письмо к отцу

Здравствуй, папа.

Надеюсь, ты в добром здравии, потому что иначе будут глупо звучать все эти строки ниже.
Ведь я очень надеюсь, что ты вскоре сдохнешь от рака лёгких или цирроза печени, за какой-нибудь нишей валяясь пьяным, или того и другого, что будет весьма приемлемо и нисколько не удивительно.
Потому что весьма сомнительно верить в то, что ты проживёшь очень много при таком количестве палёного алкоголя.
Я очень надеюсь, что ты будешь ворочаться в потной агонии на обосанных простынях, потому что, конечно, мимо, ведь тебе будет очень больно. И ты будешь кричать во снах, звать на помощь, но никто не придёт, потому что твои шлюхи вряд ли придут спасать. И будешь ты умирать мучительно и очень долго.

Знаешь, папа, я надеюсь, что мы не встретимся, и поверь, это больше нужно тебе, чем мне. Иначе, я боюсь не сдержаться и набить тебе морду лица. Вырвать кадык, исполосовать твою кожу, в сердце вогнать стрелу, выцарапать твои глаза.
Знаешь, папа, я очень не хочу сидеть за убийство куска говна.
Поэтому прошу, сделай так, чтобы мы никогда не увиделись больше. Хотя бы это попробуй сделать, раз уж с остальным вышел косяк.

Я, конечно, хотел бы увидеть тебя на предсмертном ложе, чтобы глядеть, как ужас в твоих зрачках проникает глубоко в глотку, как крик твой застревает где-то между харканьем кровью и просьбой подать тебе стакан воды. Как ты шепчешь 'боже', но бог в ответ лишь молчит. Как приходит к тебе зудящая мысль, что ты проебал свою жизнь, ничего в ней не сделал хорошего, что никто о тебе и не вспомнит, что имя твое растворится в ночи. Я бы многое о'тдал за то, чтобы сказать тебе: на себе ты закончишься. У тебя не будет продолжения рода или бессмертия в памяти предков. Поверь, я сменю фамилию, поменяю отчество, дам своим детям другой Дом. Ты будешь хуже Воландеморта, для тебя даже звуки мне будет в лом вуалировать в подобие имени.

Знаешь, папа, когда ты сдохнешь, и мы все же никак не увидимся, а значит, я буду свободен, я приеду к тебе на могилу. Я открою самую дорогую бутылку игристого, которую только смогу позволить, и буду танцевать на могиле джигу, во все горло горланя песни, возвещая этому миру, что дропнулся очередной мудак. Я буду веселиться, трамбуя землю, словно это дело всей моей жизни, словно я для этого был и создан. А потом я вылью половину бутылки в районе полуметра от твоего надгробья, и это будет пи-здец иронично и символично, ведь ты алкоголик, и ни единой капли не прольётся на твои останки. Я умею в метамодерн, а ты не сечешь даже в элементарном.

И если кто-то подумает, что это жестоко, то я ни на йоту не думаю так. Я в своём праве. Ты в пьяном угаре калечил меня и мою сестру, в моей матери убивал молодость. Думаю, вполне объяснима холодность к  христианским догмам. Всепрощенье, вторая щека, весь этот бред про спасенье. Ты навряд ли попадёшь в рай, даже если он где-то там и маячит. Ну и я не прописан там, это тоже вполне однозначно.

Хотя ради этого, я даже поверю в бога, чтобы шепнуть ему:
Мол, передай, пожалуйста, папе,
Пусть он горит в аду.