
Их содранную шкуру.
1949
* * *
Умираю, не спеша, в работе.
Рою ров,
тащу бревно к сараю.
Спрашивают люди:
– Как живете?
– Так вот, – улыбаюсь, – умираю.
И они не слушают ответа,
Улыбаюсь, значит, всё в порядке.
Человечеству не жалко лета,
Если тыква толстая на грядке.
– Всё в порядке! –
и иду к сараю
От лопатной к скобельной работе.
– Так вот, – улыбаюсь, – умираю, –
Если спрашивают:
– Как живете?..
* * *
Я в детстве любил воевать –
А в юности был невоинственный:
Мне слышался голос таинственный.
Он мне не велел воевать.
Но юность пришлась на войну.
И я воевал – что поделаешь? –
И я убивал – что поделаешь? –
Как гвозди в песок забивал.
Давно поистлели в гробах
Немецкие боги дебильные.
И только пески надмогильные
Скрипят у живых на зубах.
 
* * *
У солдата — одна мимолётная дата:
Умер тогда-то,
                а если по тексту — погиб.
Тело слетело,
Душа проследила изгиб
(Словно с печи полушубок) слетевшего тела.
И улетела,
И затерялась в других.
В воздухе души свободно летают, как мухи.
Даже свободней — как рыбы в проточной воде.
Души, конечно…
Но есть ещё, помнится, духи.
Всё это — там! — по земным представленьям: нигде.
Вот и уходят
                один за другим — в никуда.
Верно, куда-то… Но холоден камень неверья.
Только что след оборвался —
                пошёл без следа! —
Серого неба вороньи осыпались перья.
Господи, Господи!
Приговорённый стою —
Смерть у стены не страшна и не радует битва.
Если молитвой я струны твои достаю,
Дай мне уйти — без вражды! — как уходит молитва…

Расставанье. 1941 год
***
Расставались, помнишь,
                отдавались
Сердцем, телом — только бы отдать.
Расставались — с горем оставались,
Отдавались, чтоб не опоздать.
Чтобы не ушел недоцелован,
Чтоб ушел — с обидой незнаком.
Расставались —
                оставались словом,
                в горле комом,
                в сердце сквозняком.

…Ты с подножки падала, как за борт.
Дым из топки — тучею ворон.
И рванулось полземли на Запад,
Отколовшись
                Прямо по перрон…

 
Родине
Я был с тобою и — тобой! —
Опорной твердью голубой,
Что вдруг опоры не находит…

Ужель из памяти уходит
Последний бой,
Как первый бой?

Мы не дали тебя убить —
Сердец беспримесная плавка.
А кто не даст тебя пропить,
Проспать,
Продать из-под прилавка?!
7.04.82 г.
* * *
Возглашали тирану хвалу —
славились.
А сегодня возводят хулу —
славятся.
А Россия — пытай на колу —
справится!..

Молитва
Не пророк, не иудей,
Не работал под мессию.
Господи!
             Спаси людей
И особенно Россию.

Этих дельных мужиков,
Баб двужильных и дородных —
От разбоя и оков,
И порывов благородных.

Господи, прости врагов,
Развенчай невежд на троне,
И не дай растить рогов
Той и этой обороне.

Дай любить нам
                и страдать,
Созидать плоды земные, и иные
И иные! —
Где пребудет благодать.

 
Часовые земли
Ты прости мне, родная,
непременно прости!
Не умел никогда я
по лощинам ползти.
Грудь не прятал под латами.
Под обстрелом вставал.
Жизнью той,
что дала ты мне,
я всю жизнь рисковал.

Сам не помню я юности.
Да была ли она?
По-над крышами — “юнкерсы”.
За плечами —
война.
Шли безусые рыцари
сквозь дожди и снега
и с открытой позиции
разбивали врага.
* * *
Я жил без страха,
                как ребенок:
я знал, что руки — для объятий
и для работы. Брал рубанок,
резец и чурку — был ваятель.
А не воитель!
День — как рама,
в смешеньи красок, в блеске лаков.
Я знал, что женщины —
                как мама —
добры и ласковы. И ласков
был сам,
и в мир входил для мира.

Но черный день сыграли трубы —
двадцатый век, железный ирод,
в моей крови полощет зубы.
* * *
И водка разливалась, как вода.
И мальчики сухие не пьянели.
И только очи серые — синели:
Им было — до любви,
Не до стыда.
Мы жили оттого, что иногда…
Мы кол с дощечкой в землю забивали
И дальше шли на риск и напролом;
Мы жили оттого, что забывали
Оставленных навечно под колом,
И в новые вступали города.
И снова — залп,
И два стакана водки,
И где-нибудь на склоне — незабудки:
Они-то не забудут никогда.
1961
* * *
Нельзя во имя жизни убивать:
Слезами все — и кровью! — отольется.
Наш ярый флаг
Кровавой птицей бьется —
И рвется, и не может улететь.
Как просто было все предусмотреть,
Особо то, что в руки не дается.
Нельзя во имя жизни убивать —
Живую душу ломом выбивать
Из глиняного, хрупкого сосуда.
Нельзя особо,
                если ты не бог.
Душа — не вздох (ни выдох и ни вздох) —
Ничто и все,
Она — простое чудо.
А как нам не хватает простоты!
Мы городили царство-государство,
В фундаменте которого — коварство
И зла взрывоопасные пласты…
* * *
Не дорогами изгнанья —
тонкой тенью по стене
жизнь, как боль воспоминанья,
возвращается ко мне

в эту каменную нишу,
где, как каменный, стою —
что-то вижу,
что-то слышу,
до чего-то достаю…
* * *
Имел и врага настоящего,
И “лучшего друга” имел,
В крылатом дюралевом ящике
Младыми костями гремел.
Спасался — увы! — без спасения,
Как нищий, в чужом шалаше.
И собственный смысл воскресения
По собственной знаю душе.
Чего еще жаждать?
                Да нечего!
Пока превращает судьба
Бездушье раба человечьего
В бесстрашие божья раба…


* * *
Что до меня —
                я прожил шестьдесят —
А ты еще и жить не начинала.
Болезненно себя припоминала —
Глаза твои испуганно косят.
Что до меня —
                я видел светлый миг —
Почти отмылся, вывалявшись в луже.
Ты, милая,
Не хуже стран иных,
Вожди твои иных вождей не хуже.
Не ты одна в сердечной нищете,
В пустой тщете ребяческого блуда.
Что до меня —
                я подошел к черте,
Где все исходит к чуду
И от чуда…
* * *
Не люди, но нелюдь
Войну начинает,
Пузатые бомбы чумой начиняет —
Ученая нелюдь,
Натасканный сброд.
Народ ни при чем —
Не виновен народ:
Окормленный злобой,
И зельем опоен —
Он замертво пьян,
Он живьем упокоен,
Он вымочен,
Высушен,
Выжжен огнем —
Погиб он,
Лишь память бессмертна о нем.

* * *
Мы кол с дощечкой в землю забивали
И дальше шли на риск и напролом;
Мы жили оттого, что забывали
Оставленных навечно под колом,
И в новые вступали города.
И снова — залп,
И два стакана водки,
И где-нибудь на склоне — незабудки:
Они-то не забудут никогда.

И водка разливалась, как вода.
И мальчики сухие не пьянели.
И только очи серые — синели:
Им было — до любви,
Не до стыда.            
Мы жили оттого, что иногда…
1961
* * *
Угасают созвездья,
                осыпаются грозди.
Погибают солдаты — их вбивают, как гвозди:
как по шляпке; по каске,
на дорогах победы.
По великой указке
умирают поэты.
Бедолагу в пути заметает порошей…
Большинство умирает
от жизни хорошей.
* * *
У тебя, как у людей, не будет.
Петр ошибся…
                Будет все не так.
Залпы торжествующих орудий,
Кровь и крики бешеных атак —
Все не так…
                Мутить не надо воду,
Тень бросать и бегать от теней.
Вот ты погибаешь за свободу,
Ничего не ведая о ней.

Так и надо, может,
                так и надо —
Ничего не знать и погибать,
Не румянец яблонного сада —
Ветром незабудку нагибать
Над собою,
                над своей могилой,
Над своей решенною судьбой.
Милая моя,
                с тобою милой,
Мне с тобою,
                как с самим собой:
Существуем, погибаем, значим
Только тем,
                что истинно близки
В этом мире,
                суетно-незрячем,
Зубками вцепившемся в соски.
* * *
В живых остались нелучшие —
Лучшие там остались:
Они — предзакатные лучики —
По черной земле скитались,
Беспривязно, неумело,
И умерли — меркла высь! —
Туманилась и темнела,
И звезды на ней зажглись.
Мы — звезды,
Мы — дети темени.
И дырочки в дальний свет,
Когда отстаем от времени,
Как те, что сошли на нет…
* * *
Нас выбило из колеи,
                колеса нам перекосило,
И сила вся идет на то,
чтоб вдруг не сделать кувырок,
И, уцепившись за порог,
так трудно сдвинуться с порога.
Ах, если б там была дорога
и все четыре колеса…

И все же мы — а как же быть? —
Идем нетвердыми шагами.
И, заглядевшись на звезду,
Встаем с ободранных колен.

О, жизнь моя,
мой сладкий плен —
молитва, нищенство, отвага,
вся в черных буковках бумага.
И ожиданье перемен…

 
* * *
По чистой иду на гражданку —
Меня собирает народ:
Кто банку тушенки, кто банку
Английского джема сует,
Бредовый табак “филичевый”,
Что мог заменить анашу.
— Пиши!
Отвечаю:            
— Еще бы! —            
Хоть знаю, что не напишу.

Я — это уж точно — не годен
Счастливые слезы скрывать:
Я, может, впервые свободен
На все и на всех наплевать.
Прощай астраханское ханство1 —
Моя золотая орда.
Сержантско-майорского хамства
Не видеть бы мне никогда…            
1946-й
***
Порушены мертвые связи,
Иная упрочена связь:
Проныры —
                из грязи да в князи,
Народишко мордою в грязь,
Как раной открытой прижался —
Отторгни его,
                оторви.
Прижался, приник, прилежался.
Чтоб храмом восстать на крови.

Кровит над забором рябина
Всей горечью подлых кровей —
Россия,
Опять ты — чужбина
Для лучших твоих сыновей.
* * *
Если старуха сцапала,
вырваться — лысого черта вам!
Где вы, ребята с двадцатого?
Мальчики — с двадцать четвертого?
А я все пишу и пишу вам
про все, что случалось, подряд,
стихи, из которых шубу
не сшить, — знатоки говорят.
В них то, что одним — ребячество.
В них то, что другим — история.
И ты не поддержишь,
                незрячая,
немая аудитория.
Лежишь в полковом отдалении,
на метр и на два в глубине:
в секрете мое отделение,
в секрете мое поколение —
пятнадцатый год на войне…
Молитва
Одиночество одиночеств
Умножается от вражды.
Собери нас, предвечный Отче,
На земные твои следы.
Дай опору нам, дай надежду,
Отведи неблагие сны,
Дай нам слово живое — между! —
Чтобы были всегда ясны.
Тяжко — истинно! — если нету
Слова этого на губе
К твоему припадаю свету,
К телу ближнего, как к тебе.
И коснувшись уже покоя,
И простив моему врагу,
Окровавленною щекою
Что-то выразить не могу…
* * *
Я возвращаюсь к дому,
к запаху вялых трав.
Я головою в омут
брошусь — и буду прав.
Пусть он меня раскрутит,
спустит винтом до дна.
Пусть меня, словно прутик,
вынесет быстрина.
Выкинет вал на берег,
руку протянет сад.
Я никому не верил,
что ворочусь назад,
к берегу, к этой роще…
Жизнь велика-велика,
Только меня не трожьте
письма издалека.
1 “Астраханское” — место формирования полка.
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 6, 2005
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 5, 2015

Тони ФРЕДРИКССОН
Виртуальный Альманах Миражистов
 

 
Скульптуры из коряг
Тони Фредрикссон (Tony Fredriksson) - 60-летний скульптор и художник родом из города Хараре, Зимбабве.
 
Окончил Истборнский колледж искусства и дизайна в Великобритании, занимался рекламой и дизайном для журнала Hengel, выиграл национальную премию Squeegee за дизайн календарей и полиграфии. Основной деятельностью Тони Фредрикссона является создание скульптур людей, животных и разнообразных вещей из коряг. Около 7000 его скульптур, выпущенных ограниченным тиражом, были проданы коллекционерам по всему миру.
 

 

 
 


 

Деревянные скульптуры Тони Фредрикссона удивительны и сказочно- неповторимы

Источник: www.livemaster.ru


 
Виртуальный Альманах Миражистов
РЫБА ВАМ
 
СОДЕРЖАНИЕ
Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ
Николай ЕРЁМИН
Евгений СТЕПАНОВ
Эдуард РУСАКОВ
Александр БАЛТИН
Николай ПАНЧЕНКО
Тони ФРЕДРИКССОН
 
 
ССЫЛКИ НА АЛЬМАНАХИ ДООСОВ И МИРАЖИСТОВ
Читайте в цвете на ЛИТСОВЕТЕ!
Альманах SюР аL, а РюSВ цвете на Литсовете
45-тка ВАМ new
КАЙФ new
КАЙФ в русском ПЕН центре http://penrus.ru/2020/01/17/literaturnoe-sobytie/
СОЛО на РОЯЛЕ
РЕИНКАРНАЦИЯ
Форма: КОЛОБОК-ВАМ
Внуки Ра
Любящие Ерёмина, ВАМ
ТАЙМ-АУТ
КРУТНЯК
СЕМЕРИНКА -ВАМ
АВЕРС и РЕВЕРС
ТОЧКИ над Ё
ЗЕЛО БОРЗО РОГИЗОБИЛИЯ
БОМОНД
ВНЕ КОНКУРСОВ И КОНКУРЕНЦИЙ
КаТаВаСиЯ
КАСТРЮЛЯ и ЗВЕЗДА, или АМФОРА НОВОГО СМЫСЛА
ЛАУРЕАТЫ ЕРЁМИНСКОЙ ПРЕМИИ

ФОРС-МАЖОР

СИБИРСКАЯ ССЫЛКА

СЧАСТЛИВАЯ СТАРОСТЬ

АЛЬМАНАХ ЕБЖ "Если Буду Жив"

5 -й УГОЛ 4-го ИЗМЕРЕНИЯ
Альманах ТАНЦУЮТ ВСЕ Читайте В цвете на Литсовете
Пощёчина Общественной Безвкусице 182 Kb Сборник ПОЩЁЧИНА ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗВКУСИЦЕ ЛИТЕРАТУРНАЯ СЕНСАЦИЯ из Красноярска! Вышла в свет «ПОЩЁЧИНА ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗВКУСИЦЕ» Сто лет спустя после «Пощёчины общественному вкусу»! Группа «ДООС» и «МИРАЖИСТЫ» под одной обложкой. Читайте в библиотеках Москвы, Санкт-Петербурга, Красноярска! Спрашивайте у авторов!  06.09.15 07:07
………. ………




 
РЫБА  ВАМ
 
 
Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ  Николай ЕРЁМИН Евгений СТЕПАНОВ Эдуард РУСАКОВ Александр БАЛТИН Николай ПАНЧЕНКО Тони ФРЕДРИКССОН
 
Виртуальный Альманах Миражистов
Красноярск 2021
..........  ..........

 
КрасноярсК
2021